человек, который смеётся и курит трубку,
заключая в колечки вселенную безпроблемно,
сочиняет роман из омлета: герой роллана,
философская пища обжарена, как бэкон и
отдаёт поваренной солью рецепта хэма,
отдаётся в прохладные щупальца сэра кука,
подаётся с костра с церемонным немым поклоном,
пожирается вместе с кукчонком, на пару, плавно

человек, который смеётся, не чистя зубы,
открывается миру – утренний сон-подсолнух,
игнорирует жёлтую патоку пересудов
о безумии цвета вызова и абсента
человек не играет в концерты, но только соло
пробивается, рвёт его кольца, и в дымных кубках
светом пишется песня, царапается акцентом,
дребезжит мятой блюзой, щетинистою посудой...

человек же смеётся – задиристый, обнажённый,
подставляет пяту, нежно свищет орлам-болонкам,
вырезает в вигваме проходы для браконьеров,
притворяется зубром, и в кудри вплетает маки...
для него ещё – где-то на марсе понты и гонки,
он свободен, как камни, как море, как многоженец,
как ракушка-отшельник, изъеденная раком,
как ученье о мире без ангелов-люциферов,

а за это – юродивым! – камни, комки да камни!
жаль, что белые пятна, как вороны, почернели –
слишком тёмный загар - жаль, нет повода - в лепрозорий,
дикобразья улыбка – об иглы б не уколоться!
... человек не снимает шинель, так как нет шинелей,
человек не желает тянуть монотонный amen,
человек неразборчиво шепчет и вновь смеётся,
он беспечно отделен, он может с землёю спорить,
он её размывает, грызёт, как личинка влаги,
но земные всё вторят: «смеётся... а лучше б –
плакал»