1.

– Расскажите мне о мятежниках, министр Велес, – слегка хрипловатый женский голос возник в полусне пробуждения, уверенный и настойчивый, – Что вы знаете об этих мятежниках?

Велес с трудом разлепил веки и увидел у изголовья невысокую среднего возраста женщину (что это – женщина, он догадался по платью) с одетыми в перстни пальцами.

– Чт-то? Кто вы? – сон не хотел отпускать и все ещё сказывалась слабость от потери крови, – Зачем вы?...

– Я – дама Лендора, баронесса Инувик. Вы в моём доме – после вчерашнего ранения.

– Простите, баронесса, что не встаю в вашем присутствии – у меня совсем нет сил.

– Лежите-лежите, министр Велес, вам вредно много двигаться. Расскажите мне о мятежниках. Это, наверное, так интересно – преследовать и настигнуть врагов Короны.

– О чём вы, баронесса?

– О вчерашнем покушении на вас, министр. Вы их выследили, или они вас?

Велес насторожился, но болезненный вид и общая слабость помогли скрыть настороженность от Лендоры.

– Не было никакого покушения, баронесса. Просто я, задумавшись, не заметил, как нарвался на уличных грабителей.

– Но вы же были не один: вас охранял лейтенант Илорин из дворцовой стражи!

– Вот как об этом рассказывают?! Я был совершенно один, как-то не сообразил, что город полон искателями приключений из-за этого набора в священные отряды, как говорят на улице – «божеское войско», – Велес счёл разумным покритиковать новые формирования, демонстрируя непричастность Кабинета к их созданию, – Я не заметил, откуда взялись эти трое... Чуть было не убили... Если бы не подоспел лейтенант... Как он, что с ним? – Велес чувствовал головокружение: Лендора уплывала куда-то или сам он куда-то проваливался, но упорно разыгрывал полное неведение, – Лейтенант-то жив?

– А зачем же вы требовали обыскать?... Обыскать убитых? – Лендора настойчиво вела допрос, – Что вы хотели найти?

– Они были... слишком... хорошо... вооружены для... налётчиков... Кто-то из... баронов... совершенно... распустил своих людей... Узнать... Потребовать... навести... порядок, – Велес вдавился головой в подушку и потерял сознание.

Лендора вышла из комнаты, в досаде хлопнув дверью. Под утро, вернувшись от Геймаров, она узнала, что дочь, её вечно испуганная дочь, осмелилась принимать решения, самостоятельные решения и даже разместить в доме постороннего человека.

– Как ты посмела, Сула, так себя вести в моё отсутствие?

– Но, мама, он же – член Кабинета? Что стали бы говорить в городе о нас, откажи я ему в помощи? Это же не уличный бродяга.

– Почему же ты не поместила его в комнатах для почётных гостей?

– Но он же не дворянин, мама. Да и зачем пачкать кровью дорогую обивку в роскошных апартаментах?

Лендора, может впервые в жизни, не закатила скандал из-за неуважения к своей тиранической власти в доме, и, отпустив дочь, с трудом дождалась времени, когда её визит к раненому не нарушал бы светских приличий.

Визит не принёс ей полного удовлетворения: сомнения не были рассеяны. Оставалось дождаться прихода Илорина – а он обязательно придёт: справиться о здоровье министра – и допросить его, конечно, не так прямолинейно, как этого раненого мужлана. Там нужно будет вести разговор тоньше, хитрее: лейтенант, говорят, не дурак, хотя и молод. Не насторожить бы.

2.

– Где вы оставили министра Велеса, лейтенант?

– В доме барона Инувика, Ваше Величество.

– И дама Лендора не возражала?

– Её не было дома, Ваше Величество. Нас приютила дама Сула, дочь барона Инувика.

– Вот как! И как вам показалась эта молодая особа?

– Странная девушка, Ваше Величество: всего боится, всё время вздрагивает, но вежлива и скромна, и, если судить по разговору, умна.

– Она понравилась вам, Илорин?

– Мне стало её жалко, Ваше Величество. По рассказам, жить в одном доме с баронессой – не самое большое удовольствие. Даже городские стражи называют баронессу мегерой, а им, ведь, вряд ли приходится сталкиваться с дамой Лендорой.

– В моей свите есть место фрейлины: Джемма вышла замуж, и я не выбрала ещё ей замену. Конечно, если я возьму дворянку на её место, зажиточные горожане поднимут шум. Но мы, конечно же, справимся с этим, лейтенант Илорин? Не так ли?

– Я не могу судить об этом, Ваше Величество. В мои обязанности не входит обсуждение кандидатур фрейлин.

– Не притворяйтесь большим служакой, чем вы есть, Илорин. Я не ваш капитан и не Его Величество, передо мной не следует звенеть шпорами и бряцать оружием. Когда вы думаете навестить министра?

– Около полудня – у меня как раз будет для этого время.

– Перед уходом из дворца зайдите ко мне: я напишу баронессе записку с приглашением во дворец, заодно и передадите.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

3.

После сдачи особняка в аренду Сальва свой день стала начинать с проверки роты Яктука, как называли эту воинскую часть во дворце. Магда не имела ничего против частых отлучек своей фрейлины, и с интересом наблюдала за развитием её романа.

Солдаты прозвали Сальву «наша лейтенантша» и встречали её с почтением, какого из посетителей казармы Водяного удостаивался только командор Тусон. А посетителей было много: молодые раттанарские дворяне искали у баронета протекции перед командором для зачисления на службу. Не было отбоя и от девиц, скучающих в дорогих особняках в ожидании замужества.

У ворот со сломанным копьём на гербе постоянно толпились получившие отказ на вербовочных пунктах, но всё же желающие вкусить воинской службы.

Другими словами, лейтенант Яктук вошёл в моду во всех кругах раттанарского общества, и Сальва, которой Яктук оказывал знаки внимания, с удовольствием купалась в лучах их общей славы.

Сейчас, глядя в окно ротного штаба, выходящее на ворота особняка, она увидела юношу, выслушивающего указания сержанта Хобарта.

– Так вот куда исчез переписчик!

– О ком это ты, Сальва? – лейтенант отложил бумаги и подошёл к окну.

– Вон тот, видишь, что разговаривает с Хобартом? Это переписчик Тахат.

– Ты знаешь его? Только он теперь не переписчик, он солдат моей роты, из необстрелянных новичков, пришёл на службу. Хобарт, по-видимому, даёт указания, куда, в какую полусотню, явиться.

– Огаста третий день расстроенная – после бала он ни разу с ней не виделся. Говорила же ей: не позволяй ему ходить в фехтовальный зал Тусона, увидишь – сбежит на побережье, и останешься одна.

– Он – ученик Тусона, командора Тусона?

– Да, лучший. Он, и ещё – Довер, но того я не знаю.

– Знаешь, Сальва. Довер – это тот симпатичный оруженосец командора, с которым Тусон позавчера осматривал мою роту.

– Так он же мальчик совсем.

– Потому и стал оруженосцем – в солдаты ему по возрасту рано. Пойдём-ка, послушаем, что там выговаривает Хобарт.

– Я не хочу, чтобы Тахат меня видел, да и во дворец пора: королева ждёт. Пока, милый, заходи вечером к бабушке – я отпрошусь у Её Величества, – чмокнув Яктука в щёку, Сальва ушла через парадный вход, у которого её ждали сани.

Яктук поспешил к воротам.

–Ты явился на службу, сынок, и не тебе устанавливать порядки в армии. Новобранцам оружие не выдаётся, пока они не научатся им пользоваться. Перекалечите друг друга раньше, чем попадёте на поле боя.

– Что случилось, сержант? Почему этому солдату столько внимания?

– Требует, чтобы его вооружили боевым оружием, господин лейтенант. Говорит, что знает, как им пользоваться.

– Сейчас проверим, сержант. Принесите два учебных меча на задний двор. Пошли, солдат, попробуем, что ты умеешь.

Задний двор расчистили от снега и приспособили под плац, правда, приходилось чередовать занятия солдат с выгулом лошадей, но Яктук не хотел проводить занятия на внешнем дворе на глазах облепившей решётку ограды публики.

Солдаты, прервав занятия, освободили место для боя. Лейтенант с Тахатом вышли в круг, вооружённые учебными мечами:

– Ты готов, солдат? – почему Яктук решил лично проверить умение Тахата, он не смог бы объяснить, спроси кто об этом, но был уверен, что делает правильно, – Тогда я атакую.

Зазвенели мечи.

Тахат уверенно отбивал выпад за выпадом, защищаясь легко и изящно. Все хитрости, которым обучился баронет в своём поместье, фехтуя с опытными солдатами баронской дружины, а затем – и в офицерской школе, шли в ход, но не приносили успеха.

Защита Тахата была непробиваема. Яктук исчерпал все известные ему приёмы атаки, не раз вызвав восхищённое одобрение бывалых солдат, столпившихся у круга, но вынужден был признать, что победить Тахата ему не удастся,

– Теперь атакуй ты.

Тахат перешёл в наступление, и лейтенант еле успевал отбиваться от каскада выпадов и финтов, и вскоре понял, что уступает в мастерстве, и очень сильно: Тахат намеренно не побеждал, не доводил до завершения свои атаки, и делал это так ловко, что со стороны поединок казался боем равных соперников, и то один, то другой вызывали крики восхищения.

– Всё, хватит, – Яктук, на правах командира, прекратил бой, – Очень хорошо. Сержант, выдайте... Как тебя?... Тахату оружие и доспехи по его выбору, и зачислите капрала Тахата в роту инструктором по рукопашному бою. Капрал, прошу ознакомиться с личным составом роты и составить план учебных занятий. Время – сегодня к вечеру. Успеете раньше – ещё лучше: без промедления ко мне.

4.

К Джаллону явился Винь. Он терпеливо стоял в очереди, ожидая, пока меняла отпустит клиентов и уделит ему время. Джаллон не торопился, тщательно пересчитывал выдаваемые монеты и долго спорил о проценте на каждой сделке.

В условленное время приехал Тусон. Он вошёл, звеня железом, и громким голосом скомандовал:

– Живее, меняла, я не буду ждать полдня, пока ты здесь дрожишь над каждым медяком.

Накануне, идя к Тусону, Джаллон не обнаружил слежки, и, опасаясь, что ее не было на самом деле, просил командора навестить его лавку, чтобы подтвердить их доброе знакомство. Приход Виня был очень кстати, пусть видит и пусть докладывает. Чтобы усилить впечатление от прихода Тусона, меняла приказал Шарифу опустить обе таблички: «Размена нет» и «Закрыто».

Оставшимся в лавке клиентам, среди которых отирался Винь, Джаллон сказал:

– Прошу прощения, господа, для нужд священных отрядов я должен временно прекратить вас обслуживать. С командором Тусоном у меня встреча была обусловлена заранее. Прошу обождать на улице, я долго вас не задержу.

Недовольные люди потянулись к выходу. Винь выскочил в двери первым, и ждать не остался: побежал докладывать. Значит, вчера слежки не было.

Джаллон вспомнил о своём предупреждении: «Следующий, кто пойдёт за мной – умрёт».

Приняли всерьёз, и не дразнят. Ах, как хорошо, что приехал Тусон. Одно жаль – не удастся узнать, с каким предложением приходил Винь, но, может, это и к лучшему: одним отказом будет меньше.

– Шариф, погуляй пока, посторожи дверь с улицы, но так, чтобы все поняли, чем ты занят.

– Да, я видел его, босс. Думаете, он был не один?

–Уверен, – Джаллон подождал, пока Шариф вышел, и задвинул на двери ржавый засов. На скрежет оглянулись все, стоящие у лавки.

– Что происходит, Джаллон?

– На ваш приезд обратили внимание, так что всё в порядке.

– Что дальше?

– Посидим, вина попьём.

– А потом?

– Потом разойдёмся. Вам больше не надо сюда приезжать, лучше присылать кого-нибудь. Вы – фигура, ваш приезд был вызван чрезвычайными обстоятельствами, а дальше мы снова скрываем наши отношения.

– И что же это за обстоятельства?

– Вчерашнее нападение на министра Велеса. Чем не причина для получения новых инструкций?

– Тогда наливайте, Джаллон, или, как говорит Шариф, босс.

Через десять минут к вышедшему на улицу Тусону пристал нищий попрошайка, и долго стоял с протянутой рукой, пока командор рылся во всех карманах в поисках медяка, и, не найдя, в сердцах бросил в протянутую ладонь серебряную монету.

«Ай, да артист! Вышел из меняльной лавки, ничего не наменяв. Лучше подчеркнуть цель своего визита ко мне Тусон не мог. Молодчина, командор», – Джаллон убрал таблички и крикнул в открытую дверь:

– Заходите, господа, продолжим. Я же обещал, что задержу вас недолго.

5.

Паджеро снова съездил к обрыву: гранитная отливка моста, висящая между синими линиями поля достигла уже середины, и снизу, с острова, к ней тянулся квадратный палец опоры, пока ещё невысокий, но подрастающий с каждыми опрокинутыми санями с песком или щебнем.

«Похоже, сегодня закончат», – подумал капитан, разыскивая Бальсара.

Маг сидел в шатре, вытянув длинные ноги в стоптанных сапогах и ярко-желтого цвета штанах в сторону казанка с раскалёнными угольями – грелся после долгого осмотра сделанной части моста.

– Вы бы лучше выпили горячего вина, уважаемый маг. Изнутри – греться намного быстрее, да и приятнее.

– А, это вы, неутомимый капитан! Проходите, садитесь. Горячее вино, конечно, здорово, но у нас все запасы за ночь вышли, а нового ещё не подвезли.

– Я распоряжусь, а пока – вот, у меня во фляге кое-что булькает. Не откажите в любезности, отпейте.

– Лихо вы изъясняетесь по придворному, словно говорит со мной не солдат, а тот хлыщ в кружевах и лентах.

– Вы о министре Двора Мороне? Заверяю вас, маг, что он достойный человек, хотя и министр. Могу я вас спросить, где вы достали штаны столь редкой окраски?

– К нам заезжал летом один прощелыга-коробейник. Вот где язык подвешен: «Здравствуйте, вам страшно повезло... Дешевле, чем везде... Остались последние, и только для вас... Последняя раттанарская мода – яркие цвета в самом сочном сочетании...». Ну и всё такое прочее. Уговорил меня, да и не только меня: мы понабирали всякого хлама – складывать некуда. Вот и ношу – к счастью, под мантией не видно. У меня ещё красные есть. А вас сильно раздражает цвет моих штанов?

– Нет, ни в малейшей мере, просто любопытство, и ничего более. Что доложить Его Величеству?

– Скажите, что сегодня закончим, если выдержат лошади.

– Почему лошади?

– Возят-то они, и всё бегом, всё бегом. Им бы отдых дать, часов на шесть. Загоним – жалко.

За разговором не заметили, как опустошили флягу. Перевернув ее горлышком вниз, и убедившись, что она бесповоротно пуста, Бальсар вернул её капитану с горестным вздохом:

– Так вы не забудьте, капитан, пришлите жаждущим строителям чего-нибудь жидкого, но ни в коем случае не сухого. А мы уж тут постараемся.

6.

Илорин прошёл в комнату к Велесу.

Министр, бледный, лежал с открытыми глазами, глядя куда-то в пустоту. На вошедшего Илорина он едва посмотрел и снова отвёл глаза.

– Как вы себя чувствуете, министр? Её Величество тревожится за ваше здоровье.

Велес шевельнул губами, пытаясь что-то сказать: не получилось. Тогда он сделал лейтенанту знак склониться ниже и в подставленное им ухо совершенно нормальным шепотом, без срывов и стонов, произнёс:

– Будьте осторожны с баронессой – слишком нездоровое любопытство. Не сболтните лишнего.

Илорин отодвинулся – поглядеть, не бредит ли. Прямо мания какая-то. Везде ему мерещатся заговорщики и мятежники.

Одно мгновение на Илорина смотрели внимательные цепкие глаза Велеса, затем взгляд снова стал пустым и бессмысленным. Двинулся что ли министр после ранения? Надо ему прислать лекаря получше...

Так и не получив ответа на свой вопрос о здоровье, лейтенант попрощался и вышел.

В коридоре ждал лакей, который повёл его к баронессе.

– Ах, лейтенант, я так рада, что вы не отказали в любезности одинокой женщине. Вы настоящий солдат – явились по первому же зову...

– В этом нет моей заслуги, госпожа баронесса – у меня поручение к вам от Её Величества. Вот, возьмите...

– Что это?

– Приглашение во дворец, я думаю.

– Да, действительно, королева зовёт и меня, и мою дочь. Вы не знаете, зачем мы могли понадобиться Её Величеству?

– Я могу только догадываться, но это не значит, что мои догадки верны.

– Не угодно ли вам выпить вина, господин лейтенант?

– Благодарю вас, госпожа баронесса.

– Не будет ли с вашей стороны должностным преступлением, если вы поделитесь со мной своими догадками?

– Я знаю, что свободно место фрейлины в свите Её Величества. Других догадок у меня нет. Если вы соберётесь достаточно быстро, я готов вас сопровождать: на улицах небезопасно.

Некоторое время баронесса помолчала, не зная которому из своих желаний отдать предпочтение: ей хотелось и отказаться, унизив тем бывшую прачку, и очень хотелось попасть во дворец, и, затем, отдав Сулу во фрейлины, бывать там, на правах матери, в любое время. Наконец, приняв решение, она позвала:

– Сула, доченька, где ты?

– Я здесь, мама. Рада видеть вас, господин лейтенант.

– Собирайся, дорогая, мы едем во дворец.

– Я хотела бы остаться дома, если ты не против, мама.

– На этот раз против: от приглашений Её Величества не принято отказываться. Не оскорбляй королеву, душенька. Господин лейтенант любезно согласился нас сопровождать. Иди, собирайся, и не возись – нас ждут. А вы, наш славный герой, пока мы ждём мою дочь, поведайте мне про свои вчерашние подвиги против мятежников и врагов Короны. Да вы не смущайтесь, герой. Рассказывайте, как вы выследили заговорщиков и попытались их задержать. Ещё вина?

– Вы слишком много внимания уделяете трём незадачливым уличным грабителям, госпожа баронесса. Или у вас есть основания считать иначе?

Что ни говори, а умел лейтенант Илорин задавать неудобные вопросы не хуже дамы Лендоры, и баронесса, смешавшись, завела безопасный разговор о погоде, не касаясь больше вчерашних событий.

А Илорин, поддерживая светскую беседу, размышлял, что Велес, похоже, прав. И что во дворце за Лендорой нужен глаз да глаз, чтобы не дать её любопытству узнать слишком много. И что Джаллону следует взять баронессу под наблюдение – вреда от этого не будет. И что Велеса из дома Инувика надо забирать, и чем скорее, тем лучше: дальше оставаться ему тут опасно.

7.

Четвёртый день первосвященник Ардифф скрывался в своих покоях, никого не принимая и ни с кем не переписываясь.

Жёсткий метод воздействия, применённый к нему Паджеро и Илорином, мог бы сломать любой характер, но у Ардиффа характера не было: его сущность состояла только из одного слова – «хочу». И сейчас его «хочу», наткнувшись на чужое «нельзя», просто выжидало благоприятного момента.

Ардифф пил, ел, спал, но это – так, для рассеивания скуки. Главное – он ждал, когда на него перестанут обращать внимание люди Паджеро, когда всем вокруг станет не до него. Он никогда ничего не забывал и никому ничего не прощал, и горе – обидевшим его.

Тот, кто умеет ждать, всегда ближе к победе, чем нетерпеливый, а Ардифф был мастером выжидания. Он ещё не знал, как, где и когда, но и Паджеро, и Илорин, и, конечно же, их король, обязательно получат своё, и получат полной мерой.

Пока же он внимательно наблюдал за своими служками, пытаясь определить, кто из них его предал: не могли дворцовые стражи докопаться до всех оружейных складов без доноса. Трогать доносчика Ардифф не собирался: пусть доносит, что первосвященник тих и безобиден.

«Я избавлюсь от него, когда придёт время действовать, только бы выяснить, кто это. Как узнать: о чём думает человек? А, может, сменить их всех, и голову себе не ломать? Если менять осторожно, по одному, никто не заметит и не догадается. Написать, что ли, капитану Ульсану? Он поможет избавиться от подозрительных и ненадёжных. Его заградотряд где-то под Шерегешем, всего день пути – послезавтра он будет здесь, если поторопится. Хорошо бы было поручить ему команду священным отрядом Поводыря: тогда и оружие мое останется под моим контролем, и отряд будет подчиняться мне – Ульсан будет есть из моих рук, если я правильно на него нажму. Пусть только приедет...»

Появились намётки нового плана действий, и Ардифф оживился, тоска ушла, сменяясь жаждой деятельности.

– Эй, кто там! Что нового в городе? Помедленнее и поподробней.

8.

– Учитель, а как человек действует на магическое поле? Если он – часть целого, то как он может менять целое? Если меняется целое, то должна меняться и часть его, а человек – не меняется.

– Молодец, Харбел, что думаешь. Человек должен задавать вопросы и искать ответы на них. Я объяснил тебе, что всё вокруг нас, и мы сами, часть магического поля. Но эта часть магического поля не закрыта наглухо, не отделена от целого полностью: между частью и целым существует постоянный обмен. Это хорошо видно, когда ты ставишь на лёд ведро с горячей водой. Что происходит при этом?

– Ну-у, вода остынет, станет холодная.

– А лёд? Что будет со льдом?

– Лёд растает, если его не очень много.

– Видишь, вода набрала холода ото льда и отдала ему своё тепло. Та часть магического поля, что заключена в предмете, постоянно взаимодействует с общим полем. Если рассматривать только какой-то отдельный предмет, можно сделать вывод, что он имеет собственное магическое поле, пусть небольшое, только в пределах самого предмета, и немного дальше за его границы. Маги воздействуют на поле предмета, заключенное в нём, а не на всё поле в целом.

– Если каждый предмет обладает своим магическим полем, то и каждая составляющая его частица должна иметь своё магическое поле. Так?

– Так, Харбел. И магическое поле предмета складывается из магических полей составляющих его частиц. Поля частиц взаимодействуют друг с другом, создавая поле предмета.

– И когда мы делим предмет на части, мы делим на части и его магическое поле...

– Не совсем так. Магическое поле предмета может сохранить если и не всю свою силу, то исходную форму уж точно. Хороший маг по части предмета может сказать, каким он был, когда был целым. У вас в деревне были инвалиды?

– Да, конечно, на юге многие получают ранения от гоблинов, некоторые остаются калеками.

– Вспомни, на что жалуются такие калеки? Какая из их жалоб была для тебя удивительна?

– Я слышал однажды, как однорукий жаловался, что у него сильно чешется ладонь той руки, которой у него нет.

– Вот видишь: часть предмета отняли – руку, а поле самой этой части сохранилось, и человек чувствует руку, которой нет, то есть чувствует её поле.

– Значит, и все рассказы о призраках – правда? Приведения существуют?

– Призраки и приведения – совершенно разные вещи. Призрак – это видимое поле уже не существующего предмета, и сохраняется оно только в месте его последнего пребывания, если это призрак целого предмета, или – как часть целого поля ещё существующего предмета. Я думаю, что при определённых условиях можно было бы увидеть руку твоего однорукого. Приведения же – это сохранившиеся полностью магические поля погибших живых существ, которые могут действовать и даже думать и говорить.

– Чем же приведению думать и говорить, если нет головы, как предмета, я имею в виду?

– Что представляет из себя человек? Его тело – это наше ведро. Душа – это содержащееся в теле поле, вода в ведре. Наше сознание, разум – это результат взаимодействия полей составляющих нас частиц, поля нашего тела и общего магического поля. Я не знаю – мне никогда не доводилось изучать приведения – я не знаю, чем думает человек: своим мозгом или создаваемым им полем.

9.

Рустак, Маард и Геймар собрались, чтобы принять экстренные меры: ранение Велеса в центре города говорило о резком ухудшении обстановки на улицах. Большое количество пришлых вооружённых людей стало угрозой для безопасности городских жителей.

– Нужно запретить появление на улицах вооружённых людей, если они не солдаты городской стражи, дворцовой стражи или священных отрядов.

– Вы хотите, Маард, разоружить дружины баронов? Но их создание и вооружение разрешены законами Раттанара. Подобная мера вызовет недовольство всех съехавшихся баронов, кроме того – среди них есть наши союзники, которым сохранить оружие – в наших интересах. Барон, вы уже можете назвать нам дворян, на которых мы можем рассчитывать?

– Нет ещё, господа. К сказанному вами, прокурор, могу добавить, что у города нет достаточных сил, чтобы разоружить дружины всех прибывших в Раттанар баронов. Давайте искать другие решения, при этом следует учитывать, что вооружены не только дружинники баронов: город переполнен искателями приключений, а эти люди не выпускают меча из рук. Мы должны каким-то образом отделить этих одиночек от организованной военной силы.

– Нужно обязать баронов, чтобы не выпускали своих людей на улицу без доказательства их принадлежности к дружине. Лучше всего – наличие на одежде герба владельца дружины. Кроме того, дружинники могут поддерживать порядок в зоне своего размещения.

– Отдавать охрану улиц неизвестно как настроенным к Короне людям мне бы не хотелось. О гербах вы, безусловно, правы, Маард. Пора передать охрану всех остальных ворот и стен священным отрядам. Я думаю, что нам следует увеличить число патрулей за счёт дворцовой стражи и священных отрядов.

– Но это распылит наши силы!

– У вас есть другие предложения, барон?

– Не будем спешить с привлечением дворцовой стражи и рот Тусона к патрулированию улиц. Может быть, хватит освободившихся со стен и ворот городских стражей? Всё-таки наша главная задача – предотвращение возможного мятежа. Недовольным жителям можно посоветовать организовать охрану своих кварталов: десять горожан вполне могут справиться с одним грабителем.

– Подведём итоги: передаём Тусону остальные ворота и стены города, обязательное ношение гербов всеми дружинниками баронов, создание квартальной охраны из горожан. Готовим указ, господа?

10.

Барон Яктук проснулся поздно и с больной головой. Старания Баямо привели в порядок его нос, но не избавили от похмельных мучений.

Яктук обратил внимание на пятна крови на своей одежде, и долго и придирчиво изучал в зеркале своё лицо, но так и не нашёл никаких повреждений. Появление кровавых пятен было загадкой, поскольку память барона ловко уклонялась от ответов на вопросы о ночных похождениях, а спрашивать у попутчиков Яктук стеснялся. Впрочем, не похоже было, что кто-нибудь сможет осветить для второго советника события минувшей ночи: либо не знали, либо тоже не помнили.

Переодевшись, умывшись и выпив кружку вина в лекарственных целях, барон сел за письмо к сыну, которое собирался написать ещё два дня назад.

Писал он долго, время от времени задумываясь над особо ценными нравоучениями, но память, точнее её отсутствие, о загадочных ночных похождениях заставляла его избегать излишне поучительного тона в письме к баронету.

– Барон, вы проспали завтрак. Не пропустите обед.

–Да-да, сейчас, вот только допишу, и присоединюсь к вам, Морон.