Удар Тьмы

Действуя по подготовленному сценарию, Марк начал восстание почти во всех городах Английского королевства. Повинуясь магии демона-полукровки, люди брались за оружие и набрасывались на каждого, кто не отрекался от слова Божия. Застигнутый врасплох английский Король приказал регулярным войскам убивать всех, кто носил на груди отличительный знак - медальон с изображением пятиконечной звезды. Воины отчаянно исполняли ужасный приказ, невзирая на чины и звания, потому, как среди еретиков оказывались знатные и богатые люди, благородные рыцари и, даже, священники разного сана. Многие солдаты сталкивались в уличных побоищах со своими друзьями, командирами, слугами, некоторым приходилось убивать братьев и сестер, другим собственных детей. Королевство погрузилось в хаос. Площади устилались трупами, кровь потоками текла по мощеным улицам, крики и шум сражений не прекращались ни на мгновение.

Михаил отправил несколько отрядов, под командованием Рафаила - могучего архангела-воина, на подавление мятежа, приняв происходящее за очередную попытку низвергнуть его с трона веры. Под видом стражников ангелы начали истреблять фанатиков, заставляя их отступать в ближайшие леса. Основная армия восставших, вернее те, кто сумел избежать меча ангелов, на двенадцати судах отплыла от берегов Англии и направилась в Монтрей. Оставшиеся же фанатики вновь начали собираться в небольшие группы и с новой силой сеять террор по некогда родному королевству. В их ряды вступали изможденные работой крестьяне, гонимые жаждой наживы и убийства преступники, и прочий сброд. Восстание новой веры, как чума пожирало все новые и новые земли.

***

Яркое солнце смело ворвалось в холодное сырое помещение, неся с собой свет и тепло нового утра. Толстый луч медленно пополз по грязному каменному полу, постепенно приближаясь к сопящему в углу человеку.

Едва свет коснулся лица, Диагорас чиркнул по носу большим пальцем, положил предплечье на глаза и повернулся на спину. Громко чихнув, от набившихся в нос пылинок, он принялся вспоминать события прошедшей ночи. Вдруг ему почудилось, что все воспоминания, лишь сон, и он резко поднял торс, громко звякнув цепями. Опершись на локти, король на мгновение замер в таком положении. Недоверчиво ощупав лицо, он облокотился на холодную стену и подобрал колени. Уперев подбородок в грудь, король вяло перебирал в пальцах соломинки. Взгляд его прилип к небольшой уже почерневшей лужице крови в дальнем углу темницы.

Дверной замок сухо лязгнул, и массивная дверь поползла внутрь. Диагорас вздрогнул - слишком знакомым показался ему этот звук. На пороге появился Филипп. Скрестив руки на груди, он постукивал перекрестием меча по стальному наручу. Подойдя к пленнику, капитан окинул его слегка удивленным взглядом.

- Значит так, - он встряхнул головой. Затем убрал оружие в ножны и приказал меридийцу встать.

Диагорас показательно лениво поднялся и, принялся отряхивать прилипшую к телу солому, наполняя помещение металлическим звоном. Капитан - крупный муж, плотного сложения, на фоне короля меридийцев выглядел, как утонченный юноша, пришедший к легендарному чемпиону просить урок кулачного боя.

Филипп с досадой наблюдал, как пленник спокойно принимает свою судьбу, но в его глазах нет страха, а наоборот - уверенность и вызов. Упорство и дерзость, непонятные, но говорящие о немалом мужестве, обратили ненависть в уважение, а призрение - в жалость. Капитан заметил в этом гиганте нечто, чего ему так не хватало. Нечто, что он уважал и ценил - волю, несгибаемую даже под тяжестью смертельной угрозы. Он не мог открыто сказать меридийцу, что искренне желает ему другой смерти. Смерти, достойной воина, но не жалкой кончины на костре перед жирными надменными священниками, и под необузданные вопли грязной, мерзкой, отвратительной черни, которую он презирал всеми силами своей души. Поганое чувство, засевшее где-то под желудком, как колючка, попавшая под одежду, кололо и не давало покоя. Ему хотелось остановить все, закричать: «Нет, это неправильно, глупо, фальшиво! Остановитесь! Я не желаю принимать участие, я умываю руки!» Но капитан понимал: скажи он подобное, сам окажется на костре. Немного постояв, он приказал солдатам, ожидавшим за дверью, голосом, тихим и неуверенным:

- На допрос его. Только на это раз не ошибитесь и не переусердствуйте, иначе сами займете его место.

Четверо детин с виноватыми лицами, ввалились в темницу, заполнив ее почти до краев, подхватили пленника под руки и вывели из узилища. Диагорас оглядывал темный проход, запоминая путь, пытаясь отвлечься от болтовни солдат, от их шуток. Единственная мысль, которая не покидала его голову, была мысль о том, что гнев будет стоить ему жизни. Но терпеть унижения становилось все труднее. Положение спасло то, что коридор внезапно кончился, и за очередным поворотом оказалась дверь, ведущая в помещение с массивным столом и металлическим креслом в центре. (Судя по всему, лорд, хозяин замка, весьма необычный человек: комната, послужившая темницей Диагорасу и комната, специально перестроенная для допросов, располагались в донжоне, в то время как тюрьма - за пределами замка. Вероятно, король меридийцев был далеко не единственным, чья кровь проливалась на эти угрюмые и холодные камни.)

Моррис уже сидел за столом, когда дверь, неприятно скрипнув, отворилась. Он на мгновение оторвался от перебирания бумаг. Презрительно посмотрев на закованного пленника, Богаре жестом приказал ввести его и приготовить к допросу, затем вернулся к желтоватому вороху. Как только солдаты привязали пленника и заняли места на скамейке, он выпрямился, соединил ладони, и, постучав прижатыми друг к другу указательными пальцами по верхней губе, уставился на короля.

- Хм… ни царапины. Я, почему-то, не удивлен, - сквозь зубы процедил он, после небольшой паузы. - Ну что ж, тем хуже. У тебя есть один шанс избежать страшных мучений - подпиши покаяние, прояви благоразумие.

- Я уже говорил, тюремщик, но если ты не понял, повторю еще раз: не ты тот судья, что будет вершить надо мной суд…

- Ты упрям и горд, рыцарь, но в твоем положении это глупость, за которую придется дорого заплатить, - Моррис чувствовал, как гнев уже набирает силу и рвется наружу.

Заметным усилием, он заставил себя не переходить на крик и не расточать оскорблений.

- Хорошо, то, что произошло в лесу, оставим на суд божий, - он подпер голову сжатым кулаком, не зная, с какой стороны подойти, что бы начать разговор, не прибегая к пыткам. Ему жутко не хотелось сейчас слышать крики и видеть страдания. Богаре проснулся в странном настроении и был расположен к беседе. Но это оказалось труднее, чем он предполагал. - Мое имя Моррис Богаре. Потрудись назвать свое.

Король удивленно посмотрел, сначала, на Морриса, потом на солдат, тоже, судя по их виду, не вполне понимавших внезапной перемене тона разговора, и, немного помолчав, ответил:

- Мое имя Диагорас. Я сын Полидамаса – король меридийцев.

- Король?! Меридийцев? - Моррис, даже привстал. Ответ пленника поразил до глубины души. Стало гадко до слез. Промокнув рукавом моментально взмокший лоб, Моррис поблагодарил Бога и самого себя за то, что не взял писца.

«Неужели легендарные рыцари, столь грозные и неуловимые - сумасшедшие еретики, возомнившие себя отдельным народом, у которого есть даже свой король?». Богаре понимал: Синтари придет в ярость, узнав, что весь этот план, все эти жертвы, лишь для того, чтобы представить перед королем юродивого. И он с ужасом осознавал, что избежать этого уже невозможно.

Он немного повернулся на стуле. Облокотившись на стол, подался вперед. Беспорядочно бегая потерянным взглядом по вороху бумаг, он силился найти выход. Но выхода не было! Ужасные картины возникали в воображении Морриса: он представлял, как легат, прибывший с инквизиторами, отправляют депешу папе о том, что его время растрачено совершенно бездарно; как Синтари проклинает его; как валит на него всю вину; как новый тюремщик поджигает хворост под его ногами…

Поток безрадостных фантазий прервал появившийся в дверях стражник. Он коротко поклонился и, немного задыхаясь от бега, затараторил:

- Мессир, к городским стенам приближается отряд вооруженных людей. Капитан требует вашего немедленного появления.

- Что? Какой отряд, ты в своем уме? - Моррис, будто очнулся от дремы.

- Мессир, я не знаю, люди бегут в город с окрестных деревень, вернувшийся патруль доложил, что отряд, не меньше двух сотен тяжеловооруженных рыцарей двигается сюда! - Отчеканил солдат и, поправив шлем, пригласил тюремщика следовать за ним.

- Не спускать с него глаз, пока я не вернусь! Заприте дверь! - на ходу бросил Моррис и вслед за стражником пропал в темноте коридора.

Диагорас внимательно прислушивался к начинающейся суете. Отовсюду доносились крики и звонкий стук окованных башмаков, - люди готовились к отражению внезапной угрозы. Мефистофель не солгал…

Король меридийцев чувствовал, как волнение раскатывается по телу, как начинает покалывать мускулы. Сердце рвалось из груди. Крики постепенно сливались в какой-то гул, голова кружилась, дышалось с трудом. Он напрягся, как тетива, вот-вот готовая отпустить стрелу. Он ждал. Ждал заветного сигнала. Наконец! Пронзительный звук ворвался в окно. Столь сладостный в это мгновение, - звук меридийского рога.

Чувства вмиг обострились, мускулы натянули кожу. Окинул взглядом столпившихся у окна стражников. «Началось», - прошептал он, и изо всех сил рванулся вперед.

Болты, скреплявшие ремни, со звоном разлетелись в стороны. Диагорас развернулся и схватился за спинку. Зарычав, вырвал кресло и что было мочи швырнул в солдат. Металлическая конструкция разворотила окно, осколки стекол и камней полетели во двор, грохот больно резанул уши. Вскрикнув от неожиданности, двое уцелевших стражников отскочили от раздавленных товарищей и ринулись к выходу.

Привыкшие истязать пленников, не опасаясь возмездия, жестокие, но трусливые они оказались совершенно беспомощными перед лицом настоящей угрозы. Оказались неспособны принять вызов, забыли о долге и сейчас отчаянно жаждали лишь спасти жизни.

Диагорас ударил по столу, и комната наполнилась пронзительным скрежетом. В нескольких шагах от двери солдат отчаянно вскрикнул и рухнул, схватившись за ноги. Двумя прыжками, меридиец настиг второго, и слёту приложил плечом. Стражник шарахнулся затылком об стену и упал на раненного товарища. Одной рукой тот начал отталкивать тело, другой попытался дотянуться до меча, но меридиец прыгнул наперерез. Нога ударила в лицо. Череп хрустнул, пальцы судорожно заскребли камень в дюйме от рукояти.

Из коридора послышался лязг железных башмаков и крики. Диагорас отошел от двери.

Выбитые стекла и свисающие из окна окровавленные тела, не остались незамеченными. Если в ближайшее время, не подать сигнала к штурму - провал.

За дверью начиналась возня.

Меридиец замер в центре комнаты. Глаза жадно пожирали предметы интерьера, а разум тщетно пытался найти им возможное применение. Заметным усилием усмирив бушевавший внутри ураган, Диагорас в очередной раз осмотрел помещение. Взгляд остановился на валявшихся около двери солдатах. Он подскочил к одному, схватил кольчужную рубашку за ворот и рванул на себя. Стальные кольца со звоном разлетелись по сторонам и запрыгали по полу. Оторванные куски король принялся наматывать на предплечье. Когда последний клочок занял свое место, Диагорас сорвал с обоих стражников ремни и обвязал края импровизированного наруча. Как только второй наруч принял завершенный вид, Огненный Рыцарь вновь вышел в центр комнаты.

Диагорас уровнял шансы: несколько слоев тесно сплетенных стальных колец надежно защищали руки. Теперь ими можно было легко останавливать удары меча и ломать щиты, не опасаясь за мышцы и сухожилья.

Внезапно, как громовой раскат в ясный полдень, в помещение ворвался боевой клич, ознаменовавший начало атаки. Звук отскочил от стен и ледяным клинком вонзился в самое сердце Диагораса. Дрожь волной пробежала по мускулам и словно плененный хищник, оказавшийся у дверей клетки, меридиец с ревом бросился вперед, чтобы в бою добыть свободу.

Удар вырвал петли и засов из толщи стены; сминая ближайших солдат, дверь вылетела в коридор. Обломки камней застучали по шлемам, воздух задрожал от криков боли и ужаса. Диагорас схватился за края проема и ударил еще раз. Металлический ремень, скреплявший бревна лопнул. Звонкий треск заглушил вопли стражников, и дверь развалилась на три части. Меридиец выскочил в коридор и, взбежав на груду обломков, прыгнул в толпу. Кулак с глухим хлопком уязвил грудь воина. Человек налетел на товарищей с такой силой, что строй изогнулся полукругом. Диагорас наотмашь хватил ближайшего слева, затем сгреб в объятья и, словно мешок, швырнул вдогонку. Воин сбил еще четверых, и строй вновь отступил на несколько шагов. В следующее мгновение меридиец уже летел к противоположной стене. Поддев стражника плечом, король шарахнул его о камни; затем бросился в самую гущу.

Диагорас разбрасывал лионцев словно пушинки. Кулаки его подобно ядрам осадных бомбард крушили все на своем пути. Стражники не могли противостоять натиску Огненного Рыцаря, а стремительность его атак лишь преумножала царившую панику.

Впереди остался всего один. Диагорас ногой оттолкнул воина, скользнул вправо, оттолкнулся от стены и ударил. Кулак снес голову. Ноги человека подломились, и он упал навзничь, раскинув руки по сторонам. Перепрыгнув через тело, меридиец побежал к лестнице. Стража бросилась следом.

Тем временем под городскими стенами началось движение.

Заметив, что воины между каменных зубцов внешней стены стали постепенно убегать, Мило начал штурм. Он ясно понимал, что сейчас время играет против. Надо было создать как можно большую угрозу, чтобы выиграть для Диагораса драгоценные секунды и простор для маневра.

Меридийцы быстро строились перед воротами. Стрелы и арбалетные болты, со свистом проносились мимо и вонзались в землю, некоторые, звонко лязгнув о сталь, разлетались на куски. Сформировав вытянутый по краям четырехугольник, Огненные Рыцари остановились. Три первых ряда образовали заслон из щитов, размером с осадный мантелет. Мило, опустившись на колено, в центре строя, невозмутимо раздавал приказы:

- Феагинес, Орсиппос, готовьте топоры, по моей команде! Ладас, Ласфинес, готовьте лучников. Выбивайте стрелков и пехоту возле машикулей!

- Да, генерал! - звонко отвечали командиры отрядов и начинали выстраивать воинов на нужные позиции.

На стенах замка возникло замешательство. Еще бы! Враги были ростом почти вдвое больше человеческого, вдобавок доспехи их выглядели более чем странно: огромные наплечники, почти до локтя; из-под них выходили длинные пластины. Цельный, украшенный резными узорами из красной стали, нагрудник заканчивался короткой кольчужной юбкой. Целиковые поножи соединялись с наголенниками стальной чашей, и заканчивались башмаками, тоже полностью из металла. Голова была защищена гладким шлемом непонятной формы, издалека напоминавшим салад, но вытянутый к низу и немного скошенный к центру, что придавало ему вид удлиненного птичьего клюва. Даже тренированный воин не смог бы и шевельнуться, облачившись в такой панцирь, однако эти двигались быстро.

Лионцы не знали, чего ожидать в следующее мгновение. Капитан совещался с Моррисом, расположившись на смотровой башне с открытой горжей. Лучники, растянувшись по стене, изредка запускали стрелы в заслон, не надеясь ими никого уязвить. Все ждали.

Командование обороной перешло Филиппу, в связи с отсутствием лорда, и трусостью сына лорда. Последний, почувствовав беду, бежал, прихватив личную охрану. Опытный капитан, хоть и командовал целой крепостью впервые, раздал воинам единственно приемлемые приказы и терпеливо наблюдал за передвижением загадочного противника.

- Лучники, пускай! - громко скомандовал Мило.

Два верхних ряда щитов резко опустились, открыв пространство для выстрела, и через мгновение целый рой стрел со свистом понесся на стену.

Стальные, ростом чуть меньше человеческого, луки пускали стрелы с чудовищной силой, в несколько раз превышающей удар арбалетного болта.

Не успев спрятаться за каменные зубцы, воины падали со стены, наполняя полуденный зной пронзительными воплями. Наконечники в форме еловой шишки пробивали тела почти насквозь. От удара человека на несколько метров. Многие умирали сразу, остальные разбивались, падая на белые камни внутреннего двора. Одна стрела угодила Моррису в ключицу, вырвав кусок мяса и кость вместе с наплечником. Он отлетел на другой конец башни, затем, упав на спину, соскользнул вниз и рухнул на крышу небольшой пристройки.

Воины спешно попрятались за зубцы, готовясь к ответному залпу. Стрелы продолжали свистеть мимо, ударяться о камни, выбивая из них искры.

- Феагинес, вперед! - Скомандовал Мило.

Щиты раздвинулись, образовав в центре небольшой проход. Оттуда выскочил воин с топором в руках. Сделав несколько шагов, он оказался на краю оборонительного рва, со всего размаху запустил топор прямо в мост и отскочил в сторону, уступая дорогу следующему.

Услышав, как топор гулко вонзился в толщу дерева, Филипп решил, что понял замысел врага и приказал арбалетчикам стрелять по метателям. Лучников капитан отослал к машикулям, с задачей сбить топоры камнями. Выждав, когда очередной залп просвистит мимо, арбалетчики высунулись из-за укрытий и разрядили арбалеты по подбегавшему воину. Болты со звоном разлетелись в стороны, оставив на серой броне лишь вмятины, но несколько, все же, вонзилось в щели между пластинами. Воин выронил оружие, ноги подкосились, и он кубарем покатился вниз. Топор, лязгнув по камню, полетел в воду. Вслед за ним, в ров упало тело, подняв целое облако брызг.

- Цельтесь в бойницы! - заорал Мило, и сам побежал ко рву, сжимая в руках топор.

Пока меридийцы отвлекали солдат, осаждая подъемный мост, их король пробирался на нижний этаж донжона, где располагались склад и арсенал.

Без труда разделавшись с одиноким стражником, который стоял в карауле около двери нижнего этажа, Огненный Рыцарь оказался в длинном коридоре. Цель была близка, но на пути встал еще один. Солдат вынул оружие и начал короткими шагами двигаться навстречу. Каждое движение выдавало неуверенность и слабость, и могло показаться, что он шагает по тоненькому мосту, перекинутому через пропасть, нежели идет в атаку. Диагорас остановился в трех шагах и на мгновение замер: прутья решетки за спиной воина были увенчаны длинными шипами. Резко дернувшись вперед, король заставил человека сделать выпад. Как только тот вытянул руку, схватил его за запястье, рванул на себя и коротким ударом снизу сломал шею, затем взвалил на плечо и побежал вперед. Высадив решетку, используя тело как щит, Диагорас влетел в темное прохладное помещение.

Следом арсенал ворвались остатки стражи.

Меридиец схватил ближайшую стойку с оружием и швырнул в преследователей. Сильно измотанные погоней, солдаты не сумели избежать страшного удара. Массивная конструкция гулко ударилась об пол и полетела в коридор, сминая оказавшихся на пути. Пока воины выбирались из-под груды обломков и оружия, Диагорас схватил боевой молот и бросился добивать. Успевшие оправиться от удара, сразились с рыцарем, пытаясь дать время раненым товарищам, но силы оказались не равны.

Громадный молот со свистом резал воздух, неся смерть, и спустя всего несколько секунд последний стражник пал под чудовищным ударом. Смахнув с лица пряди мокрых волос, Диагорас перехватил оружие повыше и несколько раз повернул. На бойке остались куски мяса и обрывки ткани, по рукояти бежали струйки крови, они просачивались между пальцами и на запястье превращались в капли. Король молча смотрел на свой окровавленный кулак. Безумие боя слегка утихло, и в памяти начали всплывать моменты схватки в гарнизоне. Окинув взглядом убитую стражу, Диагорас оскалился.

«Они считают меня ровней! Вот, значит, почему ведут себя как испуганные ягнята, вместо того, чтобы драться… Но они так слабы… Нет, такой победой не заслужить славы! Ждать Мило?! Никогда! Достаточно позора!». Король с досадой ударил стойку со шлемами. «Как я мог быть так наивен?!». Тяжелый удар опрокинул стеллаж с дубинами. «О, великая Геката, прости, что не понял смысл твоих слов!», - воздев руки, прокричал Диагорас и побежал на верхний этаж донжона.

Все способные держать оружие были заняты обороной подъемного моста, поэтому, он беспрепятственно проник в просторное, богато убранное помещение. Осмотревшись, король подбежал к окну. Тела убитых застилали внутренний двор. Крестьяне, спотыкаясь, проскальзывая в кровавых лужах, оттаскивали их под стену и сваливали в кучу. Мечники и прочая пехота спешно вытаскивали из сарая детали и сооружали большие поворотные арбалеты; под потолком мостовой арки раскаляли смолу. Лучники усердно бросали камни в машикули; арбалетчики, расположившись перед узкими бойницами, язвили наступающих прицельными выстрелами. Стрелы, выпущенные меридийцами, которые перелетали стену, громко лязгали о камни донжона.

Схватив стоявшие около просторной, убранной шелком кровати, лук и колчан со стрелами, Диагорас побежал к двери. Выскочив наружу, он несколькими прыжками преодолел деревянный мостик, перекинутый на стену, и понесся к боковой башне. Дверь с треском превратилась в груду щепок, и король помчался вверх. Лучник, наблюдавший за подступами к западной стене, рванулся к бойнице, дабы предупредить командира, но, появившийся в галерее Диагорас, ударом молота остановил его. Голова с хрустом рванулась назад, шлем, звякнув о стену, запрыгал по полу. Ноги солдата подломились, он ударился о камни и медленно пополз вниз, оставляя кровавый след.

Меридиец ногой отбросил тело и подошел к бойнице. Сорвал кольчужные наручи, взял лук и прицелился. «О, великая Геката, дай остроту моему взгляду, сделай руку мою твердой, как моя вера, чтобы мог обрушить на врага мощь твоей ярости, и огнем совершить суд твой», - шептал Диагорас, одну за другой пуская стрелы в лучников.

Воины вскрикивали от боли, роняли булыжники и, беспомощно махая руками, падали во двор; некоторые вываливались вслед за камнями. В шумной суете, дерзкую атаку короля меридийцев не заметили. Диагорас запустил две стрелы в мечника, тащившего котел с кипящей смолой к машикуле над мостом. Первая утонула в бурлящей черной жиже, вторая впилась воину в бедро. Громадный котел соскользнул с выступа и, крутясь, полетел вниз, расплескивая смолу. Раскаленные брызги окатили пехоту, сооружавшую арбалеты. Хватаясь за обожженную кожу, воины падали в черные дымящиеся лужи, барахтались в них, как головастики в грязи высыхающего пруда, налетали на недостроенные машины, орали, бешено скребли по коже руками.

Оглушенный воплями, Филипп крутился на месте. Холодные капли выступили на побледневшем лице, глаза заволокла белая, вязкая пелена. Ища рукой опору, он попятился, налетел на телегу с досками и растянулся на камнях. Звуки сражения и крики отступили, утонули в океане отчаянья затопившем все вокруг. Гулкие удары сердца, словно дробь барабана смерти, при восхождении на эшафот, сотрясали все тело. Внезапно стало хорошо: жгучая боль в глазах исчезла, голова закружилась. Филипп почувствовал, как парит в воздухе, проваливаясь в бесконечность. Но из сжимающихся челюстей безумия капитана вырвали сильные руки, схватившие его за кольчугу и рывком поднявшие на ноги.

- Милорд, видимо, один из них пробрался в западную башню, солдаты в панике, вы должны что-то сделать! Командуйте, милорд! - заорал в лицо Филиппу огромный мечник с измазанным грязью лицом, видневшимся из отверстий шлема.

- Два отряда на башню! Быстро! Еще лучников к машикулям! Убрать трупы и продолжать постройку! - придя в себя, распорядился Филипп.

Диагорас расстреливал крестьян, носившихся внизу. Он всеми силами пытался остановить постройку арбалетов, которые, при штурме могли бы дать противнику серьезное преимущество.

Внезапно лучники повернулись, и выпустили по башне несколько залпов. Поток стрел заставил меридийца отойти. Как только обстрел прекратился, он осторожно высунул голову из-за каменной преграды. Заметив толпу мечников, бегущих по стене, Диагорас понял, что выбраться из башни уже не успеет. Он вышел на середину галереи, опустился на колени и закрыл глаза. Молитва должна была помочь сдержать нетерпение. Огненный Рыцарь уже не опасался мечей врага, единственное, что его волновало - красота предстоящей победы.

Внизу уже отчетливо слышались крики и топот мечников. Диагорас медленно встал, поставил перед собой молот и натянул лук.

Как только голова первого воина показалась над ступеньками винтовой лестницы, стрела с визгом впилась ему в горло. Выронив оружие, он схватился за рану и с хрипом упал на колени, закрыв проход остальным.

Отбросив лук, меридиец схватил молот и пошел в атаку. Подскочив к выходу, он ногой сшиб воина, пытавшегося убрать тело. Тот полетел вниз, и опрокинул еще нескольких.

Мечники стали жертвой архитектуры замка: лестница была очень крутой и узкой, а стена расположена так, что обороняющийся имел полное преимущество, потому как пространство давало возможность бить с правой руки. Сбившись в кучу, Лионцы не могли развернуться для удара, и были вынуждены отступать. Диагорас тычками теснил их к выходу. Наконечник молота проламывал щиты, рвал кольчужные рубахи. Раненые и убитые, воины наваливались друг на друга, замедляя отступление. Меридиец продвигался, ступая по телам.

Потеряв почти половину, солдаты высыпали наружу и окружили выход.

Диагорас выскочил из башни. Используя плечо как таран, он быстро расчистил путь, сбив нескольких со стены, и побежал обратно к донжону. Побросав щиты, остальные бросились в погоню. Страх погнал на верную гибель: они знали, что если меридиец остановится и примет бой, они погибнут. Но отступить не давало осознание того, что они еще вернее погибнут, если вернуться к капитану, и объявят о трусости.

Перескочив мост, Диагорас развернулся и со всего размаху ударил по опорной балке. Деревянная конструкция рванулась в сторону, раздался треск, и воины, вместе с досками и огромным бревном, полетели вниз. Двое, оставшихся отчаянно метались по сторонам, пытаясь придумать способ продолжить погоню.

Король скрылся в дверях донжона.

Подготовка к штурму подъемного моста подходила к завершению.

Арбалетчики расстреливали прячущихся за громадными щитами меридийцев, пытаясь не дать им возможности близко подобраться ко рву. Но стрелков осталось слишком мало и, пользуясь перерывами в залпах, осаждающие продвигались все ближе и ближе.

Наконец заслон разделился на две части. Из прохода выскочил Мило и побежал к воротам. Толстые стальные пластины надежно защищали его от редких попаданий. Он одним махом перескочил через ров и принялся карабкаться, цепляясь за топоры. Уклоняясь от летящих камней, он стремительно пробирался вверх.

Среди лучников началась паника: видя, как закованный в броню воин, словно хищник, неуязвимый для стрел и камней, ползет по отвесной стене, они неуверенно пятились. В глазах их читалось лишь одно: «Бежать!».

Мило снял с плеча моток веревки, с привязанным к одному концу крюком, и бесстрашно оттолкнулся от моста. Перевернувшись в воздухе, он закинул крюк за каменный зубец, обхватил два объемных узла на веревке и рванул вниз. Стальной коготь скользнул вверх, зацепился за выступ и глубоко врезался в толщу камня. Почувствовав натяжение, Мило, быстро перебирая руками, полез вверх.

Пристально наблюдая за действиями своего генерала, Огненные Рыцари готовились к штурму. Под защитой толстой стали они терпеливо ждали команды Мило, ни на мгновение не сомневаясь в его успехе.

Перемахнув через каменный выступ, Мило очутился среди суетящихся арбалетчиков. Он выхватил из-за спины меч и стал прорубаться к подъемному механизму. Лионцы беспорядочно стреляли в сторону врага; многие, выбросив оружие, бежали к лестницам, некоторые пытались ввязаться в бой, но гибли, словно от дыхания самой смерти, не успев сделать ни единого выпада. Мило двигался быстро, не останавливаясь, как бы исполняя танец. Движения его обладали зловещей грацией и точностью.

На головы крестьян хлынул кровавый дождь. Изувеченные тела падали вниз, сбивая растерянных людей с ног. Лионцами стремительно овладевало отчаянье.

- Стоять! Все к машинам, тащите их к сараю! - голос Филиппа разлетелся по внутреннему двору крепости, подавив стоны и шум. - Приготовиться к бою, мост уже не спасти, ко мне!

Мило соскочил на нижний выступ стены и принялся уничтожать подъемный механизм. После нескольких ударов цепь неистово забилась в небольшом окошке. Мост медленно пополз вниз. Меридиец ловким прыжком оседлал падающую махину и вместе с ней устремился к земле. Все вокруг дрогнуло от мощного удара: путь в крепость был открыт. Утопая в клубах пыли, Мило поднял над головой окровавленное оружие, и, набрав полную грудь, заорал:

- Рыцари Огненной Богини, на штурм! - последнее слово превратилось в протяжный рев. Генерал развернулся и помчался в бой.

Побросав щиты, армия меридийцев рванулась в атаку. Как боевой штандарт алый плащ Мило развивался на ветру. Его смелость разжигала в сердцах солдат пламя. Все хотели быть как Мило Неустрашимый.

Остатки армии Лиона собрались около сарая. Несколько отрядов блокировали выход из донжона, - все приготовились к последней битве. Отступать было некуда. Филипп учел, что воины врага слишком хорошо защищены, и обычные мечи и копья будут против них бесполезны, поэтому вся пехота вооружилась тяжелым оружием. Первые три шеренги образовали фулкон. Капитан стоял позади. Он понимал, что эта битва станет для него последней. Мгновения перед боем казались бесконечно долгими, ужасными и неотвратимыми. Впервые в жизни он боялся. Он мечтал оказаться бесконечно далеко, хоть на краю земли, лишь бы не видеть закованных в непробиваемую броню воинов, не слышать, как от их шагов все дрожит, готовое вот-вот рухнуть и превратиться в пыль. Но ужасающий миг стремительно приближался и, наконец, настал.

Мило косым ударом приподнял несколько пик и нырнул в образовавшуюся брешь. Оказавшись на расстоянии шага, он рубанул слева, а затем справа. Блестящая кираса меридийца покрылась свежими пятнами. Дубина звонко брякнула о наплечник, но Мило даже не обернулся. Он подшагнул вправо и рубанул наотмашь. Торс человека дернулся и соскользнул назад. В это мгновение где-то сзади копья лязгнули о щиты. Еще через мгновение - спереди. Меридийцы влетали в строй, сметая всех, кто оказывался на пути. Они были вооружены короткими мечами с широким лезвием и большими круглыми щитами. Каленая сталь пронзала кольчужные рубашки, не встречая ни малейшего сопротивления. Огненные Рыцари рубили лионцев буквально на куски, медленно, но без остановок, продвигаясь вперед.

От каждого выпада строй вздрагивал, но каким-то чудом все-таки держался. Воины Филиппа отвечали целым градом ударов. Но тяжелые молоты, цепы, топоры оставляли на броне только неглубокие вмятины. Лионцы вступили в неравный бой. Грозный вид и стремительность врага сделали свое дело: оборона была сломлена, и сейчас, изможденные усталостью и страхом, люди доживали последние мгновения перед неизбежностью.

В центре толпы орудовал Мило. Он пробивался к Филиппу, командовавшему с высоты перевернутой телеги, позади. Тыл генералу прикрывал Леонидас - капитан отряда тяжелых мечников. Несколько его подчиненных держали фланги. Меридийцы прорывались вперед, оставляя за собой лишь изувеченные трупы.

- Разойдись! - капитан поднял вверх молот, и воины резко рванулись по сторонам, открыв простор для выстрела арбалетов. - Пускай! - молот описал дугу, и боевые машины вздрогнули, запустив в меридийцев смертельный залп.

Копья прошивали тела тех, кто не успел отойти, и вонзались в броню Огненных Рыцарей, отбрасывая их назад. Громадные воины метались по сторонам, не в силах защититься от внезапной атаки. Как только последнее копье впилось в свою жертву, мечники снова сомкнули ряды, а крестьяне принялись заряжать машины для нового залпа.

Меридийцам пришлось отступить и выстроиться для защиты. Это подарило лионцам драгоценное время. Но боевой клич генерала подстегнул ярость Огненных Рыцарей, и они с новой силой бросились в бой. Первые ряды сконцентрировали атаки на левом фланге, почти вплотную к стене, остальные не давали воинам Филиппа обойти их и окружить. Мило с Леонидасом вырывались из толпы, чтобы усилить передовой отряд.

Узкие пространства между строениями давали обороняющимся преимущество: рыцарям было сложно маневрировать, и на каждого из них приходилось по три, а то и по четыре, плечом к плечу выстроенных лионца. Таким образом, обороняющимся удавалось сдерживать продвижение, и второй залп стал неизбежен. Неожиданная удача вернула боевой дух армии Филиппа и, собрав остатки сил, они начали выдавливать правый фланг.

Внезапно телега, блокировавшая выход из донжона, кувыркаясь, полетела в спины воинам. Строй лопнул, люди бросились во все стороны, спасаясь от летящей громадины. Вслед за телегой в толпу влетел Диагорас. Быстро раскидав крестьян, он оказался возле арбалета. Ногой повернув его в самую гущу, он ударил спусковой механизм. Машина вздрогнула, и копья со свистом понеслись в спины лионским мечникам. Подняв арбалет над головой, король сделал несколько шагов и изо всех сил швырнул его в сторону, где стояли остальные. Угрожающие боевые машины с треском и грохотом превратились в груду обломков.

Оправившись от внезапной атаки, задние ряды развернулись и кинулись на короля. Тот поднял свое оружие и отступил в сарай. Лицо его было искажено хищной ухмылкой.

Мило, взобравшись на груду камней, чтобы оценить положение, увидел Диагораса. Спрыгнув с кучи, он бросился в образовавшуюся после арбалетного залпа брешь, крича на ходу:

- Все за мной! Король в опасности! Защитить короля любой ценой, закрывайте его своими телами, если придется, вперед! Вперед!

Страх ослепил генерала и он, не задумываясь, врубался в ряды врагов. Мысль о том, что Диагорас может умереть сейчас, когда бой выигран, разожгла в его сердце неукротимую ярость, гнавшую вперед, невзирая на опасность.

Через некоторое время бревна боковой стены сарая разлетелись по сторонам. Из облака пыли и щепок выскочил Диагорас. Он сделал несколько шагов, но запнулся и кубарем покатился по камням. Вслед из дыры выскочили солдаты. Король резко поднялся и попятился к донжону. Он был сильно ранен, руки его дрожали, кровь лилась обильными потоками, унося с собой остатки сил.

Воины постепенно окружали раненого короля, но никто не решался нападать первым. Страх в их глазах говорил о том, что в сарае произошло нечто ужасное.

Тем временем меридийцы истребляли остатки врага: они разделили толпу на несколько отрядов, окружали их по очереди и убивали. Некоторые лионцы, осознав поражение, бросали оружие и падали на колени, пытаясь сохранить жизнь, но армия Огненной Богини была безжалостна. Стоны и кашель захлебывающихся в крови, лязг доспехов, крики ярости и страданий, глухое шарканье металла, вонзающегося в плоть, все это смешалось в единую симфонию смерти, звучавшую в воздухе. Лионцы более не оказывали хоть какого-то сопротивления, и сражение превратилось в расправу.

Диагорас видел, что до конца боя осталось несколько мгновений, враг сломлен и почти уничтожен и надо всего лишь продержаться, пока верные рыцари не придут на помощь. Но ранения были слишком тяжелыми, и даже нерушимая воля не могла заставить тело двигаться. Вскоре последние силы покинули короля: пальцы разжались, выпустив оружие, ноги подкосились. Он упал на колени, уперся руками в землю и закрыл глаза.

Один из воинов сделал шаг, что бы добить Диагораса, но Мило выскочил наперерез и сходу поддел его плечом. Воин отлетел; на стене появился красный след. Генерал развернулся, и размашистым ударом снес голову мечнику, подскочившему на помощь товарищу. Остальные на мгновение застыли на месте, но быстро пришли в себя и бросились в атаку. Мило преградил путь к раненому Диагорасу. Как только лионцы приблизились на расстояние нескольких шагов, Огненный Рыцарь бесстрашно бросился навстречу. Вскоре к нему присоединились Леонидас и несколько мечников. Они быстро расправились с врагами и обступили короля, оберегая его от остатков вражеской армии.

Диагорас из последних сил поднял голову, но руки подогнулись, и он рухнул на камни, скорчившись от боли. Лежа он видел, как из дыры в стене выскочил Филипп. Он бросился на Мило, но генерал, нырнув под удар, распорол ему живот. Затем сделал небольшой шаг вперед и, развернувшись, рубанул уже стоящего на коленях капитана по спине. Кровавые брызги окатили лежащего короля; почти разрубленное надвое тело упало в пыль. Совсем рядом. Красная лужа медленно поползла по камням. Диагорас повернулся на спину, и зажмурился.

Ему казалось, что смерть вырывает из тела душу сильными частыми рывками. Шум сражения превратился в безумный рев, разрывавший голову; дышать становилось все труднее и труднее. Но постепенно шум начал отступать, боль становилась слабее, и лишь холод, непонятный, пугающий холод медленно расползался по телу. Сквозь пелену забвения, Диагорас услышал, как громкий голос Мило объявил: «Крепость наша! Победа!», как воины ответили: «Сила и честь!». Он почувствовал, как сильные руки подняли его и понесли куда-то; он чувствовал, как теплый ветер гладит лицо и трогает волосы. Внезапно все исчезло. Показалось, что он тонет в холодной вязкой жидкости, но вдруг появился лик прекрасной девушки, той самой, что являлась во сне и исцелила в темнице. Но и он постепенно таял во тьме. И лишь холод, пронизывающий холод оставался.

***

Вечерний сумрак медленно поглощал тюремную площадь Санса. В центре расположились три столба, где должны будут в скором будущем принять смерть трое, отвергнувших слово господа и ступивших на путь зла.

Толпа постепенно затопляла широкое пространство, вплотную приближаясь к солдатам, волновалась и шумела, жаждала зрелища, жестокого и завораживающего. Воины упирались щитами в животы граждан, оберегая место казни; командир стражи деловито прохаживался вокруг громадных куч хвороста, заложив одну руку за спину, другую уперши в рукоять меча. Через некоторое время на площади собрался весь город. Казни еретиков стали для жителей обычным развлечением, особенно после появления у Синтари черноволосой помощницы. Толпа бурлила, как котел со смолой: первые ряды ругались со стражниками, те невозмутимо угрожали побоями; кое-где вспыхивали споры. Все ждали и нетерпение нарастало.

Наконец отряд лучников появился на площади и принялся расчищать дорогу трем повозкам, на которых размещались укрытые черной материей клетки приговоренных. Вслед за стражей шел священник; первую лошадь вел Бальмонт; рядом шла Жанна.

Синтари послал ее лично убедиться в смерти предателя. Сам же предпочел не искушать судьбу и, несмотря на острое желание увидеть страдания этого человека собственными глазами, остался у себя в покоях. Великий инквизитор знал, что не награжден любовью граждан. Особенно в последнее время, когда казни участились, и каждый мог взойти на эшафот, лишь только юная демоница шепнет на ухо имя.

Повозки остановились недалеко от столбов, и стража направилась выполнять свои рутинные обязанности. Как только черные тряпки соскользнули на грязные камни, толпа издала крик ненависти. Стражники бесстрашно приняли напор, отвесив нескольким мужикам по паре тяжелых ударов.

Смуту сеяли люди, служившие инквизитору. Они первые бросали в осужденных камни, первые выкрикивали проклятия, разжигая всеобщую ярость. Эти же люди отважно осаждали стражу, отрабатывая золото. Они направляли гнев толпы в нужное русло. В этот раз все было иначе: ярости хватило лишь на первый приступ.

Два лучника подошли к первой клетке. Звеня ключами, они принялись отстегивать руки казнимого, затем, связав их за спиной, повели к центральному столбу.

Вокруг воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь тяжелыми шагами и мягким звоном кольчуги. Люди, словно зачарованные, смотрели на огромную фигуру, спокойно идущую навстречу смерти. В сердца горожан медленно пробирался ужас, необъяснимый, животный страх, подобный тому, что испытывает лань, чувствуя запах тигра.

Воины привязали человека к столбу и направились к следующей повозке.

На голове казнимого не было бумажной митры, поэтому стоящие недалеко люди могли видеть выражение его лица. Загадочно улыбаясь, еретик плавно скользил глазами по толпе. Каждый, кто встречал его взгляд, немедленно отворачивался, начинал суетиться. Некоторые бледнели и, словно заглянув в лицо самой смерти, пятились. Как только последний еретик был привязан, воины взяли факелы и замерли в ожидании речи священника.

Священник медлил.

Мефистофель посмотрел на святого отца - бледное лицо покрылось крупными каплями, посиневшие губы вздрагивали, руки яростно сжимали массивный нагрудный крест. Он топтался, не зная куда деться. Демон ухмыльнулся и взглянул на Бальмонта, стоявшего около повозок, и кивнул. Тюремщик поднял руку и громко крикнул: «Зажигай!» Воины послушно сунули факелы в сухой хворост.

Толпа ахнула и замерла.

Пламя быстро пожирало ветки, но огонь, будто боялся прикасаться к жертвам. Он с треском бушевал вокруг, отплевываясь тучами искр, но три фигуры оставались невредимыми. Наконец длинные языки начали неуверенно подбираться к босым ногам, но не вредили им. Толпа загудела, чувствуя приближение беды. Вдруг, словно повинуясь чьей-то воле, пламя с ревом рванулось вверх, в мгновение поглотив столбы. Сквозь неистовый танец огня было видно, как тела разгораются, словно тряпичные куклы. Три костра залили площадь ярко-красным светом. Люди закрывали лица руками и отступали назад; многие солдаты, бросив оружие, вжимались в расползающуюся толпу.

Внезапно языки центрального костра расступились, обнажив пылающий силуэт. Объятый пламенем демон ловко соскочил с пышущей жаром кучи и, раскинув руки по сторонам, стал медленно двигаться вперед. Толпа была парализована. Открыв рты, люди наблюдали, как шипит и плавится камень под ногами демона, как огненные капли со свистом разрезают воздух. Нужно было бежать, но необъяснимая сила приковала их к земле. Мефистофель приближался. Сквозь трепещущие языки пламени виднелись очертания его тела; волосы плавно перекатывались на ветру, разбрасывая клубы искр. Подойдя почти вплотную к первому ряду, он остановился и запрокинул голову.

Сильный порыв ветра налетел на толпу, но тут же исчез. Воцарилась тишина. Необычная, будто ничто более не издавало ни единого звука. Демон слегка присел от напряжения. Огонь, бушевавший на его коже, стал постепенно скапливаться вокруг кистей, образуя пульсирующий шар. Ослепительное сияние залило площадь, вырвав ее из объятий ночи. Тишина сменилась шепотом. Он звучал все громче и громче. Вскоре это был уже крик, еще через мгновение - рев. Руки демона дрожали, огненный шар бешено трясся, готовый в любое мгновение вырваться из-под контроля. Наконец Мефистофель поднял пылающую сферу над головой, и с силой рванул руки по сторонам, будто разрывая оковы. Раздался оглушительный треск, и волна пламени хлынула на прикованную к земле толпу. Ночь взорвалась сотнями воплей. Люди вспыхивали как сухие листья. Магическое пламя, точно дикий зверь пожирало их, превращая в пепел. Вихрь понесся по узким улочкам, и деревянные дома в мгновение утонули в огне. Бушующее пламя собирало обильную жатву: застигнутые в домах люди сгорали, словно в печи. Одежда тех, кто успел выскочить, мгновенно вспыхивала, и сквозь зарево было видно, как объятые пламенем фигуры мечутся в дикой агонии.

Воины холоднокровно добивали тех немногих, кто избежал огня. Под командой Бальмонта, они медленно продвигались вглубь пылающего города.

Прелестная Жанна с пьянящим восторгом испепеляла выбегающих на площадь жителей. Ее глаза блестели, все больше и больше она поддавалась власти азарта. Сияющие шары легко срывались с ее пальцев и, с ревом настигая бегущих, разрывались, заливая тела магическим огнем. Их страдания развлекали ее. Наблюдая за тем, как охваченные пламенем люди извиваются, она получала невероятное удовольствие, сравнимое с эйфорией хищника, на куски раздирающего еще трепещущую жертву.

Заметив Мефистофеля, демоница отвлеклась от забавы.

- Ты преуспела, моя дорогая Жанна, но прибереги гнев. У меня есть для тебя подарок. В одном разговоре ты сообщила мне, что твои родители были сожжены по обвинению в ереси, - демон улыбнулся.

- Да, это так, но почему ты вспомнил? - удивилась Жанна.

- Священник, что написал донос и свидетельствовал на суде - Жакк Сатилье Синтари. Впоследствии он занял место инквизитора и присвоил состояние и земли твоих родителей. - Демон подошел к горящей повозке, запустил руку в угли и силой вырвал плащ, на мгновение утонув в облаке искр. - Навести старика, он ждет тебя на заднем дворе своего дома с оседланными лошадьми. - Спокойно произнес демон, закутывая тело в черную ткань.

Лицо Жанны исказилось гримасой дикой злобы; глаза вспыхнули еще ярче. Она тихо зарычала и направилась вглубь объятого пламенем города.

Старый инквизитор бродил из угла в угол. Он покусывал губы и что-то бормотал.

- Мессир, лошади готовы, огонь скоро доберется сюда, нам надо немедленно уходить, пока есть возможность. Сам дьявол схватил своей когтистой лапой это проклятое место! Жанна, вернее всего, погибла в адском пламени, молю вас, мессир, уйдем! - пронзительный голос писца Синтари неуверенно вырывался из его дрожащих губ.

- Заткнись, я не уйду без нее, она жива, я чувствую это! - старик судорожно замахал руками, затем пробормотал какое-то проклятие и опрокинул резной стул, оказавшийся на пути. Он боялся, но какая-то сила не давала сбежать. Он понимал, что ждать Жанну - безумие, которое закончится ужасно, но что-то, что было сильнее его, диктовало свою волю.

Двери с грохотом разлетелись на куски, и в просторный зал ворвался огненный вихрь. Писец, стоявший почти у порога, вспыхнул, словно восковая фигурка, и с истошным воплем отлетел в угол. Языки пламени стали быстро пожирать деревянный пол, мебель и висящие на стенах гобелены. Инквизитор оказался в ловушке. Защищая лицо рукавом, он медленно пятился к стене. Окружив Синтари, пламя остановилось, будто что-то не давало ему двинуться дальше. В ревущей стене огня появилось темное очертание человеческой фигуры, и через мгновение из огненных объятий вышла Жанна. Старый инквизитор отпрянул назад, но налетел на дубовый столик и со стоном отчаянья рухнул к ногам помощницы. Жар становился невыносимым, одежда Синтари начинала дымиться, кожа лица покраснела, на руках появились волдыри. Инквизитор понял все, но было поздно. Он поднял молящий взгляд на демоницу, серые глаза его заблестели от навернувшихся капель, дрожащие губы еле слышно прошептали:

- Пощади меня, Жанна, умоляю не надо…

- Рено Анри обвинен в ереси и сожжен по твоему обвинению, его жена Изабелла Анри обвинена в ереси и сожжена по твоему приказу… - прорычала девушка. - Но у них осталась дочь, которую ты так и не сумел найти! - Жанна подняла руку - инквизитор рванулся в воздух и, словно повис на крюке.

- Нет, Жанна… я… не хотел, пощади… - прохрипел старик, выплевывая бордовые сгустки.

- Смотри мне в глаза инквизитор, я хочу насладиться каждым мгновением. - Сквозь зубы прошипела Жанна. Она сделала легкое движение рукой, и тело инквизитора прилипло к стене. - Жаль у тебя только одна жизнь…

Мефистофель стоял, опершись на черную от гари колонну, когда дикий, нечеловеческий вопль пролетел над пылающим городом, заглушив рев пожара. Демон удивленно ухмыльнулся и направился к дому инквизитора. До этого он никогда не думал, что люди могут так кричать.

***

Армия демонов, во главе с Люцифером, заняла Боже. Отряды порабощенных талантливым демоном-полукровкой, нескончаемым потоком прибывали из окрестных деревень, присягали на верность своему повелителю и располагались в городе. Сам Марк с армией англичан беспрепятственно вошел в Монтрей: город полностью перешел на сторону Тьмы; священники и инквизиторы были жестоко казнены; одурманенный безнаказанностью и магией народ, примкнув к фанатикам, направился в Реймс. Оставив позади себя тлеющие руины, Мило со своим войском медленно приближался к Макону. Михаил, судя по всему, разгадал планы темного генерала и терпеливо выжидал. Но каким будет его ход, увы, по-прежнему оставалось загадкой.

Мефистофель вместе с Жанной ждал меридийцев недалеко от Макона, ключ от ворот коего, также принадлежал Марку.

На этом пока оставим поля сражений.