Боль. Она растекается по всему телу. Начиная от впадины между лопатками и кончая пальцами ног. Сильная, тупая боль увеличивалась с каждой секундой. Приступ начался 5 минут назад. Эти ужасные 5 минут. Эти 300 секунд боли. Она началась с небольшой тяжести в голове и наростала огромными темпами. В данный момент боль достигла своего апогея . Он думал, что не выдержит этого приступа. Но он выдержал, выжил после приступа идеальной, убивающей по капле боли. Капля за каплей, как кровь из раны. Когда он уже думал, что его короткая 20 летняя жизнь сегодня кончится, боль начала стихать. Он так и не понял, что ему помогло. С десяток анальгетиков, валериана, а может эналаприла малеат? За считанные секунды перед глазами протекла вся его жизнь. Вот он первый раз с родителями на море весело купается под крики чаек. Вот уже совсем другое место. Это школа. Старое, приземистое 3-х этажное здание, посторенное еще в начале шестидесятых годов. Он там первый раз. Это 1 сентября. Помните свой первый день в школе? Все помнят. Это невозможно забыть. Не забыл и он. Суета матери, которая все время говорила ему, что в школе хорошо, там добрые преподаватели, хорошие дети и веселые учебники. Отец, снимавший все действо на видеокамеру. Он с первого дня возненавидел школу. А что он еще мог бы сделать? Ужасная жара актового зала, речь директора говорившего о "железной дисциплине", учительница, которая сразу ему не понравилась, сделали свое дело. Он перенесся еще на 9 лет вперед. То же здание, за окнами ранняя весна, он со всем классом на уроке химии. Открывается дверь, и в кабинет входит грузный мужчина лет 40, с черной шевелюрой, на самой макушке уже намечалась лысина. На нем был костюм отечественного производства, какого-то темно-зеленого цвета, голубая рубашка и совершенно не подходящий галстук ярко-красного цвета. Это директор. Он произносит речь о том, что школа каждый год пополняется новыми людми и о том, что это не только ученики 1-х классов, а также преподаватели, но и "учащиеся старших классов" (любит человек произносить речи). Анатолий Сергеевич взмахнул рукой, подзывая кого-то, кто находился все это время за дверью. В класс вошла ОНА.

Девушка 15 лет, короткостриженная шатенка с большими зелеными глазами. Ах, какие это были глаза! В них хотелось утонуть. Он с первого взгляда понял, что уже любит ее. Девушку звали Лиза, просто Лиза. Она представилась, и скромно села за одну из пустующих парт. На следующей перемене он подошел к ней. Не знал что говорить. Представился. Спросил, откуда ее перевели, почему? Все оказалось вполне обыденно. Семья переехала из другого района, т.к. купили другую квартиру, вот она и перевелась. После уроков он уже провожал ее домой. Они расстались через год, после окончания школы. Он пошел в институт и совсем забыл про добрую и хорошую девушку Лизу. Где она сейчас? Есть ли у нее парень, может она уже замужем. Или одна, учится где-нибудь? «Надо будет ей позвонить» - пронеслось у него в голове. Электрические импульсы бегали по нейронам с огромной скоростью, в сотни раз быстрее обычного.

* * *

Кабинет. Один из многих в этом здании, куда вход обычным людям вход строго воспрещен. Система безопасности, вход по магнитным карточкам, да и два охранника в камуфляжной форме с АКМ явно тому свидетельствовали. Хотя они сами не знали, что охраняли. Кабинет. Он похож скорее на кабинет преуспевающего бизнесмена, с тяжелыми, бордовыми портьерами и дубовым столом, на котором лежала стопка тщательно разобранных по алфавиту бумаг ( секретарша Олечка постаралась), позолоченный «Паркер» и широкий стакан для виски, в который был налит коньяк «Наполеон» ( настоящий, 20-летней выдержки, а не дешевая польская подделка). А невысокий, пожилой, кэгэбэшного вида человек стоял и просто смотрел в окно. Просто смотрел. Как идет дождь, как редкие прохожие шлепают по лужам.

- Николай Владимирович, звонят из лабораторий. Лавренко. – Оля как всегда была неотразима.

- Да, спасибо Оля, я возьму – ответил легким басом мужчина и взял трубку.

- Лавренко вас беспокоит.

- Да, я слушаю.

- Николай Владимирович, вы получили мой отчет?

- Да, он у меня на столе.

- Надеюсь, вы понимаете, что это значит?

- Да, понимаю. Объект действительно в третьей стадии мутации?

- Он достиг ее сегодня ночью.

- Какие дальнейшие действия вы предлагаете предпринять?

- Наблюдение, пока он не дойдет до последней стадии.

- И когда это по вашему случится?

- Через пару суток. У нашего объекта ровно 72 часа. Хотя в эти часы приступы мутации скорей всего прекратятся, но это будет затишьем перед бурей.

- А что дальше? Что делать дальше, черт побери!? Когда он мутирует?

- Если он выживет после мутации… изолировать. Сейчас, в данный момент, он не никому нужен.

- Да, но решение об этом еще не принято.

- Значит надо его принять.

Лавренко положил трубку.