ФАНАТ

Сегодня ничто не могло испортить Зябликову настроение. Долгожданный дождь принес городу бодрящую, живительную прохладу. Во всем теле ощущалась такая легкость, что захотелось петь, взлетев над землей и дышать, дышать, запасая впрок эту чудесную свежесть. Беззаботная ребятня прыгала по лужам, так заразительно визжа от радости, что Зябликову захотелось к ним, в эту грязную, но все-таки воду. Вспомнилось далекое детство, когда он с приятелями вот так же гонял по улицам, мерил глубину луж. Все было так ярко, необычно и ново, – жизнь только началась в этом удивительнейшем мире. За ближайшим холмом таилась неизвестность, обещающая приключения, воображение рисовало там то сказочные замки с рыцарями, то широкие реки, подобные бескрайним морям, а порой и диких зверей, что ночами приходят рыскать под самые окна…

Воспоминания были грубо прерваны самым заурядным образом. Проезжающая мимо «Тойота» без малейших «угрызений совести» нарушила ровную поверхность маленького водоемчика, и вот уже брюки зазевавшегося мечтателя мало чем отличаются от штанишек окружающих пацанов. Хотел в луже поплескаться, вот и получай!

Беспомощно улыбнувшись, он постоял некоторое время, раздумывая, переодеться или продолжить путь мокрым? Мокрым было приятнее, но его друг, профессор Кислицын, вряд ли посадит на диван в таком виде, скорее всего, предложит табуретку. Смотреть футбол с кружкой пива в руке, заедая копченым лещом – на табуретке? Ну уж нет, лучше потратить пятнадцать минут и поменять штаны.

Спустя сорок минут, стоя в очереди (оказывается, многие хотят пива!), Зябликов понял, что на первый тайм безнадежно опаздывает. Самому-то ничего, но как же профессор? Седой солидный старикан пользовался уважением коллег, знакомых, и даже студентов. Все знали – профессор Кислицын – серьезный ученый, такому не до шуток и каких-нибудь глупых развлечений, у такого в голове сплошь научные работы, изобретения, открытия и разные там программы спасения человечества. И лишь один человек, Зябликов, знал и очень гордился этим знанием, что великое научное светило – ярый футбольный фанат. Стоило арбитру выдуть порцию воздуха в свисток, начиналось преображение: вместо спокойного, рассудительного сухаря рядом с Зябликовым оказывалось взъерошенное, подпрыгивающее и орущее чудовище с безумными глазками. «Ты посмотри, какой дриблинг, как он их!» - толкал в плечо друга. « Да он просто красавец!». Зябликов в восторге замирал, глядя на приятеля и делал новый глоток из запотевшей кружки. «Го-ол!» - вопил профессор, и начиналось нечто невообразимое. Ученый выпрыгивал на середину комнаты, порой опрокидывая столик с пивом, заходился в диком танце, выкрикивая что-то на наречии племен пигмеев из Южной Африки, или зулусов из Северной, Зябликов плохо их различал. Затем следовала попытка профессора встать на руки и сделать круг почета, всегда неудачная, и в конце концов Кислицын обнимал экран, целуя игроков своего любимого «Фотона».

Но как же было больно смотреть на профессора, когда «Фотон» пропускал. Он съеживался, морщился, отворачивая лицо. Зябликов моментально совал кружку, тот залпом выпивал, требовал еще. Нет, без пива сегодня не обойтись…И судя по всему, его потребуется много. Предстоял Финал Кубка России, куда «Фотон» пробился каким-то чудом. Находясь на предпоследнем месте в турнирной таблице, ухитрялся в кубковых матчах обыгрывать сильнейших соперников. Остался самый сильный – столичный «Булат». Обладатель Кубка УЕФА, серебро Лиги Чемпионов, последние шесть лет неизменно выигрывающий чемпионат и Кубок страны, выходил сегодня против любимой команды профессора Кислицына, автора четырнадцати крупных научных работ, члена двух Академий, разработчика исследовательских проектов “Влияние человеческого мозга на окружающую среду”, “Взаимодействие малых торсионных полей и коллективного разума насекомых” и ряда других. Кроме того, являющимся первым представителем человеческой расы, которому удалось вступить в двусторонний контакт с дельфинами!

Как назло, лифт не работал. Задыхаясь, Зябликов взбежал на восьмой этаж. Больше всего хотелось отдышаться, влить в себя янтарной жидкости, да побольше – но нельзя, профессору наверняка нужнее.

Дверь оказалась не заперта. Предчувствуя недоброе, гость перешагнул через порог. В уши ударил восторженно-удивленный голос комментатора, шум трибун. За рабочим столом профессора восседала седая мумия в блестящем шлеме с проводами. Метнувшись вперед, как испуганная лань, Зябликов мощным взмахом скинул шлем, подхватил невесомое тело. Бережно уложив на диван, бросился в кухню. Там, он знал, в холодильнике много всевозможных эликсиров: от бессонницы, от немощи, от перхоти, для печени, от головной боли… Покопавшись, выбрал нужную, бегом обратно. Влил в пересохшие губы рубиновый напиток. Три минуты показались вечностью. Наконец, глаза профессора открылись.

– Какой счет?

– Дорогой Петр Семенович, какой счет, какой счет? Вы едва с того света вернулись!

– Мне нужен счет! – профессор приподнялся, намереваясь встать.

Зябликов замахал руками:

– Да успокойтесь вы, перерыв. Вот рыбки скушайте, обессилел совсем. А что за шлем на вас был? – не сумел сдержать любопытство Зябликов.

– О, братец, это такая вещь…- начал Кислицын. – Подай-ка мне вот тот кусочек, пожирнее.

Профессор заставил друга принести из холодильника жареное мясо, холодец, паштет из гусиной печенки, фаршированные блинчики и приготовить яичницу. С фантастической скоростью все это уничтожил, не забывая про свежее пиво. Приняв человеческий вид, Петр Семенович откинулся на подушку.

– Началось все с того, что я сделал удивительное наблюдение. Несколько раз, смотря теннис или волейбол с середины игры, причем наши проигрывали, начинал усиленно переживать, “болеть”, так сказать. И наши начинали выигрывать! Я понимаю, когда играют дома – поддержка трибун, дома и стены… Но я-то нахожусь ого-го где! Вот и создал штукенцию, усиливающую мои эманации. Нечестно, конечно, зато мой “Фотон” в финале, и, как я посмотрю, еще не вечер…

Начинался второй тайм, на табло светилось 3:3. Зябликов с ужасом наблюдал, как оживший профессор потянулся к шлему…