1.

– Я учил тебя выдержке, я учил тебя скромности. Хвастать своими способностями – недостойно настоящего бойца, – Тусон сидел возле койки Тахата, сдвинув брови – признак сильного недовольства, но глаза его не были сердитыми: Тахат видел в них огорчение и досаду, – Зачем ты довёл до поединка?

– Он назвал меня пацаном перед солдатами, которых я учу. Мне и так неловко за свой возраст, господин командор. Старые солдаты ворчат, что в бою не до фехтовальных тонкостей. Там бей – куда попало, лишь бы уцелеть.

– И ты согласен с ними? Что дал тебе твой первый бой?

– Я никак не мог заставить себя нанести удар, зная, что могу ранить, или даже убить. Он почти победил меня. Потому что умел убивать. Я знал, что умру. И больше ничего не помню. Победил не я, победило моё умение. Я буду обучать строже, потому что знаю – умение спасает жизнь. Это дал мне мой первый бой, и ещё я понял, что больше никогда не убью человека только из-за сказанных им слов.

– Ты убил редкого мерзавца, который помогал гоблинам: его опознал свидетель предательства. Он вёл свой отряд через Восточные ворота, потому что их охраняли не городские стражи, а подзабывшие службу ветераны и зелёная молодёжь, вроде тебя. Жаль, мы не знаем, что он собирался делать в городе.

– Он сказал, что пришёл записываться в священный отряд. Это, когда я потребовал предъявить вызов из военного министерства.

– Что ты с него потребовал?!

– Ну, я подумал, что должен быть какой-то документ, который бы позволил его отряду уйти с побережья. Я не прав? Я считал, что заградители никогда не покидают своего поста, я сам мечтал быть заградителем и...– Тахат запутался в своих объяснениях и умолк.

За дверью послышался громкий спор: два женских голоса возмущённо требовали пропустить их. Им возражал мужской, кажется – лейтенанта Яктука. Да, его:

– Я вас не пропущу – там сейчас командор. Это армия, это...

– Лейтенант, – крикнул Тусон: так, чтобы его расслышали за дверями, – пропустите посетителей – присутствие женщин лечит лучше любого лекаря. О, дама Сальва! Очень рад видеть вас. А вас, девушка, я не знаю.

– Это Огаста, моя подруга и...– Сальва кивнула в сторону Тахата, больше ничего не добавив.

Огаста, не обращая ни на кого внимания, кинулась к раненому.

– Давайте выйдем, – Тусон предложил Сальве руку и подмигнул лейтенанту, – Не будем им мешать.

2.

– Почему ты мне ничего не сказал? – убедившись, что с Тахатом всё не так уж плохо, Огаста сочла нужным обидеться, – Я все эти дни места себе не нахожу – хоть бы записку прислал, если прийти не мог. Через Сальву послал бы.

– Я не знал, что Сальва знакома с лейтенантом: я не видел её здесь.

– Она каждое утро приезжает посмотреть свой особняк, и лейтенанта заодно.

– Но я здесь всего второй день, и всё время занят – ни минуты свободной.

– А до этого? Почему не зашёл?

– Сначала я записался, потом ждал, пока казарму подготовят. Я не хотел тебе говорить, боялся – отговаривать будешь.

– Правильно боялся. Я тебя ещё и побью, пусть только рука заживёт. Я тебе не какой-нибудь капитан из заградителей – со мной не справишься так легко, и так легко не отделаешься, – забывшись, Огаста ткнула пальцем в повязку на левой руке Тахата. Тот скривился, но промолчал.

– Ой, извини! Я забыла! Больно? Ну, конечно же, больно – какая я дура, что спрашиваю.

Вошёл Сабах:

– Что ж, продолжим, капрал.

– Ты – капрал? Вот здорово – на второй день службы. Ты и это от меня скрыл? Ну, погоди! Плохо ты меня ещё знаешь!

– Девушка, выйдите, – Сабах указал Огасте на дверь, – Вы мешаете исцелять раненого.

– Вы – маг-лекарь? Но вы в форме, а не в мантии.

– Я служу в той же роте, что и ваш капрал. Выйдите, мне надо заняться его рукой.

– Можно, я побуду! Я буду сидеть тихонечко. Ещё никогда не видела, как исцеляют раны.

Сабах был непреклонен:

– Я сказал – выйдите.

– Скажите, а шрам у него останется? Тахат, пусть маг оставит тебе шрам – я буду любить его и целовать иногда, хоть ты этого и не заслуживаешь. Пусть будет хоть маленький шрамчик. Хоть самый маленький.

3.

– Скажите, лейтенант, вы верите в судьбу?

– Так точно, господин командор, верю. Моя судьба – быть военным, и я – военный.

– Я не это имел в виду. Военным вы захотели стать – и стали. Это не судьба, это ваш выбор. Судьба – когда происходят события, казалось бы, совершенно не связанные друг с другом, но определяющие вашу жизнь, да и не только вашу. И определяющие её в каком-то одном направлении. И как бы вы не ухищрялись, какие бы усилия не прилагали, на какие хитрости бы не шли – результат остаётся всё тот же – вы словно всё время выходите на одну и ту же дорогу, как бы не старались с неё уйти.

– Я молод, господин командор, и мне трудно судить, по какой дороге я иду, и одна она или их несколько. Это, наверное, только с возрастом видно, что всю жизнь ходил вокруг одного дерева, хотя всё время считал, что идёшь по дороге. Только достигнув вашего возраста, я смогу ответить на ваш вопрос или хотя бы убедиться, что то, о чем вы говорите, существует на самом деле.

– А то, что события вокруг вас связаны между собой, вы замечаете?

– Если они происходят вокруг меня, то и связаны, потому что я в них участвую. Из-за меня и связаны. Или я опять не понял вас, господин командор?

– Опять не поняли, лейтенант. Не расстраивайтесь, здесь нет вашей вины: просто очень трудно объяснить кому-то то, что и самому кажется непонятным. С самого начала формирования священных отрядов я чувствую постоянное вмешательстве какой-то высшей силы, может быть, кого-то из богов. Хотя мне казалось, что боги должны действовать иначе: более мощно, более непосредственно, своими руками, а не через нас, людей. Я много лет служил в армии и привык, что все события происходят после долгой подготовки и создаются усилиями не одного человека, а многих. А тут – цепочка совершенно случайных поступков совершенно разных людей приводит к таким неожиданным результатам, что остаётся только удивляться. Ладно, лейтенант, не забивайте себе голову моими словами. Поговорим об этом в другой раз. Не подумайте, что я вмешиваюсь в ваше командовавание ротой, но скажите мне: почему Тахат – уже капрал?

– Когда он пришёл, я провёл с ним тренировочный бой. Должен сказать, что он превосходит, в мастерстве владения мечом, как меня, так и любого солдата роты. Нам всем есть чему у него учиться, и мы учимся: я назначил его инструктором по рукопашному бою. Чтобы добавить ему авторитета, я и присвоил ему капрала. Если бы он знал службу, то вполне мог бы быть и сержантом. Но после сегодняшнего поединка он и без сержантских нашивок будет в почёте у солдат.

– А что он делал на приворотной башне?

– Я хочу, чтобы он был грамотным капралом, и он проходит обычную службу в свободное от занятий с солдатами время. Могу я спросить?

– Да, конечно.

– Почему вы священные отряды назвали ротами?

– У нас везде отряды: заградительные, городской стражи, дворцовой стражи. Мне захотелось чего-то нового, да и звучит больше по-боевому. Сохранились некоторые документы ещё с доалановых времён – там и упоминается воинское подразделение – рота. Вам не нравится название?

– Название как название, только ещё немного непривычное.

– Вы первый поинтересовались, больше никто не обратил внимания. Вы хорошего лекаря позвали к Тахату?

– Его лечит наш ротный маг-лекарь.

– У вас есть уже свой маг-лекарь?!

– Да, пришёл сегодня утром.

– Когда?!

– Сегодня утром.

– Цепочка поступков... ещё одно звено... Он хороший лекарь?

– Не знаю, господин командор. Но обещал к утру поставить Тахата в строй. Говорит, что боится спешить – первый пациент на новом месте. Надеюсь, что хороший.

– Если я прав, то он должен быть хорошим лекарем! Я вижу, вы строите новые конюшни?

– С приходом табуна из моего имения в роте будет две сотни всадников, и совсем не останется места в старых конюшнях. А вдруг вы пришлете мне ещё сотню конных копейщиков?

– Аппетит у вас совсем не детский, лейтенант. Как ведёт себя Куперс? Он всё-таки барон, и не привык подчиняться.

– Ему трудно, но он старается. Я поручил Куперсу наладить обучение верховой езде и уходу за лошадьми для всех солдат роты. Если нам сменять заградителей, то пешему на побережье делать нечего.

– Зачем сменять? Мы будем действовать отдельно. У нас будут свои задачи, лейтенант. Но конница нигде не помешает.

4.

«Он не мог приехать так быстро – я же написал ему только вчера. А может, он думал так же, как я? И сам ехал ко мне? Как теперь узнаешь? Проклятый щенок!», – число личных врагов первосвященника увеличилось ещё на одного человека, – «Как его там, Тахат, что ли? Сломать такой хороший план!», – Ардифф сидел на заседании Храмового Круга в полной растерянности. Подготовив и тщательно продумав своё сегодняшнее выступление, он надеялся восстановить прежнее влияние на служителей. Всё-таки он был единственным среди них Верховным («Апсала – глупая баба, не в счёт») и уже поэтому должен был главенствовать в Храмовом Круге. Но хвастовство Гандзака новыми подвигами его («это надо же – его») роты выбило почву из-под ног первосвященника.

Задумавшись, Ардифф совсем потерял нить беседы служителей, но какая-то фраза, сказанная кем-то из них, настойчиво лезла в голову.

– Повторите, что вы сказали, служитель Медан?

Служитель Рудничего удивлённо посмотрел на Ардиффа:

– Когда? Я ничего не говорил, господин первосвященник.

– Не сейчас, раньше, – Ардифф досадливо скривился: до чего же тупы эти служители, – Когда служитель Гандзак рассказывал нам, как Водяные спасли город от разграбления дезертирами с побережья.

– А-а, вы о капитане Ульсане! Я говорил, что видел у городских стражей протокол опознания убитого.

– Зачем его опознавать, когда и так известно, кто он?

– Его видели с гоблинами сразу после сожжения ими деревни, когда он получал от гоблинов деньги за человеческих детей, которых те забрали с собой.

– Что-о-о?!

– Капитан Ульсан приводил гоблинов в раттанарские деревни, чтобы те могли набрать человеческих детей, уничтожив всех остальных.

– Бред какой-то! Командир заградителей – и гоблины?!

– Именно, господин первосвященник! Капитан заградителей и гоблины.

«Значит, его здесь ждали, даже свидетеля приготовили. Его смерть в поединке – благо, если моё письмо не ещё дошло до него. О, Великий Поводырь, о Тот, Кому я служу столь преданно и верно, сделай так, чтобы этого мерзавца не связали со мной, иначе Твоё дело окажется под угрозой. Проведи меня мимо всех опасностей этого мира, а я – отслужу Тебе».

– А кто свидетель?

– Мне не сказали, а я не стал допытываться. Да и зачем? Его приход в Раттанар – чистейшее дезертирстве, иначе на это никто и не смотрит. А дружба с гоблинами и вовсе ставит Ульсана вне закона.

– Собаке – собачья смерть, – Ардифф откинулся на спинку кресла и до конца заседания не проронил больше ни слова.

5.

– Господин Джаллон, я за вами. Сани ждут у дверей лавки, – Винь смотрел прямо на менялу, и поэтому его глаза зрачками сползлись к переносице, – Как вы вчера и говорили, господин Джаллон.

– Я помню, Винь. Шариф, если я не вернусь через час – все, кто в нашем списке, должны быть мертвы.

– Слушаюсь, босс.

– Уверяю вас, господин Джаллон, вам абсолютно ничего не угрожает. Даю вам слово.

– Твоё слово, Винь, стоит столько же, сколько и ты. Не думай, что, если ты платишь серебром, то по цене ему равен. Пошли.

– Вы никого с собой не берёте?

– А зачем? Ведь, ты же дал слово.

Винь сглотнул слюну и вышел.

Джаллон подмигнул Шарифу. Тот незаметно показал ему большой палец. Все свои действия они обговорили заранее, поэтому Шариф поставил на прилавок часы и уселся перед ними – ждать час.

Джаллон опустил табличку «закрыто» и вышел за Винем.

Табличка была сигналом, по которому у лавки стали собираться завсегдатаи Ларнака, появляясь на совершенно пустынной до этого улице, словно вырастая из-под земли. Все были вооружены.

– Трогай, чего ждёшь? – сказал Виню меняла, усаживаясь рядом с ним в сани, – Время уже пошло.

Винь дёрнул поводьями, и сани понеслись по Центральной улице в сторону Дворцовой площади. Местом встречи оказался облагороженный трактир под вывеской «Питейное заведение», возле которого Джаллон сошел.

– Проходите, вас там ждут, – бросил Винь, отъезжая.

«Опять проверка, – понял Джаллон, – Иначе Винь побежал бы впереди меня – предупредить о списке. Он так и сделал, только не побежал, а поехал. Допроверяетесь, господа заговорщики. Ещё один день я отыграл: теперь раньше завтрашнего утра мне никаких предложений не поступит».

Он вошёл в трактир и к нему кинулся лакей:

– Господин Джаллон?

Меняла кивнул, и его проводили в отдельный кабинет. Там уже дожидался громила довольно мерзкой наружности:

– Я должен вас обыскать, господин Джаллон.

– Мне уйти?

– Извините, это не мой каприз. Мне приказано.

– Передай привет своему хозяину. Не провожай, я дорогу помню.

В кабинет вошёл человек в маске:

– Обойдёмся без обыска. Я вам доверяю, господин Джаллон. Прошу садиться, – и громиле, – Оставь нас.

Джаллон сел за стол, накрытый богатым ужином, налил себе вина и, не дожидаясь хозяина, выпил.

– Говорите, что вам поручено передать. У меня мало времени.

– Передать? Я уже несколько раз присылал к вам Виня с предложением о встрече, но вы всё заняты, дорогой Джаллон. Наконец, мы встретились и можем обсудить наши общие проблемы и договориться о взаимовыгодном сотрудничестве.

– Нет, не можем. Я вас выслушаю – и только. Обсуждать что-либо с человеком, который не принимает самостоятельных решений, не вижу смысла.

– Не понял вас, уважаемый Джаллон. Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что вы не тот, кто хотел меня видеть, точнее говоря, не тот, на встречу с кем я ехал. Если вам есть, что сказать – говорите. Нет – я поехал, – Джаллон допил вино и встал.

– Вы ехали на встречу с бароном? Я – барон.

– В этом я не сомневаюсь, только баронский перстень на вашем пальце не ваш. Верните его хозяину и наденьте свой. Я сомневаюсь в серьёзности пославшего вас человека. Счастливо оставаться, барон Фехер.

Джаллон вышел из кабинета, хлопнув дверью.

На улице к нему подлетели сани:

– Садитесь, босс.

Меняла узнал Кушана и приветливо ему кивнул, усаживаясь.

– Куда едем, босс?

– Домой, куда же ещё!

Из трактира выскочил взбешённый Фехер, уже без маски. Хотел погрозить кулаком вслед отъезжающему Джаллону, но не решился: только дёрнул рукой, и сразу опустил её.

За санями Джаллона отъехали ещё двое саней с вооружёнными людьми: Кушан прихватил своих приятелей – страховать менялу.

Джаллон был доволен: встреча прошла очень удачно, можно сказать – превосходно прошла, и он весело напевал по дороге домой, представляя досаду «брата Наместника».

6.

В Скирону въехали поздним вечером. Усталые кони радостно остановились перед дворцом короля Шиллука, и, казалось, нет такой силы, которая заставила бы их сдвинуться с места.

«Нет, – думал Фирсофф, – опоздание нам не наверстать. Мы сделали полтора перехода, и все валятся с ног: и лошади, и люди. И это после двухдневного отдыха. Можно, конечно, менять коней, запряжённых в сани, на каждой почтовом дворе. А как быть с боевыми конями охраны? Кто из солдат оставит своего коня в чужих руках? Да и толка от солдат на почтовых лошадях не будет почти никакого. До первого заседания Совета осталось два дня, нам же ехать – четыре, если сможем поддержать ту скорость, с которой ехали от Раттанара до моста. Нет, увеличивать переходы больше нельзя. Загоним лошадей и вообще не явимся».

– Ваше Величество, дворец, – прервал размышления короля возница.

– Да-да, спасибо, – король вышел из возка.

К нему сразу подошёл Бушир:

– Ваше Величество, разрешите вас покинуть – я заночую в Храме Разящего, а завтра с утра займусь выполнением задания Храмового Круга.

– Да, поезжайте, служитель Бушир. Всего хорошего. А вот и хозяева. Рад видеть вас, министр Астар. А кто этот молодой лейтенант?

– Мой зять Даман, Ваше Величество. В настоящее время заменяет командира дворцовой стражи. Его Величество, король Шиллук, поручил мне принять Вас в Его отсутствие. Прошу, пройдёмте со мной. Даман устроит Ваших министров и солдат.

– А советников кто устроит? – Лонтир был снова пьян, но передвигался самостоятельно и вполне внятно разговаривал, – Простите, Ваше Величество, но я не расслышал: кто устроит советников?

– Если вы не возражаете, тоже я, – Даман подхватил под руку пошатнувшегося Лонтира, – Позвольте вас проводить, господин советник. Господа министры, следуйте, пожалуйста, за мной.

– А про казначея все забыли, – Сурат решил немного разогнать усталость своих спутников, – Впервые в жизни вижу, чтобы человека, который платит с поистине королевской щедростью, когда такова воля короля, оставляли ночевать на улице. Господин Морон, будьте так добры, похлопочите перед своим собратом министром Двора Астаром за бедного раттанарского казначея.

– Полно вам прибедняться, господин Сурат.– Тандер потянулся к казначею, – Могу оказать вам любезность – посторожить вашу сумку, раз уж вы остаётесь ночевать на улице.

– Золото обычно хранят в подвалах, – Инувик тоже охотно поддержал шутки Тандера и Сурата, – Господин лейтенант, нет ли у вас крепкого подвала для господина королевского казначея и его сумки?

– Вам с крысами или без?

– Лучше с привидениями.

– Чего нет, господа, того нет.

– А вы посадите Сурата в подвал с крысами, и к утру у вас получится прекрасное привидение раттанарского казначея. Оно будет бродить по дворцу и звенеть раттанарскими золотыми. Вот ужас-то!

– Простите, господа, но я не имею права населять дворец привидениями без разрешения Его Величества. Поэтому господину казначею придётся довольствоваться комнатой, как и всем остальным. Если желаете, господин Сурат, я выставлю охрану у вашей комнаты – сторожить вашу сумку.

– Не стоит беспокоиться, лейтенант.

– Лейтенант не беспокоится, – вмешался Яктук, – лейтенант опасается, что вы, из-за вашей сумки, сможете превратиться в приведение и в комнате. Что он тогда будет объяснять Его Величеству Шиллуку?

– Его Величество будет очень недоволен: вряд ли следует ожидать от приведения-иностранца верноподданнического отношения к коронованной особе. Тут, хотя бы, уважения добиться, – разговорился и Тараз, – Кроме того, приведение казначея, господа, это извращение. То ли дело...

–...министр торговли, – закончил за него под общий смех Сурат, – Костяшки счётов издают гораздо более зловещий звук, чем золотые монеты. Звон монет больше радует, чем пугает...

– Ваши комнаты, господа, по обеим сторонам этого коридора: выбирайте по своему вкусу. Эти слуги – в вашем полном распоряжении. Горячие ванны готовы. Дальше, вниз по лестнице, трапезная. Стол уже накрыт. Желаю вам хорошо отдохнуть.

7.

– Как вы устроились, Ваше Величество? – Астар, на правах хозяина, сам обслуживал короля Фирсоффа, – Не нужно ли чего?

– Спасибо, министр, всё в порядке. В дороге особые удобства не нужны – не до них. Мне поесть, поспать и – снова в дорогу. Распорядитесь, чтобы посланника Брашера, когда придёт, сразу проводили ко мне.

– Барон Брашер давно ждет вашего приезда, Ваше Величество, и я приведу его сразу, как Вы поедите.

– Пригласите его поужинать со мной. За ужином и поговорим. Капитан Паджеро найдёт, где вы меня поместили?

– Даман приведёт его, как только капитан устроит своих людей.

– Спасибо, министр. У вас, наверное, и так дел полно, кроме возни со мной?

– Его Величество король Шиллук строго спросит с меня, если что-нибудь будет не так. Поэтому свой глаз надёжнее, Ваше Величество.

– Вы так же придирчивы к своим обязанностям, как и министр Морон.

– Такова наша должность, Ваше Величество. Министр Двора всегда имеет дело с завистью, ревностью, интригами и величием, и, разрываясь между этими человеческими проявлениями, должен строго следить за собой, чтобы не подхватить ни одной из названных мной черт характера.

– Даже величие?

– Особенно его, Ваше Величество. Зачем величие министру Двора? Оно на месте только у короля, всем прочим людям ничего кроме неприятностей от него не получить. Величие не терпит подчинённого положения, Ваше Величество, а все королями быть не могут – число тронов сильно ограничено.

– Скажите, министр, король Шиллук ничего не велел мне передать?

– Вы понимаете, почему он не дожидался Вас, а уехал сразу, как получил Ваше письмо про упавший мост? Альбек Хафеларский был уже здесь, вместе они и отправились. Никаких особенных поручений, помимо обычных, я не получал.

– Ни записки, ни письма, ни тот, ни другой не оставили?

– Нет, Ваше Величество. Мне было велено принять Вас соответственно, если заночуете в Скироне, и больше – ничего.

– Что ж, тогда горячая ванна, ужин с Брашером, и – спать. Спать...

8.

Фирсофф наблюдал, как Брашер ел: неспеша, важно, даже солидно. И также запивал вином. За королевским столом он не проявлял суетливой угодливости, которую король часто подмечал у многих придворных.

«Умеет Инувик подбирать людей. Такой не уронит чести Раттанара ни в каких обстоятельствах. Подобное достоинство не воспитаешь, с ним можно только родиться. Породистый барон, весьма породистый, поглядим, как у него с наблюдательностью. Что заметил он в жизни Скиронара, и чего не увидел король Шиллук? Хотя, может, и увидел, но не рискнул об этом написать, как и Барум. Как и я сам – в письме, переброшенном через пропасть, я тоже ни намёком не упомянул о своих подозрениях и об известных мне фактах. Заговор молчания со стороны королей, не менее замаскированный, чем у нашего неизвестного врага. Всё, поел. Думаю, пора».

– Готовы ли к разговору, барон? Или желаете ещё чего-нибудь?

– Готов, Ваше Величество. Благодарю за угощение.

– Ну, благодарить следует не меня, а министра Астара: здесь он хозяин, а мы с вами оба – гости. Что ж, тогда поговорим. Как вы считаете, барон, нужна ли будет вам при разговоре со мной помощь министра Инувика?

– Нет, Ваше Величество. С министром я могу встретиться и позже, если Вы не видите необходимости в его присутствии.

– Тогда хотелось бы, чтобы вы рассказали обо всём необычном, что произошло в Скиронаре за последнее время, скажем, за последний месяц. Пусть присутствие капитана Паджеро вас не смущает – он может понадобиться при разговоре.

– Удивительные вещи нужно рассказывать с конца, если позволите, Ваше Величество. Я понимаю, что Вы знаете или догадываетесь о большем, чем я, и Вам легче установить связь между событиями. Вызов на Совет удивил меня – я посчитал дни, и заметил, что Вам времени дано только-только доехать до Аквиннара. Я пытался выяснить у короля Шиллука причину, чтобы знать, как мне действовать, но ничего не добился. Его Величество отказался меня принять, сказав, что не видит повода для встречи. Потом начали расти цены на непродовольственные товары...

– Когда, по времени приезда вестника?

– Через час-два. Я тоже обратил на это внимание. Его приезда словно ждали. Примерно через день стали скупать продукты долгого хранения: копчения, соления, варения. Вчера я услышал на городском базаре разговор двух торговок пирожками. Обе жаловались друг другу и одновременно радовались: стало трудно доставать муку и начинку для пирожков – цены на мясо, яйца и овощи выросли вдвое. Пирожочницы подняли цены на пирожки в три раза: пара пирожков стоит сейчас три медяка вместо одного, но они не успевают печь пирожки, так быстро разбирают. Одна из торговок так и сказала, что город, мол, стал есть вдвое больше.

– Много пришлых? На улицах неспокойно?

– Не видно признаков нашествия посторонних, на улицах – никаких изменений.

– Но кто-то же ест, если потребление продуктов – свежих – увеличилось, как говорит ваша пирожочница, вдвое?

– Не знаю, не могу сказать. Я прошёл по базару: торговцам тесно, не развернуться, и у каждого прилавка – очередь. Я пытался говорить об этом с оставшимися в городе членами Баронского Совета, но меня подняли на смех.

– Вы сказали, что будете рассказывать удивительные вещи с конца, – заговорил Паджеро, – Значит, приезд вестника – последнее удивительное, и всё игры с ценами вы связываете только с ним?

– Да, капитан.

– Тогда какие же удивительные события произошли до приезда вестника? Или у вас есть, что ещё добавить к последнему удивлению?

– Нет, Ваше Величество, по вестнику у меня всё.

– Продолжайте нас удивлять, барон.

– Пока что я не вижу у Вас удивления, Ваше Величество. Видимо, в Раттанаре происходит то же самое. Что ж, продолжаю. Примерно за неделю до приезда вестника городская стража по жалобе нескольких служителей Храмов задержала на месте сбора десять человек из какой-то секты, ждущей прихода Разрушителя. Вы слышали о них, Ваше Величество?

– Да, барон. Продолжайте.

– Их доставляли в тюрьму для допроса двумя группами: шесть человек и четыре человека. Группа из четырёх исчезла по дороге вместе с охраной. Шестерых доставили в тюрьму благополучно, но там, до первого допроса, все шестеро скоропостижно скончались, распив кувшин неизвестно откуда взявшегося отравленного вина. Вы опять не удивлены, Ваше Величество?

– Нет. Продолжайте.

– Около месяца назад к содержащемуся здесь, во дворце, под стражей, барону Готаму проник человек, предложивший организовать его побег, чтобы возглавить недовольных баронов: Вы знаете, Ваше Величество, таких хватает в каждом королевстве – им всегда хочется больше, чем они имеют...

– Простите, я вас перебью, господин посланник, – снова заговорил Паджеро, – Здесь, во дворце, есть тюрьма?

– Нет, капитан. Барону Готаму отвели ряд покоев, которые он не имеет права покидать без разрешения Его Величества короля Шиллука. На выходе выставлены часовые, но нет ни решёток, ни ограничений в вине и пище. Разрешена переписка с родственниками и друзьями. Такая своеобразная форма домашнего ареста.

– Это тот Готам, который хотел сменить подданство Скиронара на одно из прибрежных королевств? Вместе со всем своим баронством?

– Да, Ваше Величество, он самый. Продолжу. Этого человека барон выбросил из окна – он живет на втором этаже – на клумбу. Человек не пострадал, и был задержан дворцовой стражей. То, что я рассказываю, задержанный показал на допросе, прежде, чем скончался, выпив отравленного вина. Ни как он попал к Готаму, ни кто его сообщники, он объяснить не успел. Не установлена так же и его личность. Единственное, что ещё можно добавить к этой истории, это слова, сказанные посланцем Готаму о неизбежном приходе Разрушителя. Когда барон упомянул об этом, его рассказ истолковали как шутку, и не обратили на него внимания.

– А вы почему обратили на него внимание?

– Я тоже не обратил. Я вспомнил о рассказе Готама, когда арестовали сектантов. И там, и там – Разрушитель, и последующая смерть в тюрьме.

– Есть ещё какие-нибудь удивительные новости?

– Это все, Ваше Величество.

– Вы хорошо знаете город, барон?

– Достаточно хорошо, чтобы найти нужный мне адрес, никого не спрашивая, Ваше Величество.

– Тогда проводите капитана по тем адресам, которые он вам назовёт. У вас найдётся для капитана свежая лошадь? Ну и прекрасно. Вот ещё что, барон. Если начнётся какая-нибудь заварушка, разрешаю вам вместе со своей охраной стать на сторону Короны, когда возникнет такая необходимость. Капитан, вам есть что добавить?

– Да, Ваше Величество. Я хотел бы посоветовать господину посланнику присмотреться к закупкам оружия: кто, зачем, сколько. Обратите внимание на Храмы, особенно Храм Поводыря – неизвестно, какие инструкции Ардифф, первосвященник, разослал по королевствам. И – ещё, те люди, к которым мы с вами поедем, могут понадобиться вам, а вы – им. Все они – раттанарские подданные, бывшие солдаты. В случае заварухи, как говорит Его Величество, они присоединятся к вашим охранникам, но прошу – берегите их. На тех местах, где они сейчас находятся, от них пользы больше, чем в бою.