* * *

Ревность – один из пяти смертных грехов. Разрушающий жизни, семьи, государства и души. Болезненный яд воображения, болото эгоцентризма и сонмы абсурдных обид на всё и всех, кроме себя любимого. Это я вспомнил сразу. Или мне позволили вспомнить. Зоа меня убил. Это точно. Я умер и, судя по тому, что я это помню – я сейчас не в перерождении. Меня медленно прошиб холодный пот понимания и я вдруг почувствовал себя всего. Сразу. Открыл глаза, подавился ужасом и замер, надеясь, что это лишь дурной сон из воспоминаний. А ветерок обдувал моё мокрое тело, лесные запахи и звуки живого мира прямо утверждали, что я в реальности. Только, я тут уже был однажды, помнил эти золотистые стволы бамбуковой чащи, шелест узких листьев, скрип, птичье пение... И сидел я так же, туго-натуго примотанный к распоркам, высоко от земли. Но тогда я был мальчишкой, маленьким ниндзя-гэнин клана Кога, пойманный самураями даймё Исобоясу. Так и не знаю – я оплошал или меня сдали?.. Та мучительная смерть мне до сих пор снится в кошмарах... И это снова стало реальностью. А теперь я – здоровый мужик, значит, умирать буду ещё труднее. Я видел собственными глазами посаженных на кол, которые ещё жили почти двое суток! А с этой изощрённой японской казнью всё может быть значительно дольше: мой кол ещё только рос. Я не мог увидеть, но знал точно – подо мной заострённый росток бамбука. Палач моих внутренностей... . Зато есть время поразмыслить о своём поведении. Сколько уже Дагмар со мной возится, а толку – чуть! Скоро надоест вошкаться с игрушкой – ничто ведь не стоит на месте, развивается, ищет новое. Ему будет нужен помощник, а не рабски привязанный слуга с замашками ребёнка. Моё сознание упорно не желает взрослеть...К психотерапевту обратиться, что ли? Или к психопатологу сразу? Шучу. Я просто не знаю что такое – быть взрослым. Постоянно. Чувство ответственности? Да я за себя ещё не готов отвечать, не то что – за кого-то! Не признаю себя правомочным, потому что знаю свою сволочную натуру: я очень быстро охладеваю, теряю интерес, и процесс для меня становится каторгой. Значит, я не умею отдавать. Пробовал: результат печальный – мне просто нечего отдавать. Я холодный, не любящий, равнодушный. Ну? Отчего же я, раз такой умный – всё понимаю, а что делать – не знаю? Словно шторка перед глазами или конец программы... Выработал весь лимит и отключился?.. Может, я и не живой вовсе?

Хорошо, мессир, я плачу за свой проступок по высокой мерке – смертью. Очередной. Интересно, а нормальное существо в состоянии вынести такое их количество и качество?.. Ну, мне давно намекали, что я не вполне нормален... Простите меня, мессир, я запомню этот урок... Мне надо с Вами поговорить. Почти на равных. Как это делает восьмой. Как я не решался до сих пор.

Капли дождя застучали по листьям, мне по голове, плечам; шелест, равномерный шум дождя. Тёплого, отвесного, с безоблачного неба. Только надо мной. Ага, понятно. Помилования не будет, но ускорения казни я добился. Кожаные ремни, на которых висели распорки, стали растягиваться, намокая... И ростку бамбука тёплый дождик в подспорье. Я уже плохо чувствовал свои руки и ноги – слишком туго был привязан. Хорошо хоть дождь прогнал начавших было собираться насекомых...

Вскоре явилось наваждение лёгкого прикосновения острия снизу. Страх потихоньку подтачивал мой мозг. Ожидание, порой, худшая из пыток. Но я взял себя в руки; напомнил себе, что я не четырнадцатилетний пацан, и умею больше, чем тогда... Сколько бы времени мне не осталось... Цигун – сила проявленности. Умереть я всё равно умру, но сделаю это легче. В прямом смысле. Был бы я мастером – всё было бы проще... А с моими скудными способностями... Оглянулся на свои мысли: всё успел додумать? Нет. Вот висит петлёй вопрос: а почему это мне так всё сходит с рук нынче? Свербит. Но пока останется без ответа – нарисовался и успокойся. Не время.

Нырнул я в транс, дыша тяньчжоуским обратным, почувствовал ток ци. Это сказать – легко, а сделать...Как в магии: «не напрягайся, пусть сила сама течёт сквозь тебя...». Рыцарь джедай вульгарис. Я не фиксируюсь, гоняю ци по телу. Почувствовал – порог. Потянулся вверх, представил себя очень-очень лёгким. Сильно представил, самозабвенно. Захолодело в анахате, пустота развернулась в животе, чувство полёта знакомо подняло. Да. Я держал сосредоточение долго, руководствуясь неизвестно каким по-счёту чувством.

А потом сделал себя очень тяжёлым. Очень. Как скала. И таким же нечувствительным.

Второе получилось не совсем. Агонизируя, я видел косой острый срез бамбука, проткнувший меня насквозь: вышел в межреберье слева, почти чистый, простой. Когда смертельный холод украл боль и закостенил лицо, по краю прошла знобкая мысль. Нехорошая. Испортила смерть. Нельзя умирать с такой мыслью.

* * *

Я её забыл. Напрочь. Ощущение вытертых о душу ног – осталось, а самой мысли не было. Флаг ей в руки...транспарант на шею и якорь в... .

Сидя между передних лап статуи сфинкса, как на троне, я усмехнулся. Прекрасную панораму портила только клинообразная борода сфинкса, заслоняя кусок неба. Дождливого неба. В пятом с четвертью шёл моросящий дождь без ветра, серый и тихий.

Пространство щёлкнуло, пропуская сквозь себя, и тонкие пальцы мягко взяли меня за подбородок. Приподняв мне голову, Клодия-Зи-Ра заставила посмотреть в её огнистые глаза.

- Вернулся, - определила она уверенно. Мне бы этой уверенности.

- И всё так же плачешься, - умела Ра найти слабую точку, не промахивалась.

- Я сильно изменился? – меня интересовало только это. От перемен в новом теле зачастую зависело продолжение существования. Хорошо, хоть руки-ноги те же.

- Не очень. Чуть – губы, глаза. А так – как обычно.

Вот, женщина. Не сказала ведь – хорошо или плохо. Нет, чтобы порадовать мальчика, назвав его красивым...или уродом. Внести ясность, короче. Ладно, спасибо и за «как обычно». Обычно – от меня не шарахались.

- Без причины меня не воскрешают. Что случилось?

- Это – терпит. Тебе два дня отдыха. И я хочу с тобой поговорить позже.

- Мессир знает? – озабоченно спросил я. Неловко.

- Знает, - Ра досадливо ткнула меня пальцем в лоб. – Почему ты зовешь Дагмара мессиром?

- А как? Его преосвященство или группенштурман?

- А если честно?

- Но ведь подходит, правда?

Она улыбнулась многоговоряще, не говоря ничего. Интересно, что дождь ей нисколько не мешал. Он был частью её красоты, мягко очерчивая каплями фигуру, скользя по чешуйкам, собираясь в ямочках... Клодия-Ра растворялась в естественности.

- Не подходи к группенштурману эти два дня. Он не в настроении. Я жду тебя, когда соберёшься с духом.

Клодия бросила мне на колени камень-отмычку и повернулась уйти.

- Если встретишь восьмого, скажи, что я тут, ладно? – нехотя попросил я, глядя в сторону.

- Красавчик знает, - не оглядываясь, бросила как бы между прочим.

- Вот так, значит, я – «как обычно», а серокожий – красавчик, - буркнул я, когда Ра исчезла. Как всегда после воскрешения, меня начало мутить. Мысли суетились в голове, как муравьи, каждая, таща свой кусочек в картинку-головоломку с изображением муравейника... Так и хочется засунуть палец в один из ходов этой муравьиной кучи и хорошенько поковырять там – до того зудит!

С трудом повернув глаза влево-вверх, чем вызвал приступ тошноты, я оценил скорость, с какой сюда летел Зоа. Сколько же меня не было, если он успел так освоиться? Затормозил метрах в пяти, вглядываясь в меня чуть настороженно. Я досадливо улыбнулся и ответил:

- Ну, убил и убил. Не в последний раз, не напрягайся.

Восьмой кивнул, соглашаясь, и замял эту тему, подлетев:

- Мне сказали, что ты злой после воскрешения обычно. Передали лекарство. Вот.

Он сунул мне в руки чашку с глиняной крышкой. О-очень знакомая чашка. Открыл крышку, вдохнул травяной густой запах и усмехнулся:

- Уже до Таданобу добрался?

- Это он до меня добрался, - Зоа вытащил из-за пазухи бумажный пакет, неловко действуя левой рукой. Я заметил это:

- Покалечил?

- Да. Сенсэй Таданобу не церемонится.

- Он всегда такой. Делает, а потом разбирается. Демоном обзывался?

- Хуже. Нопэрапоном.

- С чего?

- Мессир приказал мне человеческую форму подготовить. А я тогда формулы подгонял как раз... .

- А-а, - понимающе протянул я, доставая из пакета вяленое мясо на ломте хлеба , пару киви и шоколад.

- Это мессир подсказал вяленое взять, - пояснил восьмой, без зазрения совести отламывая кусок плитки.

- За столько лет можно б изучить мои вкусы. С каких пор ты шоколад ешь?..

- А мне понравилось.

Мысли у меня поползли в двух направлениях: направо – о том, что Дагмар как всегда своеобразно намекнул мне о своей заботе, налево – это зачем Зоа практиковался в трансформации?..

Выпив отвар и вновь почувствовав себя живым, сказал:

- У меня два дня отпуска. Надо сделать визит вежливости к сёгуну имори.

- Повелитель лис Таданобу-сан извинялся, - официально произнёс Зоа. – Что вынужден уйти в очередное перерождение в третье измерение. Мы его уже не застанем. Сенсэй очень возмущался некими якудза, наехавшими на последнего потомка дома Тайра.

- Вот что значит верность вассала, - вздохнул я, пытаясь отделаться от вороха сравнений и ассоциаций, высыпавшихся в голову и распугавших мысли. – Тебя сюда мессир послал?

- Не. Он только поддержал идею.

- Точнее – не запретил тебе. Уже легче. Слушай, брат, давай объяснимся до конца. Ты ко мне приперся, потому что чувствовал вину, да?

Восьмой отвёл взгляд и кивнул.

- Я тоже виноват перед тобой. Дагмар сказал, что со мной сделал и за что?

- Я думал, я тебя убил – и всё...

- Не всё. В последний момент я увидел это, - я коснулся клейма восьмого под его подбородком. – Ревность. Ты верно подметил и раньше... Я ещё раз умер...неприятно. Я виноват. Ты меня простишь?

- Если и ты простишь меня.. Ты тогда исчез из леса, и я думал дрянь всякую... Но вдруг там появился холодный от ярости Дагмар, потеряв с тобой связь, и я понял, насколько всё серьёзно, насколько Он о тебе беспокоится. Он – беспокоится!

- Я понял, - в душе натянуто и больно звенело.

- Я собирался уйти в шестое искать тебя, почуяв в лесу следы кадий, когда ты сам вернулся. Страшно – оставить живого и здорового, а потом увидеть изуродованного, полумёртвого уже, в сгустках чужой и своей крови.

- Я решил, что это ты меня сдал.

- Да, мессир сказал мне. Это логично, не извиняйся. Из-за моей глупости ты у кадий натерпелся.

- Ладно, зато мне был полезный урок. Ты хоть понял, зачем тебя Дагмар заставил меня убить?

- Ты умирал, ты попросил, - восьмой задумался, хотя ему явно было неприятны эти воспоминания. – Мессир сломал тебе спину, я тебя задушил и Он снял с трупа браслеты...

- Подсказываю: такое впечатление, что это тебя сломали...

- Хочешь сказать, что я слишком близко к душе всё принял? Я испытал жалость, вину, беспокойство и боль, увидев тебя.

- А убив?

- Некого стало жалеть. Ясно.

- А теперь мы извинились друг перед другом и ситуация решена окончательно, - я протянул руку восьмому и мы крепким рукопожатием молча подтвердили это.

- Ты сейчас свободен? – потягиваясь, спросил я.

- Относительно, - Зоа с намёком провёл по браслетам и грустно улыбнулся. Я собрал свои волосы назад, завязал бумажной лентой, оторванной от пакета, и предложил:

- Дагмар тебя по магической теории до мрачных ёжиков загонял, да? Пошли, простой боевой практикой позанимаемся в додзё Таданобу, раз его самого нет. С сенпаями я договорюсь, да и чашку вернуть надо... И этим меня владеть научишь...

Я демонстративно выдвинул свои шипы-клинки и задвинул медленно.

- Он тебе их оставил всё-таки! – восьмой, не веря, хлопнул себя по коленям и рассмеялся.

- Неисповедимы пути мессира, - наставительно произнёс я, чем вызвал новый приступ смеха у Зоа и откровение:

- Не удивлюсь, если Он как раз и рассчитывал, что ты отрастишь себе нечто подобное!

- Рассчитывал, рассчитывал... – проворчал я, пряча в руке ключ Клодии. – Не нам, со скудным умом нашим, дано понять истинные замыслы хозяина нашего, да светится имя его во веки веков. Аминь.

- Апостол нашёлся. Штаны себе наколдуй, святой!

- А мне и в одеяле хорошо. Лететь я не собираюсь; дай руку.

Мигнул к усадьбе Таданобу, утащив с собой Зоа.

В отсутствие хозяина, а может, по его прихоти, вся округа окунулась в снежную зиму декабря.

Промокший под дождём у сфинкса восьмой тут же застучал зубами. Я тоже запахнулся поплотнее и побрёл к строгим воротам-ториям. Жгучее прикосновение снега к босым ногам было щемяще приятным – оно напоминало мне, что я снова живой. К этому не привыкалось. Душа не немела, как ноги в холоде. Я постучал в ворота и оглянулся на вдруг притихшего восьмого. Тот стоял, замерев, едва дыша, рассматривал тающий у него в ладонях...

- ...снег из иероглифов, - прошептал Зоа, подняв на меня глаза. Я усмехнулся, кивнув: шутка в стиле Китано. Таданобу нравилось воплощать в реальность идеи своих соплеменников.

Створка ворот приоткрылась, пропуская нас. Проходя, я провёл пальцами по их гладкому чёрному лаку. Холодно.

По расчищенной, выложенной камешками дорожке нас повела белая трёххвостая лисичка, на поворотах и мостиках почти сливаясь в тон с невысокими сугробами внутреннего сада усадьбы.

Зная, что с нами можно не церемониться, отвели в задние помещения. Там двое дюжих парней отобрали у меня одеяло и чашку, раздели Зоа и, окатив горячей водой, растёрли до красноты и воплей. Мы переоделись в оставленные для нас белоснежные, хрустящие каратэ-ги с белыми поясами и отправились в додзё длинными бумажно-решётчатыми переходами. Студёные сквозняки гуляли по коридорам, хватая за голые лодыжки.

Сдвижные створки фусума подались с лёгким шорохом. С поклоном ступили на светлые квадраты татами, захолодившие босые ступни. Я легко размялся, помассировал активные точки, поглядывая на Зоа. Тот, с такой же непроницаемой физиономией профессионала, как и у меня, разогревался дыхательными ката. Миры – разные, а принципы боя единые: две руки, две ноги, голова диктуют основное.

Трое сенпаев приняли наше появление как должное, лишь ответив на приветственный поклон. Остальные бойцы с любопытством разглядывали серокожего – ту ещё диковинку. Восьмой невозмутимо кинул мне протекторы на руки, сказав:

- Прощупаем друг друга.

Волосы я ещё раньше спрятал под куртку; привычно щёлкнул шейными позвонками, проверяя готовность тела к бою, поклонился противнику и медленно начал обходить восьмого, лишь чуть приподняв руки, изучая его движения. Покружили, пытаясь понять слабину друг друга. Потом разом улыбнулись, расслабились и устроили чуть замедленный, показательный спарринг, выкладывая весь арсенал, которым владели. В конце целую минуту лупцевались довольно всерьёз, но защита обоих была почти равноценна. Моя всё же лучше.

Зато восьмой отыгрался на мне, когда мы закатали рукава и, под ошарашенными взглядами других, Зоа начал объяснять и демонстрировать технику шипов. Я понял, что я – дуб. Большой такой и разлапистый. Ну, рефлексы – рефлексами, а голова мне на что?! Восьмой, язва, ещё издевается, говоря, что хорошо, мол, - шипы у меня – защитные. Были бы как у него – наступательные – сам себя бы изувечил. А так – пара глубоких царапин на бёдрах. Да и то, Зоа успевал меня затормозить, схватив за шип в последний момент. Ох, трудно! Как учиться вилять хвостом...А когда восьмой выложил весь ворох работы с парными шипами в колющем режиме, режущем режиме, одним шипом, полускрытыми шипами, внезапно выдвигающимися в полудвижении, захваты шипами и удушения – я только сглотнул, поняв, что влип. Не успокоюсь же, пока не разберусь и не сделаю это всё своим. Иначе, грош мне цена. Не колбасу же мне шипами нарезать? Зоа, кстати, сумрачно оценил, что у меня не шипы, а клинки. Из-за другого предела прочности и их остроты надо и классическую технику под меня перекраивать.

Сенпаи, не в силах сдержать интереса, влезли в наш «разговор», счастливые, как дети. Впрочем, лисы всегда отличались удивительным любопытством. Всё переживали трёхсотлетние ребята, что их учителя нет в школе, языками цокали, сожалея. А я только усмехался в ответ: хорошо, что Сато Таданобу нет дома – были бы мы с восьмым сейчас синие и вялые даже со своими шипами-клинками! Сёгуну имори только дай новую игрушку! Не, мужик он классный (меня, как за любимого, но тупого племянника принимает), воин – искуснейший, но самурай – от мозга костей до шнурков на доспехах. То есть – непредсказуем. Ходячая легенда. Кстати, один из немногих, кто действительно был человеком изначально, прежде чем превратиться в нарицательный образ, сказку.

Мессир вызвал восьмого, когда мы с ним уже расслаблялись в крошечном бассейне с горячей водой. Зоа только успел схватить одежду и хлопнуть меня по подставленной ладони, как его выдернули куда-то в Дом.

Я остался сидеть в исходящей паром воде, в полной тишине. Мои волосы чёрным ореолом плавали вокруг. Взгляд упорно возвращался к стопке свежей одежды, на которой точкой отсчёта лежал камень-ключ Клодии-Ра. Тот ещё камушек преткновения... О-очень не хотелось, но идти было надо. Интересно, а почему мне ни от кого ничего не надо?.. Вот явиться нахалом, стукнуть кулаком о стену и заявить: надо! Скажут: с ума сошёл наш Рен. О чём это говорит? О негибкости моей позиции. Плохо. Совсем. Делать что-то надо. Ударить этим «чем-то» по этому «делать» и накрыть всё этим «надо»... Словоблуд. Смыслоед. Не тошнит? Ой, тошни-ит! Ну и вылазь, и нечего сотрясать ментал мысле-формами! Полузалеченные ссадины и натруженные локти саднило, распаренные. С воплем «банзай!» я окунулся в ледяную воду второго бассейна и, задохнувшись от ощущений, вылетел пробкой. Зато дурь смыл. Растёрся, оделся, запахнул стеганое кимоно с рисунком кленовых листьев по изморозно-голубому фону. Формулой высушил волосы, завязал в высокий хвост. Задумчиво по-подкидывал камень-ключ в руке... Нет. Я ещё не готов. Ушёл по крытому переходу в домик для гостей в глубине сада.

Маленькую комнату уже нагревала жаровня в углублении посреди пола. Кто-то бросил на угли пучок трав, и аромат сухого лета дразнил воображение невозможным. Я потушил фонарь, что принёс с собой и придавил пальцами фитилёк масляной лампы-плошки, погрузив всё в темноту. Короткий зимний день уже кончился. Но снег укутал мрак в белые нежные меха и тот ходил глубокими синими тенями, властелин тихой ночи...

Я раздвинул бумажные лёгкие стены на открытую веранду-энгава. Сад замер под снежным покрывалом, теряя очертания в нескольких шагах. Я сел возле порога, на границе тепла и холода. Стараясь не шуршать одеждой; сказал в безмолвие:

Зимний сумрак.

Распахнуты двери мои

В бесконечность...*

Звуки упали, растворились, толкнули тайные связи, отозвавшиеся нарастающим чувством внутри, словно гул большого храмового колокола. Потянуло за собой в дали-далёкие, взъерошило мысли, успокоило душу. Заглянул на миг, на два, в запредельное, вдохнул воздухом совершенства, задержался на тончайшей грани себя самого, режась о край сознания.

Усмехнулся, расслабившись: всё же хокку – почти магические формулы. При верном попадании, особенно... Нда. Первые снежинки робко затанцевали в темноте. А через три вздоха посыпались дружно и безмолвно, превращая всё в снежную сказку.

Тонко падают снежинки

Ниоткуда.

Ночью – белое, немое

Чудо, - сказали у меня за спиной вдумчиво.

- Это – его? – спросил я, почувствовав что-то явно знакомое.

- Его, - согласились со мной. – Ёши два дня у нас гостил. Вы на час разминулись... .

- М-м, - с сожалением протянул я. С искренним сожалением. – Надо было бы ему сказать, что его вирши далеки от... ну, в общем, далеки... Пусть классики больше читает.

Лис хохотнул в ответ. Надо мной, конечно. Знаю я их, оборотней. Ёши тоже оборотень. Большого чёрного лиса без хвоста. Потому парня охотно принимают в здешней усадьбе. Похоже, даже любят. Откуда я его знаю? Я создал Ёши. Он – моя часть. Просто, один раз я перестал ощущать себя как нечто проявленное и вообще живое. Моё прошлое рассыпалось у меня в пальцах разноцветными детальками, будущее мне планомерно отрезали, а от меня не зависело вообще ничего! В тихой горечи, я вытащил из себя всё, что считал чистым, хорошим и верным. И сделал Ёши Хэвера: взрослого парня с душой ребёнка и способностями оборотня. Вытолкнул Ёши в мир, боясь, что Дагмар сразу же убьёт моего лиса. Но мессир его не тронул, обозвав «воплем души». Жил лис абсолютно самостоятельно. А я тешил себя иллюзией, что это я мог бы быть таким же славным и добрым малым – где-то и когда-нибудь...

Впрочем, через некоторое время, я вытянул из себя и всю дрянь, и создал Рагара, поняв, что белое без чёрного невозможно. Твердыня болезненного честолюбия и подозрительности, презирающий всех, бесконечно одинокий и потерянный. Йонг Рагар Гагат жил сам, черпая жизнь горстями, и его ломало и гнуло страшно, чернило и предавало, но я верил в Рагара. Потому что он - часть меня.

И мне теперь есть что вспомнить, чтобы разобрать и собрать себя снова, если надо.

- Рен, - окликнул меня лис. – Ты ночевать останешься?

Я обернулся, но узкоглазого мальчишку, освещённого неверным жёлтым светом фонаря на полу.

- Нет. Я скоро уйду. Не беспокой сестёр.

Тот наморщил нос, обернулся лисом и, взяв бумажный фонарь в зубы, ушёл в темноту веранды. Блики тёплого света скрылись вместе с ним.

Я вытащил ключ-камень, рассеяно постучал им о браслет на запястьи. Вот, пока эти железки на мне – ни тебе обращения «Рен-сан», ни уважения. Ладно, хоть привыкли и перестали остроту меча на мне пробовать и гонять из внутренних помещений усадьбы... Не о том я, чего-то. Надо идти. Нельзя заставлять женщину ждать.

Сжал в пальцах камень-ключ и, вздохнув, начертил перед собой знак прохода, сразу же добавив и свой опознавательный, чтобы не встречаться с охраной контура. И правильно сделал. Для меня лично была сделана прямая лазейка и, когда я проткнул рубеж, меня потащило дальше, как на верёвочке. Интересно, что охрана Клодии визуализировалась как стая железноклювых воронов, рассевшаяся на голых ветвях.

Бусина – глаз.

Раз!

Иссинева.

Два!

Как вспомню о Ёши, сразу его стиши в голове вылазят на свет. Вот ведь...

Один из воронов увязался следом, чёрным крестом режа пространство. Потом уселся привычно на спинке кресла, когда я оказался в доме Ра. Нет, не в доме; всего лишь в просторной квартире. Отделанной в белых и прозрачных тонах, вызывающей чувство яркого раннего утра, чистоты и лёгкости. Я тихо порадовался, что на мне светлое кимоно – почти в тему. Иначе выглядел бы сейчас кляксой, как этот ворон, разглядывающий меня стальной бусиной глаза. Тот ерошил перья на шее, топтался, скрипя горлом – не поймёшь бородатого...

- Дорогая, я дома, - сказал я в никуда негромко, припомнив слова Кэтвумен неизвестно почему. Почему... потому что та тоже любила поиграть на нервах. Чужих.

А я сел в глубокое белое кресло, попутно ухватив крупное зелёное яблоко со стола; расслабился на минуту, откручивая черешок, но чувствовал себя не на своём месте. Кинул на стол камень-ключ, встал, прошёлся по мягкому ковру, дотрагиваясь до предметов в квартире. Не то.

Лампы дневного света за шторами сливочных оттенков создавали иллюзию солнца, светящего в окна. Ничтоже сумляясь, я убрал этот обман и раздвинул шторы. За стеклянной стеной царили ночные огни мегаполиса. Этажа так с двадцатого панорама. Уютные жёлтые окна квартир, белые яркие квадраты в ряд офисов, вереницы фонарей-звёзд и полоски светящихся реклам висели в чернильной темноте. Огоньки машин проносились в переплетении эстакад. Третье измерение. Генератор идей... Мечта и проклятье.

Я сел на ступеньку второго яруса, что занимал треть комнаты, ведя к стеллажам с книгами и коллекциями хозяйки. Рассматривал ночь, грызя яблоко. Давешний ворон подошёл, вспрыгнув на ступеньку, посмотрел требовательно. Что мне, жалко, что ли?.. Протянул ему яблоко. Тот поклевал немного. Я откусил, потом он ещё поклевал. Так и доели до зёрнышек. Посидели, глядя на них – чёрные букашки на белой ступени. Я взялся составлять из них триграммы, но ворон всё сгребал их лапой, мешал, стремясь выложить зёрнышки в круг. Мы ругались, шутя, щипались, таская друг у друга яблочный материал.

Не знаю, когда Клодия-Зи-Ра подошла... Мы не заметили. Я быстро встал, не успев осознать, что делаю. Ра недовольно поджала уголок рта, скопировав жест мессира так точно, что я невольно подался назад, ожидая удара.

- Не противно быть таким читаемым?

Я пожал плечом, глядя на ворона, что быстренько склевал все зернышки, клацая железным клювом по ступеньке. Ответил:

- Нет. Противно, что я не знаю ситуации...

- За себя боишься? – удивилась Кло. – Не верится. Ах, за своего мессира... . Дагмару ты не соперник.

- Когда-то – был, - глухо сказал я.

- Только давай без ностальгических воспоминаний, - она взяла меня за запястье, как мальчишку, стащила со ступеней и усадила на тут же возникший стул – белый, высокий и узкий – как раз для допроса. Эти игры мне знакомы. Я понял, что улыбаюсь, когда Ра покачала головой и улыбнулась в ответ:

- Вот видишь, играть тебя уже не заставишь. Ты умеешь создавать свои правила или останавливаешься. Это тебе пригодится для выполнения задания Дагмара и моей просьбы.

Я знал, что меня никогда просто так не выдёргивают обратно.

Я посмотрел сквозь стекло на ночь третьего измерения. Клодия кивнула. Ясно.

- А мне удобно на этом стуле, - заявил я, не желая опускаться до банальных вопросов о задании. Хотя, было интересно...

Кло поаплодировала мне, оценив:

- Не зря мне тебя рекомендовали, медвежонок. Ладно, о деле – успеется. Я хочу поговорить о ваших многовековых отношениях с Дагмаром. Он и сам просил меня попробовать взглянуть со стороны на всё это...

- А что? – набычился я. – Если собирается от меня избавиться – пусть сам скажет. И откуда мне знать, может, вас подослали Тёмные?..

Ра медленно кивнула, явно слыша в моих словах совсем другое.

- Ты моментально тупеешь, едва речь заходит о Дагмаре, - вынесла она приговор. – Вы с ним уже так давно играете в одну запутанную игру, что совсем разучились видеть реальное в ваших отношениях.

- Какие отношения?! – взорвался я. – Раб и непререкаемый господин – вот кто мы!

Понял, что потерял контроль, снова сел, раздосадованный.

- Почему так среагировал? – Кло подсела ближе. – Значит, тут у тебя болит?..

- Понимаю сам. Я вру. Я знаю, я догадываюсь, что мессир... – слова застряли, упираясь углами в горле, не решаясь выйти.

Клодия тихо нашептала:

- Я сама несколько раз видела, как Дагмар смотрит на тебя, когда ты спишь. Так смотрят на любимого ученика...

Тёплое счастье трепыхнулось в груди ласковым комочком, но я ответил, выдавливая злобно:

- ...как на любимую вещь – это вернее.

- Зануда. Что один, что другой – никак из своих ролей вылезать не хотите. Ладно, сделаем так... – жест, хлопок ладоней и я упал спиной на кушетку. Удобную такую, как в кабинете психотерапии. Я резко сел. Ненавижу. Клодия пожала плечом, щёлкнула пальцами и меня, захлестнув цепями, припечатало обратно, сдавило шею под челюстью, выломало руки под кушетку. Я лежал, вытянутый, как струна, внутри ворочалось какое-то странное чувство. С опаской скосил глаза на Ра.

- Разницу понял? – она упёрлась локтями мне в грудь, наклонившись, смотрела прямо в лицо. – Думай, думай, говори, не молчи.

Как обухом по голове... С трудом приостановив мечущийся поток сознания, я на миг крепко зажмурился и как бы оглянулся сам на себя. Ошеломлённо сравнил ощущения и свои действия. Мрачные ёжики...

- Получается, я сам не хочу, боюсь раскрыться и стать уязвимым. Не понимаю... А когда меня заставляют играть жертву – я соглашаюсь. Вернее, когда это делает Дагмар... Особенно, когда – Он...

- Потому что Он единственный, кто смог достучаться до тебя, - Клодия размышляла вслух, игнорируя то, что я от своих слов покраснел до кончиков ушей. - Всех остальных ты игнорируешь, отталкиваешь, вышвыриваешь, держишь на игровом расстоянии от себя. Всё для тебя иллюзия, ничего не значащая, дешёвая, заменимая. Твоя реальность – Дагмар. Каким чудом Он сумел добраться до тебя настоящего? Может, всего на пару секунд, но ты это запомнил. Странно, что это связано у тебя с болью и унижением. Ты готов терпеть всё от Него, только бы Он обращал на тебя внимание пристальное, заинтересованность. Теперь это – твой свет в далёком тёплом окне. Хотя сам ты вечно стоишь в темноте, на холодном ветру. Ты болен одиночеством. И совсем не такой, каким хочешь казаться.

Закрыв глаза, я выслушал её, чувствуя, как внутренне меня колотит. Тихо попросил:

- Освободите меня, мне неловко.

- Ладно, на свежем воздухе, правда, лучше.

Миг, и мы стоим на балконе, под ночным небом. Тёплый ветер принялся ласкаться, затихая надолго, обиженный нашим невниманием к его шалостям. Я сменил формулой кимоно на серые брюки и устроился на широких перилах в позе Врублевского демона.

- Ты испытывал острое наслаждение, когда лежал связанный и, одновременно – смущение... – Зи-Ра смотрела на город третьего, на его притягательную темноту.

- Потому что вы не играете по нашим правилам, - я взялся вертеть браслет на запястье, еле сдерживая желание кричать от её хлёстких слов. – Пока я только знаю, что мне надо просто с Ним поговорить.

Клодия подошла ко мне, её изящная рука легла мне на ключицу. Я почувствовал себя вдруг маленьким мальчиком, потерянно поднял голову, чтобы заглянуть в удивлённые глаза Ра. Она тихо спросила:

- Ты не говорил Ему о своих чувствах, не простил Его?..

Я отрицательно покачал головой, не веря тому, что слышу. Это просто не помещалось в сознании! Нашёл жалкое оправдание:

- Он же читает мои мысли...

- Потому особенно важно сказанное вслух.

- Не думаю, что мессиру нужно моё прощение. Кто – Он , а кто – я?

- Но хуже не будет, это точно.

- Я тоже попрошу прощения за все те годы ненависти...

- Только не струсь.

Я хмыкнул, поняв, что меня подначивают. Лёг спиной на широкие перила, закинув одну руку за голову. Ра расслабленно опёрлась локтями на мой живот, словно меня и не было, рассеяно глядя на далёкие огни.

- Расскажи, тебе было когда-нибудь хорошо? – попросила она.

Я вздохнул, возвращаясь из адской пустыни своего внутреннего ужаса. Ответил, немного растеряно:

- Мне кажется, это было в детстве... Снежное поле, вечерние сумерки. Два ворона ходят по снегу. Никуда не надо спешить. И тишина. Вот.

- Тишина, - повторила за мной Клодия. – А дом, где тепло и ждут давно?

- Не помню.

- Не помнишь...

- Потом, когда я встретился с Анной... – я задумался, оглядываясь на прошлое, именно сейчас понимая ещё некоторые грани своих поступков. – Мне было странно приятно. Дело не только в моём наслаждении ролью добровольной жертвы. Дело в Анне. Она была мне такой надёжной и понимающей спутницей, что я ни секунды не вспоминал о слабостях и сомнениях в себе. Словно делал то, что должен был сделать.

- Ты был счастлив?

- Не знаю. Я был спокоен. Как удав. Несмотря на то, что Анна ласково так заставила меня не быть простой картонной дурилкой, а взять на себя половину власти и дел королевства. Быть королём. Анна мне доверяла, я был с ней предельно искренним.

- Но ты ведь не любил свою королеву?

- Я её тихо боготворил. А Дагмара Анна тогда бы не приняла. Сейчас – возможно. И то – её саму спрашивать надо.

- Не хочешь к ней вернуться?

- Зачем? Свою игру мы отыграли. Нам было действительно хорошо. Кстати, Дагмар тогда, как ни был разъярён отказом – Анну всё равно бы не тронул. Я думаю, что и меня-то Он прихватил в качестве сувенира, так, эмоции сбросить. Лишь мно-ого потом я заинтересовал мессира своим извращённым восприятием. Забавно.

Клодия посмотрела мне в глаза мягко:

- Тебе нравится, когда тебя касаются?

- Без слов. Очень. Сильно. Да. Особенно, когда я знаю, что не ударят, - мои губы сами раздвинулись в дурашливую улыбку.

- Недоласканный, - шепнула она. – Пока не понимаю. Ты панически боишься чего-то. Потому полностью закрыл своё сердце и живёшь только головой. Но своими ментальными картинками ты никогда не сможешь заменить настоящих чувств, поверь мне.

Приподнявшись, я, взял мягко руку Клодии-Зи-Ра и приложил её ладонь к своей щеке. Запомнил тёплое, колкое ощущение, закрыв глаза. Она поцеловала меня в лоб. Я спросил:

- Какие всё же проблемы у мессира? Ведь это «ж-ж» неспроста...

- Да, - линия подбородка Ра стала жёстче. Зи-Ра взмахнула пальцем, и я снова оказался на белом стуле с высокой спинкой.

- Игуанну помнишь?

- Ну. До меня была, - я поёрзал, устраиваясь удобнее, насколько это возможно.

Клодия усмехнулась чему-то своему, услышав мой ответ.

- И всё?

- Да знаю я её, знаю... Их холодное высочество сильно меня ненавидели когда-то. Куда, правда, потом она делась?

- Сбежала. Бросила учёбу и вернулась к Тёмным, - Зи-Ра взяла большое яблоко со стола и стала медленно снимать с него длинным ногтём тонкий серпантин кожуры. – Игги – одна из проблем нашей семьи. Считали, что перебесится малышка и всё само собой образуется. Не образовалось. Игги засветилась недавно с маниакальной идеей расшатывания проявленности, чтобы самообразовались новые законы во всех измерениях.

- Не верится в последнее, - оценил я, с трудом проглотив новость, что Игуанна – родственница Клодии. – Скажу даже, что это – невозможно.

- Я и не говорю, что подобное возможно. Это всё её выкладки. Или прикрытие иной цели. Думай. Тебе идти в третье. Найдёшь Игги и доставишь в пятое с четвертью. Семья согласие дала. Это тебе задание Дагмара. И моя просьба...постарайся, чтобы все остались в живых.

Я поймал себя на том, что, выслушивая задание, напрягся, окаменел лицом и тяжело задышал.

- Подключаешься быстро, - объясняла Ра, взглянув на меня. Я оставил разбор этой мысли на потом, спросив о более важном:

- Ну, эту...меняненавистницу живой – это понятно. А мне-то что? И почему – все? Кто ещё?

- Ознакомишь Зоа с принципом работы в проявленности, подстрахуешь на первый раз. А дело в том, - не обращая внимания на мою поднявшуюся бровь, Ра продолжала. – В том, что Дагмар дал тебе лимит смертей. Только семь. И всё. Считает, что твои разгильдяйства – единственно от привычки к бессмертию.

Я пошатнулся на стуле, помертвев на миг. Просипел, не владея голосом от шока:

- Идти против Игги, имея только Зоа и семь жизней?.. Легче сразу застрелиться. Дагмар хочет от меня избавиться. Не пачкая рук.

Я сжался в комок от боли и горя. Но лишь на минуту. Выпрямился, сел ровно, сказал:

- Ладно, не в этом суть. Извините. Мы идём налегке или можно взять что-то отсюда?

- Ты недослушал, - едва заметная укоризна во взгляде. – Дагмар сказал, что пойдёте без ограничений оба.

Я нахмурился, пытаясь осознать услышанное. Переспросил:

- И с формулами и с физикой?..

Клодия и не собиралась отвечать на глупые вопросы. Кивнула на кресло, где тут же появились какие-то вещи.

- Подарок от Дагмара.

Я молча выругал себя за очередную бестактную дурость и стукнул себя по лбу, чтобы зафиксировать единственную дельную мысль. Клодия откинулась в своём кресле, откусив с хрустом от покрытого теперь тонкой резьбой яблока. Сказала, ухмыльнувшись:

- А ты панически боишься, что Дагмар тебя бросит. Ты настолько влюблён в Него? Или это страх перестать быть избранным и просто умереть где-то и навсегда? М?

- Вам со стороны виднее. Помяните потом как-нибудь Рена чашечкой сакэ, если вообще о таком вспомните... Хотя, я понятия не имею, куда потом моя душа попадёт. И попадёт ли?..

- У меня появилось желание тебя ударить.

- Это заразно, понимаю. Но вы первая этот разговор начали. Ладно, давайте о деле. Сгружайте в меня все ориентировки и коды по Игуанне. Ваша семья ведь знает её привычки и, наверняка кое-какая информация уже есть.

От брезгливости Клодия резко перешла к деловому тону.

Я слушал поток наводок, имён, названий, формул и входов без единой мысли, зная, что вспомню всё, когда понадобится. Три ворона, пользуясь случаем, развлекались. Ненавязчиво так. Распустили мне волосы, обращая мало внимания на мою реакцию и, скача мне по плечам и спинке стула, взялись заплетать нечто сложное.

- ...всё, больше ничем помочь не могу. Сам – не маленький. Справишься.

- Справлюсь, если не помру раньше, - хмыкнул я, вставая. – Ничего, Зоа закончит. Он парень умный, красивый. Хорошая мне смена будет.

- Хватит притворяться. Я на это не куплюсь. Одевайся и мотай отсюда, нытик.

Я улыбнулся, не принимая всерьёз слова Клодии. Как и она мои. Поймал запущенный в меня белый шершавый плод, неизвестный мне.

- Это для Зоа, на дорожку. В восьмом всё спокойно, может забыть.

Я кивнул, пропев:

- В Багдаде всё спокойно, спокойно, спокойно...

Повернувшись спиной к Зи-Ра, стал переодеваться. Мессир экипировал меня вплоть до нижнего белья. Держа футболку в руках, я оглянулся на Клодию. Было неловко, но спросил:

- У меня на спине что-нибудь есть?

- Крылья ещё не выросли, но мутное пятно под лопаткой есть.

Я кивнул, вздохнув: когда-нибудь Он своего добьётся...

К тёмным брюкам прилагались высокие ботинки на грубой подошве и бордовый, на грани огня и мрака, свитер. И ещё – длинный кожаный плащ, матово-чёрный. Нда, вид ещё тот: то ли вампир, то ли ангел смерти. Обычно я одеваюсь проще. А эти вещи и цвета – обязывают. Снова мне мессир задачи задаёт... Посмотрю еще, во что восьмого нарядили.

- Ворона, что ли, взять с собой? – задумчиво протянул я. – Для полноты образа. Люди третьего на мистику падкие.

- Старьё. Мне больше «техно» нравится. Выметайся. Тебя напарник ждёт.

- Можно и «техно», - отозвался я, распределяя по карманам полезные мелочи из «джентльменского» набора ходока по измерениям. Нацепил на нос чёрные очки, и «размазал» пару своих движений по фазам в воздухе, взмахнув красиво плащом. Прокомментировал:

- Виртуальность в реальности. Матрице и не снилось.

- Фигляр.

- Ага. И горжусь этим. Счастливо.

- Возвращайся.

- Постараюсь, сударыня.

Двери лифта закрылись за мной, и я погасил бравую улыбку. Как ни хорохорься, а душу скребёт – всего семь попыток. Ладно, посмотрим, ещё не вечер.

Поездка вниз меня насмешила своей «киношностью». Если бы на полпути ко мне подсели некие мрачные или негуманоидные личности, я бы рассмеялся в полный голос, не удержавшись. Обошлось, однако. Ощущал, как меняются слои и планы, прошиваемые кабиной лифта.

На моей остановке, я, прежде чем шагнуть в открывшиеся двери, вдохнул глубоко, как перед прыжком в пропасть. Вышел, не торопясь, огляделся в ярко освещённом просторном холле. Привет, третье, мы не виделись какое-то время!.. Торговый центр шумел, жил собственной занятой жизнью, не обращая внимания на ещё одного из сотен муравьёв в его переходах. Зеркала, хром, мрамор, стекло, зелень, музыка, гул, эхо, объявления, запахи парфюмерии, новых вещей, толпы людей и огромного помещения. И ощущение магического фона, специфичного для третьего, грязноватого, грубого, но понятного, как мятая купюра в руке. А вот и чем-то диссонирующе-знакомым потянуло... Оттолкнувшись от колонны, ко мне шёл белобрысый парень в чёрных джинсах и удлинённой куртке из некрашеной замши. Мои губы непроизвольно растянулись в смущённую улыбку, которую никак было не замять. Мы обнялись молча, сами не ожидая от себя этого. Будто недавно расставались не на полдня, а на целую жизнь. Щемяще–тёплое чувство доверия... Я провёл ладонью по шёлку волос на затылке восьмого, ощущая тёплое дыхание напарника на своей шее. Это описывается долго, а через три счёта я уже смотрел в знакомые опаловые глаза и незнакомое лицо - изумлённые, когда я протянул белый подарок от Зи-Ра.

- Где достал?!

- Там уже нет... Пошли в кафе. Я есть хочу.

Фастфуды меня никогда не соблазняли, и мы вышли на улицу, ища что-нибудь уютное.

- Ты третье хорошо знаешь? – морщась от городских запахов, спросил Зоа.

- Жил здесь, - ответил, автоматически перейдя на тот язык, на котором читал сейчас надписи и вывески.

- А я - только теоретически знаком. Наши не интересовались никогда особо проявленностью. Только как одним из мест, где инкарнируются. Угрозы, - восьмой хихикнул. – Не представляет, сумбурное, атавистичное, заповедник для людей...

- Общие фразы. Просто раскрой глаза и ныряй в гущу. Многое поймешь, хотя и не сразу. Тут страшно и тяжело, но живут и радуются.

- Потому что другого не знают...

- ...или не помнят.

Я нашёл-таки заведение, где готовили домашнюю еду и пахло съедобно. Здесь можно было посидеть спокойно и поговорить, не напрягаясь на традиции. Правда, было бы лучше, если б я был одет попроще. А то, подошедшая официантка смотрела на нас с лёгкой опаской и долей возбуждения. Особенно, когда я мило заказал две порции фирменного и отказался от кофе.

- А мне – шоколад. Чёрный. Пожалуйста, - Зоа попробовал быть органичным.

- И всё? – вопрос девушки был рефлекторным, и я спас замявшегося восьмого стандартным:

- Пока – всё.

Она стрельнула глазками, улыбнулась, уже мысленно выбирая одного из нас. Хотя, не прочь бы и с обоими... Я показал напарнику на демонстративное покачивание бёдрами отошедшей с заказом девушки.

- На нас глаз положили. Может, голубых изобразим?

- Ты серьёзно?

- Нет. Слушай, а на шоколад у тебя случаем не наркотическая привязка?

Восьмой неодобрительно посмотрел на меня.

- Ладно, ладно. Я ведь за тебя волнуюсь, - перегнувшись через стол, я вытащил из кармана Зоа сложенную местную газету. – Ты всё-таки разведчик до мозга костей: ориентировка – прежде всего...

- Мгм. Нас в прошлое закинули, получается.

- Получается, - согласился я, увидев дату и название вечернего листка. – Не удивительно, - при способностях Игги. Хорошо, хоть нам точную временную наводку дали...

- Не объясняй, я догадливый.

- Тогда скажи мне, догадливый ты наш, как мы дальше действовать будем?

- Молча, - Зоа придвинул ко мне и вторую принесённую официанткой тарелку, что, по-логике вещей, поставили перед восьмым. – Ешь, давай. Я знаю, что ты злой, когда голодный.

- Не аксиома, но проверять не советую, - мясное рагу было сумасшедше горячим и я дул, обжёгшись, на ароматные кусочки, поддетые на вилку. Запах дразнил, желудок бесновался, только что слюна не капала...

- У нас есть два варианта разработки поисков и надо будет задействовать оба, потому что нас сюда не на прогулку выпустили – дело очень опасное...

Зоа кивнул, посмотрел на освещённую огнями улицу через тёмное стекло кафе, сказал:

- Я знаю, что у тебя всего семь смертей осталось...

- ...и использовать их желательно так, чтобы потом не было мучительно больно... извини, неудачная шутка. Короче, на правах специалиста, чаще бывавшего в проявленности, я предлагаю тебе заняться сбором и анализом данных. А я поиграю в «наживку». Игги меня никогда не любила.

- Она настолько глупа, чтобы «проглотить» это?

- Она настолько умна, что проглотит меня и разжуёт. И тебе надо будет ходить, да оглядываться. Познакомлю тебя тут кое с кем, чтобы помогли, если вдруг...

- Давай без «вдруг», - напарник поморщился. – Ты сейчас не герой –одиночка, притормози.

- Я бы с удовольствием, братишка. Можно было бы просто проделать кропотливую работу, собрать команду, информацию, опутать всё ловушками, создать панику. Понимаю. Сам бы так и сделал. Но так мы не узнаем, для чего Игуанна вообще эту чехарду устроила! Зачем ей всё это?

- Давай вычислим. Не обязательно для этого совать голову в петлю.

- Я согласен. И не смотри не меня так. В камикадзе я буду играть потом, когда почую неладное... А с Игги никогда не знаешь чего ждать. А пока – сделаем всё что сможем, находясь подальше от неё. Идёт?

Недоверчиво покачав головой, Зоа усмехнулся:

- Заговариваешь мне зубы. Ладно, я же вижу насколько тебе страшно. Потому и треплешься без умолку. Базу где делать будем? Или мобильными останемся?

Я завис, ловко выбитый восьмым из мандражного состояния:

- Сам решай, - ответил. На глаза вновь попалась дата сегодняшней газеты. – Я знаю, у кого остановлюсь.

- Не приглашаешь?

- Разведать сначала надо.

- А. А кто это? Судя по твоему виду – нечто из твоего прошлого.

- Угадал. Это я сам. Я инкарнировался в этом времени. И довольно хорошо помню ту жизнь, что странно.

- Не вижу ничего странного. Ты ещё не разучился удивляться, живя у Дагмара?

- А вот – не-а! Я ведь ещё не сказал тебе, что и моя местная аватара тоже довольно хорошо помнила – чья она! Съел?

- Пути мессира неисповедимы...

- От меня нахватался, безбожник.

- А что есть – бог?..

- Всё, замяли.

Восьмой с ехидной улыбкой вгрызся в плитку шоколада, не сводя с меня глаз. Белобрысый ты мой...

Я откинулся на спинку мягкого диванчика, расслабленно огляделся. Мысли людей читались просто, вызывая тонкую грусть. Я спросил напарника:

- Что важнее – сокровенные мечты или заветные желания?

Он немного понаблюдал за тем, как я вяло пропускаю крошечную молнию между большим и указательным пальцами, и ответил всерьёз:

- Исполнить мечту просто так – значит убить её, оставить пустое место там, где стоял хрустальный замок. Осуществление мечты – это труд души, которая должна иметь веру, силу и умение к созданию бесконечных городов из прекрасных хрустальных замков... Ты это уже слышал когда-то. Так говорили твоему Рагару. А желания хороши только те, что дают человеку лучше узнать себя самого. Так сказали твоему Хэверу.

- А твоё мнение?

- Это палки о двух концах, брат.

- Волков бояться – в лес не ходить.

- Не говорил, что боюсь, - спокойно отозвался восьмой. – Что, руки чешутся?

- В кои веки нас выпустили в полной силе.

- А мы, значит, - не жадные?

- Не жадные, - подтвердил я.

Зоа обвёл взглядом столики, стойку, разглядывая посетителей, которых угораздила нелёгкая на этот момент быть с нами рядом.

- Начни с одинокого старика, - посоветовал он.

- Не-а. Желания этого человека столь неприхотливы, что пособия по инвалидности на них хватает с избытком. Сегодня он выплатил последний кредит, счастлив и мечтает о том, как завтра на рыбалке отметит с сыновьями и друзьями-ветеранами это дело.

Зоа покосился на меня, буркнув:

- Ангел нашёлся...

- Зато вон тот мальчик сейчас выбирает между наркотиками и самоубийством. Ничего себе альтернативка...

- Это вот тот здоровый малый, что уплетает за обе щёки? Что у него: несчастная любовь, папа денег на машину не даёт или скоро экзамен по литературе? Обычный детский максимализм...

- Мгм. Мениск у него, правое колено. Врачи сказали – сбрасывать вес, никакого спорта, никаких тяжестей, вообще – резких движений. Операция только после двадцати лет. За это время парень потеряет форму, а ему уже предлагали место в сборной штата. Талант.

- Ну, не повезло. Найдёт себе применение, если парень с головой. А нет – туда ему и дорога...

- Скучно.

- Ага. Получается, людям чудеса не нужны. Сами должны выгрызать себе дорогу, выживать, приспосабливаться. А кто сломался, тот – слабак, не сумевший в этой инкарнации взобраться выше ещё на одну ступеньку своей души. Ты ведь не сломался, попав к Дагмару?

- Отстань. Тоже мне, сравнил! И откуда ты вообще столько знаешь?

- О тебе мне мно-ого интересного рассказали за время твоего отсутствия... А всё остальное – универсальные законы отношений. Они везде одинаковы. Дхарма.

- Буддист недоделанный...

- А что есть – будда?

- Всё, проехали. Ты поел? Хорошо. Объявляю магический блицтурнир – кто быстрее доберётся до двери, помня, что благими намерениями асфальтируют ад, - я поднялся, бросив купюру на стол, чувствуя грустную улыбку вседозволенности на своём лице. Понимаю: нельзя лезть в карму других. Это им дано для того, чтобы пережить нечто, понять, смириться. Но: Зоа и Рен оказались здесь, и именно эти люди оказались в этом кафе. Значит, судьба такова, чтобы им испытать чудо. Я сдёрнул по-пути с молоденькой девушки очки с толстенными линзами, шепнув:

- Не нужны они тебе. Уже.

Мимоходом пригладил дико оттопыренные уши у мальчонки, занятого исследованием внутренностей гамбургера.

Подошёл сзади к бывшему спортсмену, навис, пальцем припечатав его руку к стойке, сказал зловеще прямо в ухо:

- Привет из ада. Если решился, то лучше – вешайся. У нас недобор висельников. Впрочем, всё равно ко мне в гнойную команду попадёшь, милашка. Поиграем...

Я лизнул его щёку, словно пробуя на вкус. Мальчишка только пискнул, тщетно пытаясь освободить свою руку и дёргаясь от боли.

- Это тебе на память, чтобы не думал, что я приснился, - я убрал палец, оставив спортсмену ожог на тыльной стороне кисти. Судорожно обернувшись, мальчишка увидел меня со спины и, похоже, рухнул со стула. Судя по звуку. Его можно было понять...

А через два столика Зоа резко шикнул на размалёванную под куклу широкую тётку и подмигнул её тихому, затурканному мужу, объяснив:

- Она теперь неделю молчать, как рыба будет. Отдыхай.

- Спасибо, - расслышал я робкое и удивился. Странные мысли иногда посещают Зоа. А брат уже переключился на пару, что сидела в напряжённом молчании, рассорившись. Подойдя, поменял местами стоявшие перед мужчиной и женщиной чашки. Пояснил:

- Попробуйте пожить в теле другого. Всего неделю. Удачи.

Плагиат, Зоа. Мне аж неловко было смотреть на несчастных... .

До двери оставался шаг, когда я встретил взгляд женщины, сидящей в одиночестве. Спокойная печаль. Улыбнулась мне светло, смутившись, что поняла нашу с напарником игру, что я обратил на неё внимание, что она сейчас выглядит не лучшим образом. Я поклонился ей с уважением и шагнул вслед за уходящим восьмым, напоследок махнув рукой этой корявенькой, некрасивой женщине с выразительными глазами. Моей душе стало легко и сказочно – если есть на свете такие люди, если их можно встретить, просто так, невзначай...

Зоа развернулся ко мне, беря за локоть и собираясь о чём-то спросить, но его вопрос оборвался, потому что в тот же момент между нами пыталась проскользнуть невзрачно одетая девушка. Ей это не удалось, она почти повисла на предплечье восьмого, вдруг оказавшемся у неё на пути. Девушка сжалась, выронив сумочку, приготовившись к потоку ругани или, что сейчас растопчут, разорвут на куски.

Мы с Зоа синхронно отступили на полшага, напарник ловко, с лёгким поклоном подал девушке её сумочку, а я серьёзно сказал:

- Просим прощения, сударыня. Пожалуйста, извините двух медведей. Мы не хотели вам помешать, слово чести.

- Извольте... Благодарствую... – эти два слова выскользнули из неё сами, как эхо.

- Приятного вечера, госпожа...

- И вам...

Она убегает, смутившись, напоминая мне блёклую мышку.

- Сыграем в фею-крёстную, – проворчал я.

- Что? – переспросил меня Зоа.

- У неё первое свидание сегодня. Платье бы надо красивое.

- Ну, тёмно-серое, с мягкой искрой ей подойдёт, - кивнул напарник, делая магический жест вслед девушке.

- Да. Пожалуй. Нитка жемчуга не помешает. Туфельки.

- Шарф или накидку, модельер? Прохладно ведь.

- Накидку. Тёмно-бирюсовую, под цвет её глаз.

И мы с братом неспеша пошли дальше.

- Красиво, - сказал Зоа. – А ты ей хоть денег на такси дал?

- Ага.

- Тогда понятно, почему тебя твоя Анна когда-то заметила, мистер Галантность.

- Да нет, я попроще был.

- А зачем из той дурнушки в кафе красавицу слепил? Это не по-правилам.

- Не люблю правила. Да и не красавицу, так – просто миловидную... Этой женщине жить осталось два месяца. И она это знает и совершенно спокойна.

- Благостный ты наш...

Я проигнорировал Зоа. Вздохнул, понимая, что пора браться за дело.

- Ладно. Систему местных порталов изучил?

- Ознакомился. Разведчик я или как?..

- Или как, если – так. Этими общими ходами пользуются только по экстриму или новички. Не солидно считается. У каждого из наших по ключевым точкам сделаны свои проколы пространства и закреплены на стационарную вещь-ключ. Можешь воспользоваться и моей сетью проколов, но лучше раскидай свою. Так надёжнее, если со мной вдруг что. До своей новой точки тебе придётся добираться на местном транспорте, сам понимаешь.

- Кончай издеваться. Нашёл не чём отыграться, да?

- Одно дело – теория, другое – практика, - не меняя наставительного тона, продолжил я. – Хочу быть уверен, что ты будешь точно знать, что делать.

- Словно к собственным похоронам готовишься, - Зоа приобнял меня за плечи расслабленно, но его пальцы вдруг впились зло, причиняя мне боль. – И не мечтай, понял?

- Отцепись. Я же о тебе, дураке, забочусь. Дагмар с тебя глаз не спускает. Надо, чтобы Ему придраться было не к чему. Ясно? Я – старая игрушка, а к тебе требования выше. Да и меня не будет дёргать, мол, недосмотрел.

- Что, смену себе готовишь? – недобро усмехнулся восьмой.

- А хоть бы и так. Может, ты удостоишься чести убить меня в последний раз, - я натянуто рассмеялся. – Не бери в голову. Мессира нам всё равно не обыграть.

- И это говорит человек, ненавидящий правила! А убью я тебя с удовольствием, только бы – собственными руками...

- Ага. Тебе явно пора сбросить адреналин или что там у вас, у восьмых... Ладно, учись, пока я жив, кадет, запоминай: в случае проблемы, с которой не можешь справиться сам – идёшь от любого общего портала точно на север, разыскиваешь заведение, где по ночам собирается масса молодых аборигенов, а там тебя сами найдут кто надо. Если днём, и срочно, то всё равно кто-нибудь из них будет в охране или тебе дадут номер, адрес. Не пропадёшь. Эту схему знают только ходоки из пятого с четвертью. Поддержку обеспечивают из местных диаспор нечисти. В связных, как правило, те, кто может твёрдо держать человеческий облик: оборотни там, ведьмы. На полнолуние, конечно, их подменяют демоны, воины Единения, ещё кто... Сам увидишь. Я тебя сведу со здешними, чтобы информация о тебе разошлась.

- Прямо – инициация какая-то, принятие в клан, - усмехнулся восьмой.

- Просто, хорошо, когда есть тыл. Не злоупотребляй их расположением, делай красивые жесты – это им нравится – и надёжнее помощников тебе не найти. В проявленности.

- Это на нечисть так соседство с людьми действует?

- Закон сообщающихся сосудов: если где-то убывает, то где-то пребывает. Ты прав.