1.

Возвращались от Аквиннарских ворот небольшой группой: король, Астар и Готам, в сопровождении десятка раттанарцев. Остальные разъехались. Задания все получили одно: искать материалы для строительства ледяной крепости. Ящики ящиками – не на тарном складе в Чернигове они сейчас, потому – найдут ли их, неизвестно – а вот бочонок небольшого размера, походный, для всадника, вполне может быть найден в Скироне в необходимом количестве.

И кувшины, вёдра – чем плохая тара для льда. Условие только одно – размер не должен быть слишком большим, чтобы налитая в ёмкость вода могла промёрзнуть полностью.

Крейн, не желая мозолить глаза королю, вид которого и самомнение вызывали у барона глухое раздражение, тоже отпросился на поиски нужной посуды. Василий не возражал – ему надоело валять дурака, и он боялся обнаружить перед бароном своё притворство.

Брашер сопровождал Бушира, хуже знакомого со Скироной, чем раттанарский посланник.

Эрин укатил в Слободу за новым шлемом для Василия. Пристроившись на сани проезжавшего мимо гнома, он с лёгким сердцем вручил повод своего коня Астару, пообещав себе никогда больше не садиться на лошадь. Хотя бы сегодня не садиться. Князь понимал, что золотые шпоры и звание рыцаря всё равно вынудят его освоить седло, как средство передвижения, но на сегодня он по горло был уже сыт верховой ездой. Когда-нибудь потом – обязательно, и с радостью, но на сегодня – всё.

Бальсар остался у Аквиннарских ворот в ожидании стройматериалов и рабочей силы, обещанной Василием: на строительстве король решил использовать свободных от несения службы солдат и служек Храмов, если сможет договориться со служителями.

Маленький отряд неторопливо цокал копытами по мощеным улицам Скироны – окровавленный снег убрали вместе с трупами, и возницы саней добирались до места окольными путями, где не было боёв, и наезженный снег не был тронут. Редко, кто решался, из нужды или лени, въехать на расчищенные улицы и тащиться по ним, сопровождаемый диким писком и скрежетом оббитых железом полозьев.

Король вполголоса разговаривал со своими спутниками, довольный, не меньше Крейна, что барон не сопровождает их.

– Ваше задание, Астар, связано напрямую с вашим происхождением. Кстати, объясните мне, почему министрами Двора в Соргоне так легко становятся недворяне. В Раттанаре – Морон, здесь – вы, Астар. Какой тут скрывается секрет?

– Нет никакого секрета, Ваше Величество. Министр Двора, по сути, должность главного лакея королевства. Министр Морон прошёл весь путь по прямой, я – с зигзагами. Для барона такая должность несовместима с его амбицией: многие бароны даже короля не считают ровней себе и смиряются с его существованием вынуждено, так как не в силах изменить что-либо. Нетитулованные дворяне, особенно из обедневших, с радостью согласились бы на этот пост, но все они – члены баронских семейств, и им просто не позволят. Я говорю о нашем королевстве, Ваше Величество. В других всё может быть иначе. Хотя бароны, по-моему, везде одинаковы.

– Я не согласен с вами, Астар, – Готам ехал с другой стороны от короля, и ему приходилось говорить громко, – Бароны, как и все люди – разные. Титул не делает человека исключительным. Мы – бароны по воле случая. Мой предок, первый Готам, оказался чуть проворнее вашего, и я родился в замке, а не в крестьянском доме. Могло быть всё наоборот, будь ваш предок более жаден, жесток, хитёр или – владей он мечом лучше моего...

Готам не договорил – дорогу всадникам заступили горожане. Барон потянул из ножен меч, но Василий сказал:

– Не стоит.

Астар и раттанарцы не предприняли ничего, ожидая королевской команды.

Из толпы вышел плотный краснощёкий старик и вежливо, но с достоинством, поклонился. Белым облаком качнулись его волосы, и король снова подумал: «Да, седеют они благородно. Мне бы так...»

«– И что? Вы моложе от этого не станете, сир. Так какая разница?»

– Рад видеть Вас, Ваше Величество, – голос старика был звонок и хорошо слышен над затаившейся в тишине улицей.

– Рад видеть вас, почтенный. Какая нужда заставила вас стать на дороге у короля?

– Я понимаю, что мой поступок невежлив и противоречит этикету, но именно нужда, как Вы верно заметили, Ваше Величество, заставила меня на него решиться.

Король ничего не ответил, и старик, после небольшой паузы, продолжил:

– Мы не можем выполнить Ваше желание, Ваше Величество. Не гневайтесь, но это – не в наших силах, – старик снова замолчал, и Василий решил его поторопить:

– Я не могу целый день ждать окончания вашей речи – у меня дела, знаете ли...

– Мы не можем повесить пленных разбойников, Ваше Величество. Не заставляйте нас.

– Я не заставляю вас никого вешать: разбойники указом отданы на ваш суд, и в нём не сказано, как следует поступить с преступниками.

– Служитель Бушир объяснил нам, что Вы, Ваше Величество, желали бы видеть их повешенными...

– Служителю Буширу я высказал предпочтение видеть преступников повешенными, а не разорванными на куски. Только в этом смысле, и не более того. Я не стал бы заставлять горожан делать то, чего не решился сделать сам...

«– Да Вы, никак, оправдываетесь, сир?! Вот новость!»

– Ваше Величество, мы знаем, что они заслужили смерть. Но никто из нас не желает браться за работу палача. Даже родственники погибших детей и женщин. Если бы в бою – другое дело. А так, пленных и раненых, мы не можем...

– Что же решили горожане? Как вы поступите?

– Мы заставим их похоронить погибших от их рук и выгоним из города. Таково решение горожан, Ваше Величество.

– Скирона – красивый город, и трупы на фонарных столбах испортят его внешность. Да и благородным скиронцам незачем становиться убийцами. Я принимаю ваше решение, но с одним условием: осуждённые не должны путаться у меня под ногами во время завтрашнего боя.

– Нам самим, Ваше Величество, не доставляет удовольствия видеть их рожи. Похороны состоятся сегодня...

– Земля пухом вашим близким, скиронцы! Дорогу мне, если это – всё! Я спешу...

2.

– Та деревенька – баронская? – Василий вернулся к разговору о задании Астара, едва отъехали от молчаливых горожан. Странно, но все появления на публике и публичные выступления короля сопровождались настороженной тишиной...

«– Можно подумать, что Вы, сир, уже год колесите по Скироне, и с Вами никто ещё слова не сказал. Вы, пока что, проехались по городу один раз: туда и обратно. Никто Вас здесь не знает, и не знает – чего от Вас ждать. От Вас, короля, прежде всего, раттанарского, к тому же ещё и иномирца. Люди приглядываются, прислушиваются, пытаются понять. Вид у Вас, сир, слишком обыденный. Некоролевский какой-то: ни тебе важности, ни осанки. Внешне Вы – не богатырь, хотя, благодаря моим стараниям, и не хлюпик. Вчерашние Ваши подвиги ещё не сделали Вас своим в Соргоне. Погодите, слёзы умиления на глазах Ваших подданных, Ваша немеркнущая слава, восторги, крики восхищения – всё это впереди, и в таком количестве, что даже надоест».

«– Мне уже надоело, после твоего описания, Капа. Дай ты мне поговорить с кем-то, кроме тебя».

– Вы о той, Ваше Величество, что справа, за ложбиной? Та деревенька на королевских землях, называется Вишенки...

– Как-как?!

– Вишенки, Ваше Величество. Это дерево такое, фруктовое...

– Да знаю я! – Василий вдруг почувствовал в Соргоне что-то родное, близкое: название деревеньки было по-домашнему уютным, и откуда-то пахнуло вишнёвым ароматом и защемило сердце тихой грустью, – Вишенки, говорите, Астар? Такое название может дать только счастливый человек и от большой любви к дому, к земле, на которой живёт. Значит, Вишенки... Слушайте меня внимательно, господа. Вот что вам следует сделать, – король стал рассказывать свой хитроумный план первого боя, сопровождаемый непрошенными комментариями Капы:

«– Афёра, сир. Чистейшая афера. Другими словами – авантюризьм, – вставленный, не без издёвки, в это слово мягкий знак взбесил Василия, но он сдержался, – Авантюризьм», – смакуя, повторила хрустальная мучительница, не дождавшись достойного ответа.

Готам и Астар, если и были того же мнения, то ничем не проявили этого, согласно кивая словам короля.

– Вопросы есть? Может, что-то неясно?

– Нет, Ваше Величество.

– Всё ясно, Ваше Величество.

Лошади остановились и, переминаясь, ждали, когда заговорившиеся собеседники покинут, наконец, сёдла: за разговором проехали мимо дворца и были уже во дворе конюшни.

Василий спешился и направился, было, во дворец, когда лёгкий толчок в спину остановил его. Король услышал шумное дыхание, и крупные лошадиные зубы легонько куснули его за правое ухо.

– Фр-р-р, – сказали за спиной, – Фр-р-р!

Обернувшись, Василий уткнулся в довольную морду дымчатого жеребца в белых носочках.

– А, Гром! Как дела, дружище? Уже не хромаешь?

Жеребец, будто поняв смысл вопроса, поднял переднюю ногу, демонстрируя новую подкову.

– Да ты совсем молодец! Тогда и тебе найдётся дело. Астар, возьмите его с собой. Не подведёшь меня, Гром? Нет?

Жеребец, задравши изящную, красивой формы, голову, радостно заржал.

– Верю-верю! Не подведёшь!

– Не слишком ли велик риск, Ваше Величество? В конюшне полно хорошо обученных лошадей. Этот – ещё новичок, Ваше Величество.

– Он на редкость умён, Астар. Почему-то я уверен, что Гром справится. Может, это звучит несколько странно, но я верю этому коню. Верю!

3.

– Дорогой барон, вам некоторое время придётся мириться с этим глупейшим положением. Потерпите несколько дней. Ничего, что министр вы – временно, и что чином – всего лишь сержант. Завтрашний бой покажет ваши способности, а присяга ваших баронов даст мне возможность наградить вас соответственно. Авторитет должен быть не у вашего чина, а у вас самого. Чтобы вывести завтра на поле боя три тысячи городских стражей достаточно и министерского, пусть временного, поста.

– Ваше Величество, Вы меня неверно поняли: я не собираюсь выпрашивать у Вас ни постов, ни чинов. Я всего лишь выразил сомнение, что моего авторитета хватит, чтобы удержать в повиновении этих солдат, испорченных поборами и взятками.

– Я ставлю вас на самый опасный участок, Готам. Из всех имеющихся у меня солдат вы – самый опытный. Держитесь, сколько сможете. Потом отходите к кургану. Я и не надеюсь, что городские стражи устоят. Маски тоже будут рассчитывать на их неопытность и трусость. Мне нужно, чтобы к кургану где-нибудь да прорвались. Мой план не сработает, если лысые не прорвутся.

– Ваше Величество, поверьте, я знаю, что говорю. Я не уверен, что смогу удержать стражей на позиции. Но что не смогу организованно отступить с ними к кургану – не сомневаюсь. Их либо держать на месте, либо они побегут без оглядки, и все будут вырезаны...

Военный диспут был прерван тяжёлым топотом и звоном на Дворцовой площади.

Топ, топ-динь! Топ, топ-динь! Топ, топ-динь!

Василий глянул в окно. Готам тоже не усидел – прилип к окну кабинета.

На Дворцовую площадь вошла небольшая (не более трёхсот гномов) колонна закованных в железо воинов. Шли они по пяти в ряд, в переднем ряду – белое знамя на высоком древке.

Ветром шевельнуло полотнище, и Василий увидел герб первого соргонского рыцаря: наковальню и скрещенные возле неё топор и молот.

Гномы шли ровным, размеренным шагом и под каждый шаг с левой ноги правой рукой дружно били по металлической пластине, закрепленной на левом плече:

Топ, топ-динь! Топ, топ-динь! Топ, топ-динь!

Эрин важно ступал впереди своего воинства, уже равнодушно принимая восторги толпы, повалившей за гномами на площадь.

– Внушительный вид у этого отряда, вы не находите, Готам?

– Первый раз вижу марширующих гномов, Ваше Величество. Какая сила! Какая выучка! А, ведь, они, в отличие от людей даже на побережье не участвовали в стычках.

– Что вас удивляет, министр? Как я понял, над ними постоянно нависает угроза полного уничтожения. Или вы считаете, что люди для них не опасны?

– Мне трудно судить, Ваше Величество. Знания гномов о металлах обширнее человеческих, и за это их не любят. Но уничтожение?! Не знаю, Ваше Величество, не знаю.

Король с министром понаблюдали некоторое время за действиями гномов, результатом которых стал уход большей части отряда в сопровождении обоза из десятков пяти саней.

«На позицию ушли. На санях и палатки, и стройматериал. Молодец Эрин, быстро работает!»

«– Да, сир, курган лысым не взять».

«– Капа, а погоду ты не предсказываешь?»

«– Я же не бюро прогнозов, сир!»

«– Жаль. А если бы ещё по заказу и делать её могла! Вот, когда тебе не было бы цены, дорогая».

«– Мне и так нет цены, – обиделась, наконец, Капа, – А зачем Вам, сир?»

«– А говоришь, что все мои мысли слышишь. Мне нужен снег ночью, Моё Величество. Иначе «авантюризьм» не сработает. До чего же здесь звёздные ночи, аж плакать с досады хочется».

«– Вы – и плакать? Не верю, сир, не верю».

– Вот Ваш шлем, сир, – вошедший Эрин положил перед Василием украшенный белым плюмажем шлем, – У меня уже три с половиной сотни солдат, но пока – это всё. Я не нужен Вам здесь? Если нет – то поеду на помощь Бальсару. Да, сир, мои ребята, что стоят на входных дверях, говорят, что за Вами присылали из Баронского Совета. Раз пять или шесть присылали. Но это были не бароны, и мои их не пустили!

– Без Крейна бароны совсем обнаглели. Разрешите, я схожу, разберусь, Ваше Величество?

– Не надо. Готам. Попросим сэра Эрина узнать, в чём там дело. Вы сможете, князь, дипломатично уладить недоразумения с Советом?

– Запросто, сир. Я буду улыбаться во время разговора с ними, чтобы не подумали, что я грублю. Нет никого, более подходящего для переговоров, чем весёлый гном. Вряд ли на меня кто-нибудь сможет пожаловаться! Я быстро, сир.

– Я тоже, почему-то, уверен, что на сэра Эрина некому будет жаловаться, Ваше Величество. Он не допустит подобного исхода.

Готам и король захохотали, глядя в окно на важно пересекающего площадь Эрина.

– Мне жаль этих заносчивых ослов, Ваше Величество.

Король кивнул, соглашаясь.

4.

Зал Совета встретил Эрина громкими криками: скандал был в самом разгаре, и гном, с довольной улыбкой и надеждой на добрую потасовку, переступил порог.

Бароны кричали все одновременно: кто – с места, кто – бегая по залу. Крики, похоже, не имели адресата или же предназначались высшим силам, и Эрин не замедлил отнести их на свой счёт – надо же было с чего-то начинать дипломатическую миссию.

Отметив, что единственный, кто не орёт в воздух, а ожесточенно отругивается от наседающих на него Пондо и трёх, не известных Эрину, баронов – это красный от возмущения Кайкос, гном взревел, перекрывая шум зала:

– Базарные торговки ведут себя приличнее, чем вы, господа бароны. Стыдно для дворян. Барон Кайкос, вам надлежит явиться во дворец в распоряжение лейтенанта Дамана. Он укажет место для вашей дружины в завтрашнем бою. Идите сейчас, пока лейтенант во дворце. Остальных попрошу успокоиться и сесть по местам.

Шум усилился.

Кайкос вырвался из окружения своих оппонентов и стал около гнома с намерением оказать ему помощь при необходимости.

– Идите, барон, не задерживайтесь. Я – справлюсь.

В сомнении пожав плечами, Кайкос вышел.

Эрин подождал, подождал – тишина не наступала.

Перехватив половчее топор, гном подошёл к пяти креслам советников у подножия трона и одним размашистым ударом снёс все пять спинок разом. Обломки кресел упали на пол в полной тишине.

Затем гном поманил пальцем Пондо. Тот не заметил, а, усевшись на ближайшее свободное место, стал высматривать в окне нечто интересное.

Гном махнул топором ещё раз, обратив в дрова остатки кресел.

– И как это понимать? – прозвучало из зала. Кто говорил, Эрин не рассмотрел.

– Хорошо, что вы спросили, господа, а то я всё не знал, как мне начать. Это значит, что каждый из вас, прежде, чем попытается повести себя невежливо по отношению к Василию Раттанарскому, пусть вспомнит эти кресла. Королю не до ваших вздорных выходок – он занят выполнением ваших обязанностей. А я – не спущу. Надеюсь, у вас есть наследники, у всех есть?

– Нечего нас запугивать!

– Я не запугиваю: напугать можно только умного. Я вас предупреждаю.

– Вы так же грубы, как и ваш хозяин...

– Хозяин?! Василий Раттанарский – мой король, на время действия моей присяги, то есть – до конца войны. После этого я волен поступать, как мне вздумается. Хозяин, скорее, Разрушитель. Если бы не портили вы свои нервы и здоровье, сидя в этой мышеловке, – гном обвёл руками зал, – то смогли бы посмотреть на пустоголовых слуг этого хозяина. Может, хоть их вид помог бы вам определиться, на чьей стороне быть. Вы же предпочитаете бегство: вчера не было и половины Совета. Сегодня – чуть больше половины вчерашнего. Это – не та война, когда можно отсидеться в родовом замке. С вами или без вас, но Скиронара Разрушитель не получит. Народ пойдёт за королём, а вы... Впрочем, это ваше дело. На опустевшие поместья всегда найдутся желающие...

– Король сам отталкивает нас. Он выгнал вчера барона Пондо, ещё и обругал при этом...

– Как?! Барон Пондо, вы не объясняли Совету свои вчерашние злоключения? Видите ли, господа, барон Пондо стал выговаривать королю за вмешательство в дела Скиронара. Королю, только что вернувшемуся с поля боя, на котором ни одного из вас, почему-то, не было. Да подобного обращения не выдержал бы никто, тем более – не король. Должен сказать, барон, что король очень страдает оттого, что назвал вас скотиной. Он готов принести извинения при первом же удобном случае... Как только увидит где-нибудь корову, тут же извинится перед ней, что сравнил её с вами, Пондо...

Дружный хохот заглушил дальнейшие слова Эрина.

Пондо выбежал из зала, стараясь не приближаться к весёлому гному: Эрин сдержал слово, данное королю, и старательно улыбался всё время разговора.

5.

Василий поторопился с проверкой строящихся укреплений. Он спешил проехать по городу засветло, чтобы показать свой новый шлем с белым гребнем, и потому держал шлем в руках всё время поездки до городских ворот.

Поездка и на этот раз не обошлась без неожиданности: дорогу королю опять заступил тот же самый старик.

– Вы мечтаете стать моим самым кошмарным сном, почтенный? – король позволил себе съехидничать, – Или у вас снова – нужда?

– Простите, Ваше Величество, но жители Скироны желают знать, чем они могут быть Вам полезны в завтрашней битве? Все мужчины готовы, по Вашему зову, идти сражаться.

– Как ваше имя, почтенный? Королю полезно знать своих постоянных собеседников.

– Меня называют «старый Чхоган», Ваше Величество. Если позвать просто – Чхоган, я тоже отзовусь.

– Будем знакомы, мастер Чхоган. Я не ошибся, вы, ведь, мастер?

– Я был лучшим ковроделом Скироны, и во дворце – немало ковров моей работы... Но... Возраст, Ваше Величество... Сейчас я – просто старый владелец ковровой мастерской...

– Надеюсь, что ваша мастерская до сих пор – лучшая в Скироне. Что же касается помощи... В этой войне любая помощь хороша, но пользоваться ею надо осторожно. На поле боя необученные горожане только увеличат число павших, а времени учить вас – у меня нет. Тех, кто владеет боевым оружием, отберёт служитель Бушир в свой отряд. Остальные тоже будут мне полезны, но здесь, в городе. Я, мастер Чхоган, должен быть уверен, что в городе не сменится власть, пока мы будем выщипывать перья из Разрушителя под его стенами. Если горожане возьмут в свои руки охрану улиц и крепостной стены – это будет очень действенной помощью и мне, и Соргону. К тому же, будет много раненых. Да и убитых подобрать тоже кому-то надо. Могут ли горожане заняться этими делами, мастер, под вашим, разумеется, руководством?

– Мы сделаем всё, что в наших силах, Ваше Величество. А Вы...? Сможете ли Вы победить, Ваше Величество?

– Я сделаю всё, что в моих силах, мастер Чхоган. Только бы погода не подвела!

– Ночью будет снег, Ваше Величество. Имейте это в виду.

– Вы не ошибаетесь, мастер?

– Я – старик, Ваше Величество. Бывает, и ошибаюсь. Но мой ревматизм с тех пор, как выбрал мои суставы для проживания, ещё ни разу не подвёл меня, предрекая изменение погоды. А какого же изменения можно ждать в солнечный зимний день, если не снегопада?

– Спасибо за предупреждение и обещание помочь, мастер. Надеюсь, мне не придётся стыдливо отводить глаза при виде ковров вашей работы, и узор проведенного мной сражения будет не менее красив, чем узоры ваших изделий...

«– Какой слог, сир. Вам бы книги писать! И зачем Вы тратите талант впустую, изображая короля?»

«– Ты слышала, Капа – будет снег! Все боги Соргона стали на мою сторону! Какая жалость, что я не верю в богов...»

«– Ваша самонадеянность, сир, не знает меры. Если мне не изменяет память, то это Вас поставили на сторону богов Соргона и всего прочего его населения. А верите Вы или нет – значения не имеет, пока Вы делаете то, для чего призваны».

«– Нет, ты какая-то явно ущербная. Ни радости, ни сопереживания радующемуся. Только бы зудеть, зудеть и зудеть. Неужели ты не понимаешь, что завтрашняя победа...»

« – ...Ваш экзамен на короля и полководца. Понимаю, не дура же, в конце концов».

6.

– Рад видеть, что хоть один барон вместо болтовни занят делом, – Василий остановился рядом с Кайкосом, – Сколько вы привели людей, барон?

– Сто пятьдесят всадников, как и обещал, Ваше Величество, – Кайкос выпрямился, вытирая мокрую руку о плащ: пробовал, не схватилась ли вода в бочонке, – Медленно замерзает...

– А вы, барон, прикажите добавлять туда снега – дело пойдёт быстрее. Где Даман, не видели?

– Выехал с разведкой по Аквиннарской дороге, Ваше Величество. Скажите, это правда, что Вы отказались от помощи других баронов?

– Кроме вас, барон, мне никто её пока что не предлагал. Поэтому я вправе сомневаться в искренности этих предложений, когда они поступят.

– Но многие выразили желание сражаться...

– За эти два дня бароны выразили столько желаний, пожеланий, хотений и недовольства, что... Их судьба, пока что, резерв. Кто долго думает и рассчитывает, никогда не добивается славы – просто не успевает за ней. Бальсар, идите сюда! Смотрите, маг, там, где в первый ряд ставят бочонок с замёрзшей водой, вернее, уже со льдом, не удаётся закрепить наружную доску стены: гвоздь или гнётся, или не держится в раскрошенном льду. Прикажите на все места креплений ставить сосуды с водой. Только добавляйте в них снега – быстрее схватится. И гвоздь, вмороженный в сосуд, будет отлично держаться. Как дела у сэра Эрина?

– С курганом он ещё ждёт, а стена... Вы там не были, сир?

– Я только подъехал. Что-то не получается?

– Это надо видеть. Гномов меньше, чем людей в любом другом отряде, но они почти закончили укрепление. Свой участок, я имею в виду. А всякие хитрости монтировать не спешат, хотят сохранить тайну. А как тут её сохранишь? – Бальсар кивнул на хорошо различимую городскую стену, густо усыпанную зрителями. Среди множества людей на крепостной стене король увидел группу щегольски разодетых франтов.

– Никак, бароны заявились поглазеть на ненормального короля? – Василий переложил шлем так, чтобы его без особого труда различили со стены, – В эту ночь верный человек пообещал мне снег, так что Эрин правильно ждёт. Сколько-то секретов нам иметь не помешает. Вы осмотрели крепостные ворота? Как, сможете?

– Смогу, если меня закроют на некоторое время. Иначе скандала не избежать.

– Нам не скандал страшен – огласка. До времени никто не должен знать о внесенных вами улучшениях в запоры ворот. Вдруг задумаются, а то и догадаются. А этого никак нельзя – больно будет.

– Не люблю я, когда больно, сир...

– Не только вам, дорогой маг, будет больно. Всем нам. Что случилось, Готам?

– Посмотрите, Ваше Величество, в поле, за укрепления.

Все трое с трудом пробрались через беспорядок начатого городскими стражами строительства и увидели забавную сцену: не менее двух сотен человек стояло перед позицией на коленях или сидело на корточках, а несколько верховых, среди которых король узнал Дамана, пытались отогнать их дальше в поле. Когда всадник очень уж сильно наезжал на кого-то из этих сидячих демонстрантов, столь неожиданных в Соргоне, тот просто переходил на другое место поблизости и там принимал прежнюю позу. Ругань лейтенанта и его солдат не производила и вовсе никакого действия на упрямцев.

– Как называется ваша игра, лейтенант?

Увидев сверкание Короны, все, сидящие на корточках, тут же стали на колени, как и их товарищи. Лейтенант бессильно развёл руками – ничего, мол, сделать не могу.

– Столько народу и все – глухонемые? Я жду объяснений!

Заговорил человек неопределённого, из-за чёрной щетины, возраста:

– Я могу объяснить, Ваше Величество, что здесь происходит, – голос был густой, низкий, и казалось, что не слова срываются с губ говорящего, а речь его кусками выпадает изо рта, – Моё имя – Котах. Я тот самый Котах-разбойник, которого знают все...

– Мне неизвестно ваше имя. Кому-нибудь из вас, господа, оно известно?

– Я слышал что-то такое, – Даман мучительно напряг память, – Вроде грабит только мужчин, и всё с какой-то смешной изюминкой, не просто так. Убийств, говорили, за ним не водилось – дальше избиения он не заходил. Больше ничего не упомню – года два о нём слышно не было.

– Благодарю, лейтенант, за благоприятный отзыв обо мне. Крови на моих руках и сейчас нет, но она у меня на совести: я из тех, кого сегодня не смогли повесить эти жалостливые горожане. Нам посулили золотые горы в скиронских Храмах, но об убийствах и речи не было. Тем более женщин и детей. Я чувствую себя обманутым лживыми посулами и желаю отомстить тем, кто меня втянул в это грязное дело.

– Разве тебя привели в Скирону насильно? Или на площадь перед одним из Храмов тебя волокли на верёвке? Не лжёшь ли ты сам, пытаясь выказать себя невинной жертвой чужого коварства? Идти грабить столичный Храм целой армией и верить, что всё обойдётся без крови? Ты же не ребёнок, Котах.

– Ваше Величество, пока не началась вся эта ерундовина на площадях, вся моя армия состояла из двадцати моих людей, с которыми я трудился на дорогах Соргона. И ни один из нас не предполагал ни такого количества участников, ни такого способа действий. Все мои люди были рядом со мной, и ни один из них не убивал, Ваше Величество. Нас так и взяли, всех вместе, и никто из нас даже не обнажил меча. Мы и сейчас все здесь, но безоружные.

– И какой же процент от суммы награбленного вы собираетесь мне выплачивать, если я вооружу вас?

– Мы не просим вооружать нас для большой дороги, Ваше Величество. Умоляю Вас не смеяться над нами. Мы просим дать нам мечи и указать место в завтрашнем бою. Это единственная милость, о которой мы просим Вас, Ваше Величество. Вы не знаете, что у нас здесь после этих похорон, – Котах постучал кулаком в широкую гулкую грудь, – Нет, не знаете...

Из глаз разбойника потекли слёзы.

– А ты, Котах, знаешь, что у меня здесь? – король тоже постучал кулаком по груди, – И не только из-за похорон. И не у одного меня. У него, у него и у него тоже, – Василий показал на своих спутников, – И что там будет, когда всё это кончится. Может, нам всем всплакнуть вместе с тобой? А? Что скажешь?

Котах вытер слёзы и с отчаянием посмотрел на короля:

– За слёзы простите меня, Ваше Величество. Это слёзы бессилия. Если Вы нам откажете, мне останется только повеситься самому – я не смогу жить с таким грузом на совести.

– Раз у тебя есть совесть и на ней есть груз – ты будешь носить его всю жизнь. И что бы ты не сделал, этот груз не станет меньше – уменьшить его невозможно, как невозможно вернуть к жизни похороненных тобой людей.

– Пусть так, Ваше Величество! Но, сражаясь на Вашей стороне, я не увеличу его. И, может быть, прежде, чем умру, спасу чью-то жизнь, и Поводырь, определяя моё место в том мире, куда уходим мы все, не осудит меня так же строго, как осудили люди. Дайте нам мечи, Ваше Величество, и, клянусь, Вы никогда не пожалеете об этом.

«– Капа, что ты слышишь от них?»

«– Я ещё не очень хорошо разбираюсь в тонкостях человеческих чувств, но, по-моему, это – надежда, сир».

– Как получилось, Котах, что ты не знал о том, сколько вас собралось для грабежа Храмов?

– Я со своими людьми жил у знакового скупщика краденого...

– Вчера, на допросах, никто из вас не назвал адреса, по которому жил в Скироне. Вы получите оружие и место в бою, когда укажете, где укрывались до нападения. Я не желаю повторения вчерашнего: пока мы будем сражаться, город останется беззащитным. Лейтенант Даман, вы со своими солдатами проверьте все указанные адреса. Окажут сопротивление – пленных не берите. Нам негде их держать и охранять некому. Этим – выдайте из дворцового арсенала оружие и доспехи. С пополнением вас, барон Готам.