1.

Баронский Совет заседал недалеко от королевского дворца – только площадь перейти. Любопытные бароны могли наблюдать за дворцовой жизнью, просто заняв места возле окон зала Совета, что многие из них и делали.

Места у окон стали причиной не одной сотни поединков, и не один барон лишился жизни из-за нездорового любопытства. Что самое обидное, из окон Совета не удавалось заглянуть в королевские апартаменты: стеснительные короли Скиронара всегда занимали комнаты на внутренней стороне здания.

Восемь рядов кресел (по пятнадцати в ряд) располагались в зале уступами. За последним из них, на высокой трибуне, приготовили места для зрителей, но их никогда не допускали на заседания Совета. Вход на трибуну был отдельный и, само собой, обязательно поддерживался в запертом состоянии.

Дверь в сам зал находилась между рядами и возвышением, на котором стоял трон.

У подножия трона, как и он, развёрнутые навстречу залу, располагались пять кресел – места баронов-советников.

Трон и места советников пустовали: все советники уехали с королём Шиллуком в Аквиннар, и никто из собравшихся в зале ещё не осмелился предъявить претензии ни на одно из этих мест.

Шум в зале стоял ужасный. «Словно на псарне, – подумал Василий, хотя собак никогда не держал, – Надо же, как сцепились!»

Перед дверью в зал задержались, ожидая, когда сломают двери гостевой трибуны и возьмут с неё под прицел баронов. Гвалт совещающихся баронов прекратился только после разбойничьего свиста, которым Даман сигналил, что на месте.

Вслед за Готамом в зал вбежали стражи, вооружённые луками, и мечники. Готам прошёл к возвышению и повернулся к притихшим баронам:

– Это, господа, не переворот. Это, всего лишь, мера предосторожности. Уверяю, что никому из вас ничего не угрожает, если вы будете спокойно сидеть на местах и внимательно слушать то, что вам расскажут. Зачем нужны такие строгости, вам станет понятно немного позже. Прошу Вас, Ваше Величество.

Василий, сопровождаемый Бальсаром и Эрином, тоже прошёл к возвышению и сел в одно из пяти кресел, стоящих внизу:

– Рад видеть вас, господа бароны. Думаю, что вы не станете возражать, если я посижу здесь. Королю как-то неудобно беседовать с вами, стоя, – Василий проявил Корону, – Я, Василий Раттанарский, король по выбору Короны, пришёл к вам за помощью...

Один из баронов покосился на лучников и прокричал, стараясь не делать резких движений:

– Это обман, самозванство. Раттанарский король никак не может быть в Скироне. Никогда не думал, Готам, что вы способны на подлог.

– Почему вы уверены, что раттанарского короля не может быть в Скироне, Фальк?

– Потому что Фирсофф убит на аквиннарской границе, в «Голове лося»! Многие из вас знают этот постоялый двор. До «Головы лося» от Скироны три дня пути. Не успел бы новый раттанарский король так быстро добраться до столицы. Это самозванец, лжец, похожий на монетный портрет!

– Откуда вам известно место гибели Фирсоффа, если вы не замешаны в его убийстве? Вестник тоже не успел бы так быстро добраться сюда. Взять его – он изменник!

Сидящий рядом с Фальком барон обернулся к нему:

– Идиот, проболтался!

– Барона Кадма тоже взять.

Оба вскочили, вытягивая мечи навстречу пробирающимся к ним мечникам. На трибуне защёлкали тетивы луков, утыкав спины заговорщиков булавками стрел.

– Живыми надо было брать! Эх! – Василий, в досаде, приподнялся и, огорчённо махнув рукой, снова сел. Его предположения подтверждались: Маски обладали средствами связи, радио или какой-то там ещё, и это обрадовать не могло, – Готам, пусть их обыщут. Только осторожно.

– Что искать, Ваше Величество?

– Что-то, чего вы не сможете опознать, как изделие вашего мира. Потом дайте осмотреть тела лекарям. Может быть, они найдут что-то важное. И дома их, дома обыщите. Немедленно.

Василий оглядел зал – баронов было человек шестьдесят, не больше. Остальные, видимо, находились в поместьях.

«– С первой кровью Вас, сир!»

«– А, что б тебя...»

«– Ну, что – меня? Что – меня?»

«– Да всё тоже, стеклянная зануда!»

– Может быть, нам объяснят, что происходит? – спросил барон в первом ряду, наблюдая, как выносят убитых.

– Для того я и пришёл, – Василий снова начал свою повесть о злоключениях раттанарской делегации на Совет Королей, похождениях Бальсара, Эрина и его самого.

По рукам баронов пошли все принесенные королём земные вещи, как доказательство иномирского происхождения раттанарского правителя. Такое ответственное дело не могло обойтись без участия Капы:

«– Вам следовало, сир, для местных аборигенов привезти побольше стеклянных бус. Маленькие зеркальца – тоже неплохо. Я вот ещё что думаю, сир: Вам не следовало бельё оставлять на себе. В этом ворохе вещей Вашим трусам и майке – самое место».

Споры, в которых рождается истина, очень редки. Чаще в них рождается драка. Препирательство же с женщиной, особенно бестелесной, ничего кроме глупости, породить не в состоянии. При этом в дураках оказывается, почему–то, совсем не женщина.

Король не стал отвечать на дерзости. Он жестом подозвал Бальсара и зашептал ему на ухо:

– Бальсар, прошу вас помочь при осмотре тел. Вы, как маг, скорее обнаружите нечто инородное. Лекарей предупредите, пусть особое внимание уделят осмотру головы. Вы понимаете, что будете искать?

– Устройство для связи?

Король кивнул:

– Да.

Вещи Василия постепенно снова собрались в узле у Эрина. Он придирчиво пересмотрел, всё ли в наличии.

– Сир, не хватает нескольких монет...

– Пусть. Лишний раз убедятся, что отчеканены они не в Соргоне. Готам, солдат, видимо, лучше отправить, чтобы бароны не нервничали. Сами садитесь среди них, – и громко обратился к баронам:

– Господа, теперь мы можем поговорить спокойно. Кто-то желает высказаться или продолжать мне?

Заговорил тот же барон из первого ряда:

– Я допускаю, Ваше Величество, что Вы, действительно, раттанарский король. Но вся эта история похожа на страшную сказку, в неё верится с трудом...

– Я могу поинтересоваться вашим именем?

– Барон Крейн, Ваше Величество.

– Между рассказанной мною историей и страшной сказкой очень большая разница, барон Крейн. От сказки можно спрятаться под одеялом, а от моей истории – нет. Дополнительные доказательства идут сюда, и вы все сможете увидеть их с городской стены, если не пожелаете поддержать меня лично. Но ваша помощь всё равно необходима. У меня нет войск, чтобы отстоять Скирону. Я не смогу без вашей помощи вывезти в Раттанар тела короля Фирсоффа и его людей.

Раздался голос из заднего ряда:

– Я – барон Пондо. Зачем Вам, Ваше Величество, давать сражение? Дорога на Раттанар открыта – Вы можете ехать. Со своими проблемами мы и сами как-нибудь разберёмся.

– Как я уже сказал, я не покину территорию Скиронара без тел погибших раттанарцев. Достойное погребение павших – мой долг, как короля. Хочу напомнить, что они погибли на землях вашего королевства, и вы несёте ответственность за их гибель. Отказ помочь мне получить тела убитых не делает вам чести, господа.

– В этом мы не отказываем Вам, Ваше Величество. Тела – одно дело, сражение – другое.

– Ошибаетесь, барон Пондо. Без боя к «Голове лося» не добраться. Да и не дадут мне покинуть Скиронар с этой штуковиной на голове, – Василий мигнул Короной, – Неудачу с раттанарской Короной Маски постараются исправить. Ваше бездействие, господа, уже привело к тому, что по Скироне ходят убийцы и хвастаются убийством королей. Если, по вашей вине, эта, последняя из Хрустальных Корон, достанется Маскам, вашу запятнанную репутацию и за века не очистить. Слова «скиронарский барон» станут самым страшным ругательством среди выживших жителей Соргона.

– Какой помощи Вы ждёте от нас, Ваше Величество? – в разговор снова вступил Крейн, – Мы готовы обсудить Ваши пожелания.

– Пожелания мои скромны: назначение барона Готама на пост военного министра с тем, чтобы он, совместно с вами решил, какие войска могут присоединиться ко мне как союзные, и ваше разрешение выступить на моей стороне всем желающим жителям Скироны.

– Почему именно барона Готама?

– Он самый опытный воин среди вас. Независимо от того, дадите ли вы мне солдат, и состоится ли битва, вам не помешает иметь под рукой толкового военачальника. Из жителей же ко мне присоединятся только те, кто не желает прихода Разрушителя. Они пойдут не столько за меня, сколько в защиту своих богов, объявленных Разрушителем ложными. Как видите, я не прошу многого.

– Я – барон Кайкос, Ваше Величество. Может ли кто-либо из баронов присоединиться к Вам?

– Я буду рад любому, кто послезавтра станет рядом со мной на поле боя, барон. Вы же тоже житель Скироны, не так ли?

– Тогда я голосую «за» по обоим предложениям Вашего Величества.

– Благодарю вас, барон Кайкос. Не буду мешать вашему обсуждению, господа. О вашем решении известите меня во дворце. Надеюсь, что министр Астар приютит бездомного короля. Сэр Эрин, проводите меня.

2.

– Сир, Вы должны взглянуть на это, – у дверей зала Василия встретил Бальсар с белым, как мел, лицом, – Жуткое зрелище, и я не могу его объяснить...

В небольшой комнатке, напротив зала, на сдвинутых столах лежали тела Фалька и Кадма. Распоротая по швам одежда и горка разных мелочей из карманов убитых были сложены на третьем столе.

Двое стражей, производивших обыск, выглядели не лучше мага. Приход короля не произвёл никакого впечатления на полуобморочных солдат.

– Подойдите, сир, – Маг остановился у изголовья трупа, – Смотрите, – он приподнял закрытое веко – глаза не было. Глазную впадину заполняла гнойного цвета жижа, и от этого труп выглядел, действительно, жутко, – Это ещё не всё, – маг перешёл к другому телу, – Мы попытались определить, что это такое, и наклонили голову вот этого над пустым ведром. Смотрите, сир, – Бальсар развернул голову к свету.

Василий вздрогнул – голова была пуста! Через глазные, не впадины – дыры, просматривалась затылочная кость черепа. Мозг вытек! Весь!

– Мозг в ведре?

– Да, если эта жижа – мозг.

– Переверните второго.

Эрин положил на пол узел с вещами Василия и поспешил на помощь магу. Король посмотрел, как содержимое головы перетекло в то же ведро. И эта голова опустела полностью.

– Лекари были?

– Нет, сир.

– Лекари больше не нужны. О том, что видели, пока никому ни слова. Вы меня слышали? – Василий обернулся к солдатам.

Те молча кивнули, не в силах ответить словами.

– Сэр Эрин, пригласите сюда Готама и Крейна. Только аккуратно, чтобы остальные за ними не увязались.

– Сир, это то, что Вы искали?

– Это было тем, что я искал. Среди вещей – ничего?

– Ничего, сир.

– Что за срочность? – вошли Крейн и Готам, – Это Вы вызывали, Ваше Величество?

Василий показал солдатам на дверь, потом обернулся к Крейну:

– Посмотрите на головы этих двоих, барон. Это ещё одно доказательство моей правоты. Разрушитель поместил в их головы какое-то устройство для связи и контроля. Оно самоуничтожилось после смерти агентов. Я думаю, что в голове у каждого задержанного на улицах проповедника мы найдём то же самое. Эти тела нельзя показывать другим, барон. Начнут по каждому подозрению ковыряться в чужих головах – столько народа изведут...

– Я обязательно взгляну на проповедников. Если увижу подобное, то поддержу Вас во всём, Ваше Величество. Богу не нужно прятать следы своего вмешательства. Значит, Разрушитель – не бог. И не имеет значения – иномирец он или нет. С такими знаниями он лишит нас не только свободы физической, но и свободы духовной.

– Почему Вы думаете, что это сам Разрушитель сделал, сир?

– Вы же видели лысых, Бальсар! Ни звука, ни одного самостоятельного действия. Они, как стая крыс, только управляемых издалека. С баронами всё иначе: говорили, думали, действовали независимо друг от друга. Другой уровень контроля. Нет, у них не может быть тот же начальник, что и у лысых. Если и не Разрушитель, то, всё же, более высокое по иерархии лицо, более важная фигура (у них, ведь, нет лиц), чем командир лысых. Что же делать с телами?

– Лучше всего – сжечь, сир. От этой комнаты есть ключ? – Эрин обращался к Крейну, – Дайте его мне – я вывезу тела и сожгу в плавильне Гномьей Слободы. Мне кузнецы не откажут.

«– У Вас, сир, теперь в друзьях лошадь, священник и вожак местного баронства Крейн. Почему Вы молчите, сир?»

Но беседовать с Капой Василий не стал. Сделал вид, что не слышит.

3.

Внутренности дворца напоминали Василию двухкомнатную хрущёвку, в которой он вырос – почти все комнаты были проходные. Такой себе коридор из комнат. И если в хрущёвке жили близкие Василию люди, и взаимная открытость не очень раздражала, то здесь изобилие посторонних, из числа придворных и охраны, просто приводило его в ужас: вся жизнь на виду у чужих людей.

Видна каждая твоя слабость, каждый твой промах становится всеобщим достоянием, а главное – сам ты доступен любому из окружающих почти в любой момент времени.

Бесконечные анфилады комнат были очень удобны для передвижения больших масс восставших, а попадающиеся то там, то тут альковы, ниши и тупички – для тайных встреч заговорщиков. Дворец, словно специально, строился для удобства дворцовых переворотов. И удивляло не то, что они почти всегда бывают успешны, а то, что не происходят каждый день.

«По этим коридорам пробежаться бы во главе вооружённой трёхлинейками, с длинными жалами штыков, толпы, открыть какую-нибудь двухстворчатую дверь и сказать спокойным голосом...»

«– ...которые тут Временные? А ну – слазь! Кончилось ваше время!», – радостно подхватила Капа, но король снова не отреагировал.

– Астар, я – человек другого мира и другого времени. Дворец, конечно, великолепен, но все эти покои для меня не годятся. Самая большая квартира, в которой мне приходилось бывать, состояла из четырёх комнат, и комнатой в ней считалась каморка, с трудом вмещающая двух, рядом стоящих, человек. Если удавалось запихать в неё четырёх, то называли уже залом. Здесь же помещение чуть меньше футбольного поля (жаль, вы не знаете, что это такое) из-за своей тесноты годится только в качестве шкафа. И кругом придворные, солдаты, опять придворные... Я не хочу чувствовать себя, как рыбка в аквариуме, за которой, затаив дыхание, наблюдает весь Соргон! В этом дворце есть что-нибудь не столь грандиозное? Меньшее, чем этаж, крыло или покои из сорока комнат? Я с уважением отношусь к свалившемуся на меня титулу, но, честное слово, мне для жизни хватит пары комнат: спальни и кабинета. И никаких слуг при одевании и раздевании – справлюсь сам. Я же не ваш король, Астар, поэтому отнеситесь ко мне просто, как к капризному гостю, и предоставьте мне то, что я прошу. Или я перееду к родне сэра Эрина, в Гномью Слободу. Что скажите, Астар? Да, и где-нибудь поближе к выходу, чтобы меня не искали ни вестники, ни подданные.

После долгих препирательств с упоминанием этикета, королевского достоинства и традиций, даже употребив в качестве аргумента любимое бюрократами «не положено», чем вызвал у Василия приступ дикого хохота, Астар, наконец, уступил.

В Старом дворце, оставшемся фасадом дворцового комплекса и выходящим окнами на Дворцовую площадь, на втором этаже, справа от лестницы, обнаружились четыре пустые комнаты, в которых быстро оборудовали спальню, кабинет, трапезную и прихожую (она же приёмная), и где сразу же, гремя железом, расположились десять раттанарских солдат, выделенных Брашером для охраны короля.

Сэр Эрин и Бальсар облюбовали для ночлега кабинет, не спрашивая на то ничьего разрешения. Эрин добился, чтобы охрану на лестничной площадке и у дверей вестибюля несли его гномы, число которых как-то незаметно увеличилось до сорока.

Василию захотелось испытать на мягкость тот аэродром, который по ошибке или недосмотру Астара, установили под балдахином в его спальне, но, вспомнив, как долго надо снимать железо, потом так же долго его надевать, а день едва начался, а дел – невпроворот, уселся в трапезной, где тут же стали накрывать стол. Есть совершенно не хотелось: при виде еды короля замутило и он, чуть было, не похвастался перед дворцовыми слугами всем ранее съеденным, что в Чернигове – перед выходом, что у Трома в гостях, что в кабинете Астара.

Плеснув в кубок из ближайшего кувшина, Василий вышел в свой кабинет.

– А, сэр Эрин, вы уже здесь? Сожгли?

– Без проблем, сир.

– Вы вот что, господа, для ночлега готовьте себе трапезную, а кабинет мне нужен для работы. Хотите есть? Там накрывают, – Василий уселся в глубокое кресло и хлебнул из кубка: вино оказалось столовым и холодным – до ломоты в зубах.

– Мне тоже захотелось винца, – Эрин направился в трапезную.

– И на мою долю захвати, только без закуски, – Бальсар мучительно сглотнул, будто пропихивал в глотку ежа размером с биллиардный шар.

Гном понимающе ухмыльнулся, но закуски и себе не взял, хотя на столе деликатесов было...

О деликатесах король старался не думать, но не мог не удивляться той лёгкости, с которой пережил и вид первой насильственной смерти, и её жуткие последствия. Не было и чувства вины за так легко отнятые жизни.

Странно, что бароны столь просто отнеслись к смерти своих... своих... своих... – Василий никак не мог найти подходящего определения. Друзей, товарищей, соратников?

«– Одноклассников, – подсказала Капа, – Товарищей по классу баронов или, если хотите, сир, по дворянскому классу».

Василий продолжал не слышать приятный уху бархатный женский голос. Может, соперников? Да, соперников. Похоже, обоих погибших недолюбливали и побаивались. Надо уточнить у Крейна.

– Что будем делать дальше, сир?

– Дождёмся Готама и Крейна, и поедем осматривать поле боя. Письма бы в Раттанар написать, да боюсь – перехватят: большой охраны вестнику дать не можем, а с обычными десятью ему не добраться.

– Долго что-то совещаются бароны!

– Они не совещаются – Крейн сейчас проверяет увиденное. А без него решения не примут. Думаю, облава на разрушителей, теперь, в полном разгаре, их ловят и Бушир с храмовыми, и городские стражи, и дружинники баронов. Бальсар...

– А Крейн не из этих?

– Нет. Бальсар, вы знаете в Скироне надёжного мага-лекаря? И чтобы мастером был?

– Не знаю, сир. Знакомые есть, а надёжны ли, как определишь? Был бы Баямо жив – вот он настоящий мастер был. И свой, раттанарский...

– Сир, – не унимался Эрин, – а как мы будем отличать разрушителей от остальных? Вдруг, Крейн всё-таки из них? Слишком быстро он решил стать нашим союзником. Подумаешь: «Я убедюсь... убеждусь... в общем, проверю и поддержу Вас, Ваше Величество!» Не верю я ему. Какое право он имеет проверять короля? Он что, не знает, что короли не лгут?

«– Чего там проверять: отрубил голову и посмотрел, наш или нет!»

– Крейн, сэр Эрин, держит у себя ключи от помещений Баронского Совета. Значит, он – лицо в Совете влиятельное. Он – не советник короля. Значит, влиятелен настолько, что не нуждается в опоре на королевскую власть. После убийства разрушителей он заговорил первым. Если бы он был одним из них – молчал бы, увидев, как легко выдали себя те двое. Я, скорее, заподозрил бы Кайкоса. Но проверить это невозможно, не погубив барона. В бою будет виднее: разрушитель не станет биться с лысыми или их союзниками – даже не знаю, как назвать тех, кто придёт с ними...

– Вы не заняты, Ваше Величество?

– А, Брашер! Заходите, барон. Есть что-то новое?

– Я ездил с Даманом осматривать дома этих двух. Ничего необычного, разве что дома пусты. Особняки, то есть. Несколько слуг и ни одного дружинника. Родственников тоже не застали. Дружинники куда-то уехали три дня назад, а те немногие вассалы, что остались в Скироне, разбежались перед самым обыском. Кто-то предупредил.

– А лейтенант где?

– С Готамом и Крейном беседует, Ваше Величество. Да, вон, их в окно видно.

– Вы хорошо знаете Крейна, барон?

– Это самая хитрая лиса в Скиронаре, Ваше Величество. Он...

– Говорите мне «сир» вместо «Ваше Величество». Так что – он?

– Он – вожак в Баронском Совете, и все пять королевских советников или его друзья, или зависящие от него люди (должники, связанные словом или просто боящиеся его бароны). Он так ловко обставляет видимую сторону отношений, что нельзя с уверенностью сказать: расположен ли человек к барону Крейну от души, или по принуждению. Последние полгода его позиции в Совете несколько ослабли. Бароны Фальк, Кадм и ещё несколько имён – я не помню точно, потому не назову – противились каждому его действию, и небезуспешно...

– Входите, министр. Лейтенант с вами? Скажите, Астар, вы не знаете, кто ещё входил в оппозицию Крейну, кроме Фалька и Кадма?

– Я могу назвать имён с десяток, но их было больше. Я припомню и запишу для Вас, Ваше Величество.

– Вы лучше пошлите по этому списку кого-нибудь из слуг: осторожно разузнать, не покидали ли город дружины этих баронов три дня назад? Или в близкое к этому сроку время? И через какие ворота они выехали? Не забудьте слуг переодеть, а то попрутся в ливреях, и вся разведка полетит к чёрту!

– Простите, куда, Ваше Величество?

– Неважно, Астар. Не получится, я имею в виду. Вы не успели снабдить меня картами королевств. Пожалуйста, министр, это срочно. И ещё: прикажите в трапезной поставить кровати для Бальсара и сэра Эрина. Питаться мы сможем и в кабинете, а эти господа мне нужны под рукой всё время.

4.

– Сир, а зачем баронским дружинам отправляться следом за королём Фирсоффом? – Эрин пытался разобраться, – Эту, как её, «Голову лося» атаковали не баронские дружины, а лысые.

– Кто-то из дружинников был там – вы же с ними сражались. Но баронские дружины нужны были, чтобы не дать Фирсоффу вернуться в Скирону, если он решит повернуть, не дойдя до ловушки. Получается, что лысые размещались где-то в том районе, и напали на раттанарцев по дороге к столице. Брашер, вы не знаете, где находятся поместья Фальков и Кадмов?

– Нет, сир, не знаю.

– Что ж, подождём Астара. Где же пропал Даман? На площади никого...

– Я здесь, Ваше Величество. Отправлял вестника в поместье барона Готама: барон вызвал свою дружину и всех вассалов, способных носить оружие. Им приказано завтра к вечеру быть здесь. Потом пришлось выслать две сотни стражей на помощь Буширу: началось сражение за Храм Лешего. Их повёл сам Готам.

– Лейтенант – коротко – что случилось?

– Бушир скрутил троих проповедников на площади перед Храмом Лешего. Тут подъехали Готам и Крейн. Вместе с Буширом они допросили задержанных. Я не понял, в чём тут дело, но все трое умерли после первых же вопросов, хотя пыток к ним не применяли. Готам и Крейн сразу же ускакали в Баронский Совет – я встретил их здесь, на площади. Крейн выслушал меня и ушёл к баронам, а мы с Готамом снаряжали вестника: подбирали гражданскую одежду, выбирали ему спутников и тому подобное. От Бушира прибыл мой стражник с донесением – после отъезда Готама и Крейна, как тараканы из щелей, к Храму Лешего набежал какой-то сброд и кинулся на приступ Храма. Толпа собралась до тысячи человек, хорошо, что оружие гражданское: дуэльные мечи, декоративные кольчуги. Воинов среди них мало, а то нашим бы – несдобровать.

– Сколько стражей осталось в казармах?

– Около восьми сотен. Да двести человек на постах, Ваше Величество.

– С постов никого не снимайте, остальным – по коням! Распределите их по Храмам: к каждому – охрану.

– Сир, мы не ездим верхом, – Эрин чуть не плакал, что драка обойдётся без участия гномов. Он с такой мольбой глядел на короля, что Василий едва не рассмеялся.

– Какой Храм ближе всего, лейтенант?

– Храм Матушки – десять минут ходьбы, Ваше Величество.

– Мы добежим за пять. Вы ещё будете седлать, а мы уже доберёмся до места, – Эрин ринулся собирать гномов.

– Брашер, тот десяток, что дежурит в приёмной, оставьте для охраны вестибюля и лестницы – вместо гномов. Дверь из коридора в трапезную заприте. Остальных – на коней! И мне – коня!

– Сир, а что скажут Крейн и другие бароны?

– А пошли они все в.., – Василий назвал место, в котором вряд ли смогли поместиться все, им туда посланные. Не обращая внимания на удивлённые взгляды, поправил пояс с мечом и кинжалами и забросил за спину круглый гномий щит.

– Ваше Величество, а шлем? – робко напомнил Даман.

– Без шлема. Вы ещё здесь?!

Даман и Брашер кинулись к выходу. Следом побежал забытый всеми Бальсар, громко крича:

– И мне коня! Мне коня – тоже!

Василий на лестничной площадке столкнулся с Астаром, тащившим в кабинет ворох плохо сложенных карт.

– Астар, на всякий случай вооружите всех слуг, если есть чем. До нашего возвращения дворец придётся оборонять вам.

– А Вы куда, Ваше Величество?

– Город брать, – и рассмеялся.

«– Напольён! Право слово – Напольён!», – снова не удержалась Капа, с тем же, впрочем, успехом: король не реагировал.

5.

С дворцового крыльца Василий успел заметить хвост скрывающейся за углом цепочки быстро бегущих гномов.

Король немного потоптался у дверей и стал неспеша спускаться по ступеням. Через площадь ему были видны окна Баронского Совета, в которых мелькали беспокойные силуэты.

«Бурное обсуждение, – подумал он, – Как студенты на перемене».

Так вот что ему напомнил зал Совета – студенческую аудиторию! Король ухмыльнулся: память всё время цеплялась за прошлое, и от этого мир Соргона никак не становился реальностью. Поэтому и увиденная смерть мало впечатлила – не возникало чувство её подлинности.

Ступив ногой в сугроб, Василий полюбовался оттиском подошвы: след был гладким, лишь ямки от гвоздей придали ему некоторую рельефность. Топот множества лошадиных копыт оторвал короля от подсчёта этих ямок – дела, вполне государственного: король должен всё знать о своём королевстве.

– Ваш конь, сир, – Брашер вёл на поводу крупного гнедого жеребца под золочёным седлом, – К какому Храму едем?

– К Матушке, на выручку Эрину, – Василий понаблюдал, как стражи, сотня за сотней, разъезжаются с Дворцовой площади, и легко, самому на удивление, вскочил в седло, – Вперёд, господа!

Из здания Совета высыпали перепуганные бароны, но никуда не успели и ничего не узнали. Крейн долго размахивал руками, прежде чем догадался обратиться за разъяснениями к Астару. После чего и сам ускакал куда-то.

Василий держался рядом с Брашером – дороги он не знал – и, засветив Корону, старался придать себе величественный вид. С этим ничего не получалось, и, перестав пыжится, король поудобнее устроился в седле.

6.

Толпа перед Храмом Матушки бесновалась, орала, но смелости на последний рывок ей, всё ещё, не хватало.

Сдерживало толпу поверье, что мужчина, обидевший жрицу Матушки, лишится мужской силы, и никто не решался первым шагнуть к дверям Храма, в которых стояла фигура в белой сутане.

Напряжение над толпой нарастало, и, брошенный робкой рукой, в жрицу полетел первый камень. Страх отнял у бросавшего силу, и камень, ударившись о плиту тротуара, лениво подкатился к ногам жрицы.

Следом упало ещё несколько камней, таких же робких и немощных. Потом раздалось:

– А ну, дай – я!

Тяжёлый булыжник со свистом метнулся в голову женщины, но и он цели не достиг. Ловко отражённый подставленным щитом, камень полетел обратно и сбил с ног кого-то в толпе.

Перед дверями Храма выстраивались в два ряда набегавшие сбоку гномы. Эрин, закрывший жрицу щитом, расставил своих бойцов и обернулся к ней:

– Госпожа, прошу вас, уйдите. Честное слово, вам здесь не место!

Он опустил забрало и последние его слова прозвучали глухо:

– Уйдите же, наконец!

– Кто вы? – спросила она, – Откуда?

– Приказ Его Величества Василия Раттанарского, – прогудел под забралом гном, вежливо заталкивая женщину в двери Храма.

Толпа, потерявшая из виду источник то ли истинной, то ли мнимой опасности, рванулась вперёд, В гномов градом полетели камни, палки, ножи. Засверкали мечи, топоры. Блеснули острия копий.

В задних рядах толпы деловито ломали мостовую, и, вывороченные ломами гранитные голыши тут же летели в нежданных защитников Храма.

От камней было труднее всего защититься, и иногда, сбитый камнем, гном падал, и вперёд шагал Эрин, вращая своим страшным топором, не давая добить, затоптать упавшего. И два гнома второго ряда, прикрытые Эрином, подхватывали пострадавшего товарища, и тащили его к дверям Храма, за которыми раненого принимали нежные руки жриц.

Тела убитых широкой дугой лежали у ног гномов в несколько слоев и сильно мешали нападавшим.

– Отойдите назад: мы их камнями добьём, – скомандовал кто-то в толпе, и толпа отшатнулась от храмовых дверей.

В этот момент из переулка выметнулись всадники Василия.

Король выхватил из ножен меч и толкнул каблуками сапог своего жеребца, посылая его в атаку. Рот Василия сам растянулся в крике:

– Ур-ра!

Нельзя сказать, чтобы в Соргоне никогда не слышали этого крика. «Ура!» соргонцы и сами кричали довольно часто: от радости или вместо «да здравствует!». Но такое использование крика радости им никогда не приходило в голову. С королём спорить – не приходится, и Васильево «Ур-ра!» подхватили и Брашер, и скачущие позади раттанарцы и дворцовые стражи.

– Ур-ра! – накатилось на толпу, когда лавина всадников врубилась в гущу мятежного сброда.

Полководческий дебют Василия был не очень удачен: его коню почти сразу вспороли брюхо, и король перешёл в пехоту под саркастическое Капино:

«– Тоже мне – Чапаев нашёлся!»

Корона, как магнитом, манила к себе самых отпетых негодяев, и, может быть, только потому, что был занят фехтованием, король не ответил ей и на этот раз.

Преимущество боевого оружия над дуэльными мечами гражданских лиц, как и преимущество обученных солдат над необученной толпой, сказалось не сразу только из-за большой численной разницы. Но, когда хорошо вооружённые вожаки толпы, были перебиты вокруг Василия – частично им, частично солдатами, толпа стала разбегаться.

Вскоре перед Храмом Матушки не осталось ни одного нападавшего, кроме разбросанных по мостовой и тротуарам мёртвых тел.

– Как Вы вовремя, сир, – подошедший Эрин снял шлем, – Ещё немного – нас бы смяли. До чего же неприятная штука – эти кирпичи.

Василий посмотрел на плешь от выбранного из мостовой камня и согласно кивнул головой. Его сейчас больше занимал вопрос: почему и убийства, совершенные им самим, никак не влияют на его самочувствие?