Вступление.

В далёком прошлом в землях графа Норлтрофа существовала легенда о кинжале Пророчества Дракона, запрятанном в горах этих мест, так именуемых Чёрных горах. Говорили, что добыть кинжал сможет только истинно тёмный маг. А свойства его в том, что раны, им нанесённые, не затягиваются, а слова, вырезанные им на теле человека, являются для него клятвой, изменить которой невозможно. Никто этот кинжал не искал, да и не верил особо в его существование. Но однажды, когда землями, в которые входили Чёрные горы, владела красавица Лидия, кто-то достал кинжал и с его помощью натворил много зла. Одной частью этой долгой истории предательств и заговоров стала легенда об Обрыве Верности. В общем-то, легенда эта обычна, но…

Часть 1.

Пророчество Дракона.

Битва шла не на жизнь, а на смерть. Молодой, красивый, но неопытный и рассеянный юнец против высокого, пугающего своей неприступностью и таинственностью, мужчины лет 40 в длинном, чёрном балахоне. Лёгкий, почти игрушечный, клинок против кинжала Пророчества Дракона, острого и прочного, как дамаск, источающего тёмно-синее свечение, древнего и страшного артефакта. Резвость, безрассудность, бесстрашие на грани глупости против тяжёлых, расчётливых, точных выпадов. Никто так никогда и не узнал, какой лихой спор связал простого парня из местного замка, Ринзала, и некроманта Чёрных гор. Но вдруг на гранитную гладь уступа брызнула кровь. Тонкое, ядовитое лезвие прошло сквозь левое предплечье Деррика. В свои 20 он никогда ещё не ощущал такой боли! Он закричал, но это было бесполезно. На сотни, тысячи миль вокруг были лишь угрюмые и нежилые скалы. Некромант хищно рассмеялся, произнёс какое-то заклятие и исчез.

Кровь быстро сочилась из раны. Вскоре весь уступ был покрыт бардовой, вязкой, застывающей жижей. Деррику казалось, что вот-вот, после ещё одного мучительного вздоха, через ещё одну, томительную секунду сердце его остановится. Но он этого не боялся. Он думал о ней. Что же теперь будет с ней? Он из последних сил вынул из раны кинжал и вырезал на повреждённой руке свою прощальную клятву. Остриё будто не прорезало, а прожигало следы. Кровь пошла ещё сильнее. Порезы кинжала были столь тонкими, что, если бы не красные капельки, их и не было бы видно. Но Деррик проводил и проводил, по одним и тем же линиям, два, три, пять раз! Вскоре от внутренней стороны локтя и до запястья ясно читались бегущие красной змейкой, неровно вырезанные слова «БУДУ ВЕРЕН ВЕЧНО! ЛИШЬ ТВОЕМУ СЕРДЦУ!». Он сделал это. Но, как только последняя буква была проведена, лёгкие Деррика пронзила острая боль. Очередной вдох мог сравниться лишь с глотком ледяной крошки. Деррик провалился в беспамятство…

На окраине Чёрных гор, поблизости Ринзала, на заснеженной вершине утёса, рядом с бездонным обрывом, лежал раненый дракон. Красивый, совсем ещё молодой. Единственное, что внешне отличало его от обычных драконов – клеймо на левой передней лапе, тёмно-синие письмена на неизвестном, скорее всего древнем, языке. Дракон проснулся. Огляделся, захотел подняться. Лапа скользнула о камень, крылья сами распахнулись. Он опустил глаза на причину своей неудачи и… протяжный, жалобный, не то крик, не то вой раздался над горной долиной. Деррик понял, что сотворил с ним некромант. Он взлетел, заметался в небе, как пленённая птица в силке. Ринулся вниз, на скалы, но неведомая сила в последний момент подбросила его вверх. Он не мог умереть. Вдруг взгляд его упал на Ринзал. Вот оно! Его спасение! Её приближённый, он знаком с тёмной магией! Но как он всё им объяснит? Она! Она обязана узнать его, сердце подскажет ей! Не зря же он прорывал кожу кинжалом, не зря же были сказаны сотни слов о любви!

Огромный, тёмно-синий дракон летел к замку и молился лишь о том, чтобы поскорее увидеть её, поскорее избавиться от крыльев и когтей!

Вот и стены с узкими бойницами. Деррик хотел крикнуть давно знакомым, что «Вот он я! Живой!»… но по округе разнёсся лишь пронзительный, громкий крик вперемешку со свистом. Из бойниц высунулись недовольные лица стражи. На главную стену вышел Андор, тёмный маг замка. Полетели стрелы, посыпались из пращей камни, взмыли в воздух и рассыпались огненные кометы, осыпая дракона тучей обжигающих брызг. Огромный зелёный шар ударил в бок, и кожу обожгло холодом. Всё это оставляло следы на шкуре, саднящие, ноющие ожоги, отнимало силы… но ни малейшего вреда, который угрожал бы жизни Деррика он получить не мог. Он ослаб, крылья еле держали его на воздухе. На все близлежащие земли слышался душераздирающий рёв. Он вынужден был улететь. Он не мог больше терпеть эту боль. Его прогнали. Из родного дома. Из дома любимой им женщины, которая и сама клялась ему не предавать эту любовь. Последующие три недели дракон просто лежал на уступе, где и проснулся драконом. Ожоги заживали, но медленно. Наконечники обломленных стрел иногда выскакивали из складок кожи. Но самой страшной болью были даже не раны. Пока он лежал, мысли его были обращены лишь в одну сторону, будто дьявольская флейта всё играла и играла в голове столь опостылевший, но необходимый, мотив. Он не мог забыть. В какой-то миг Деррик хотел улететь, далеко-далеко, лишь бы забыть её, забыть этот замок, забыть всё, что связывало его с прошлой, человеческой жизнью! Мгновение отчаяния, полного, бездонного, охватило его. И дракон взлетел. Но, приближаясь к границам Чёрных гор, душу его охватила неимоверная тоска. Казалось, всё его естество сейчас разорвётся на части. С каждым рывком вперёд боль становилась всё сильнее, и под конец, уже над последними пиками, тело его само рвануло назад, к Ринзалу. Уже и третья тёмная истина кинжала открылась ему. Он не мог улететь. Его положение с каждым часом становилось всё яснее. Кинжал Пророчества Дракона связал Деррика и его прощальную клятву нерушимыми связями. Он не мог отречься.