1.

« – Что со мной происходит, Капа? Неделю назад я был безвольным слюнтяем, не способным не только отвечать на удары судьбы, но даже хотя бы стоять под ними. Опустившийся непротивленец – вот кто я был неделю назад. А теперь обрекаю сотни людей на смерть, не моргнув глазом. Где была эта твёрдость раньше? Почему я не мог проявить характер в своей земной жизни и мотался по ней, как то, что не тонет, в проруби? Я с памятью Фирсоффа приобрёл жестокость? Так нет же, не похоже. Те девять дней его жизни, что я помню, не были днями жестокого правителя. Если не был жестоким он, то почему стал жестоким я? Что-то испортилось в тебе?»

« – Нет, сир. Я здесь ни при чём. Ни память Фирсоффа, ни боевая память королей, ни любовь к лошадям никак не повлияли на Ваш характер. Неделю назад Вы были таким, каким хотели быть. Мне трудно разобраться в причинах, но Вы играли в слюнтяя, как дети играют в войну или в куклы. Зачем? Мне не дано этого знать. Ищите ответ сами. Вам очень хотелось быть несчастным – и Вы им были, насколько это возможно для человека с совершенно другой судьбой. Признайтесь, что Вам так и не удалось полностью опуститься: Вы не достигли дна общества, и никогда бы не достигли. Вам не дано быть неудачником, и в этом, извините за каламбур, и состоит Ваша подлинная неудача. Что же касается жестокости, то я не вижу её в Ваших поступках. Вы очень красиво принимали Корону, сир, и выполняете сказанное Вами. В Ваших руках и Корона, и власть, и ответственность. Сейчас ответственность заставляет Вас применить власть подобным образом, и жестокости здесь нет ни грамма. Война с Масками – война на истребление, сир. Одной переменой власти Маски не ограничатся. Не зря же они берут под контроль своих союзников. Нет, жестокостью Вы не страдаете. Кстати, Ваше нытьё по поводу «справлюсь», «не справлюсь» – часть Вашей игры в несчастного. Представляете, каково слушать это, когда знаешь, что наблюдаешь игру? Я рада, что смогла высказать Вам правду, сир».

«– Чего-чего, а правды твоей я уже столько наслушался... Ладно, замнём. Значит, ты считаешь, что я – не изувер, не деспот и не кровопийца?»

«– Ну что Вы, сир! Если Вас начнёт заносить – я же не буду молчать. Что заслужите, то и услышите».

«– Рад узнать, что буду вовремя предупреждён, когда начну портиться от власти. Выслушаю и не пойму – уже испортился».

«– А я заранее предупрежу. Намного – заранее».

2.

– Что ты теперь думаешь про нашего короля? – Бальсар отложил в сторону лист с текстом указа, – Похоже, Корона не ошиблась в выборе.

– Почему она должна была ошибиться? – Эрин уже читал и листом не заинтересовался, – Я видел глаза короля перед тем, как он принял Корону. Ты спал ещё. А я немного неудачно пошутил. Он посмотрел на меня. Всего мгновение смотрел, я имею в виду, ТАК смотрел. Потом глаза стали прежними. Но мне до сих пор не по себе, когда я вспоминаю то, что увидел. Я и присягнул потому, что захотел быть рядом с ним, когда он возьмётся за Соргон по-настоящему. При нём мы, гномы, больше не будем чужими в этом мире.

– Всё мечтаешь о гномьем государстве?

– Уже нет. Гномье государство – ненужная затея. Нам больше пользы принесут равные права с людьми.

– Тогда вам придётся стать подданными разных королевств. Сейчас вас разделяют только границы и расстояния, а будут разделять ещё и законы. Ты откажешься от Старейших? Отречёшься от них?

– Равные права – это не подданство, Бальсар. Это разрешение на покупку земли, на разработку горных богатств. Соргон – одни горы. Соргон – словно создан для гномов. Как много мы можем сделать и для себя, и для людей, если получим равные с вами права. Василий нам даст их...

– Ты говорил с ним об этом? Он обещал?

– Зачем? Чтобы моя служба королю стала торговой сделкой? Я не наёмник, Бальсар, и не хочу, чтобы так думали. Король достаточно умён, он поймёт, как лучше всего вознаградить гномов за верную службу.

– А если не догадается?

– Я только начал службу, а уже – рыцарь, а значит, дворянин. Я – князь ордена Короны. Меня нечем больше награждать, кроме земли, Бальсар. А земли у короля будет масса, земли, конфискованной у мятежных баронов. Он будет раздавать землю своим соратникам, отнимая ее у изменников.

– Почему ты решил, что он станет отнимать баронские поместья?

– Ты же читал указ! Маг, ты ничего не понял? Король никогда не позволит существовать родовым именам, запятнанным изменой. Могу спорить на что хочешь, что Фальков и Кадмов в Скиронаре больше никогда не будет. Спорим?

– Нет, я спорить не стану. Я подожду, посмотрю. Мне трудно понять логику поступков короля, но результаты он получает весьма впечатляющие: Скирона фактически принадлежит ему, Баронский Совет не имеет ни власти, ни уважения, Храмы формируют для него отряды. Победа над Масками положит Скиронар к его ногам. А он в Соргоне всего двадцать часов.

– То-то и оно, Бальсар, то-то и оно!

– А ты заметил, Эрин, что король не спешит с разрешением обращаться к нему «сир»?

– По-моему, правильно делает. Если каждый проходимец будет запросто обращаться к королю, словно к приятелю в пивной, уважение к власти Его Величества упадёт до того же уровня: «Ты меня ув-важ-жаешь?», – гном похоже изобразил пьяный лепет, и Бальсар рассмеялся, – Василий разрешает называть себя «сир» только тем, кому доверяет, кто принял сторону Короны и готов сражаться с Масками. Такое разрешение получил Брашер и, кажется, Бушир. И ещё: так король отделяет своих подданных от остальных соргонцев. Из местных никто такого права не получил, и не получит до присяги. Ты со мной согласен?

– Бушир – не подданный Короны.

– Он – раттанарец, и ничего против не имеет, скорее, даже в восторге, что король руководит им.

– Его Величество не спит? – в кабинет влетел, иначе и не скажешь – так стремительно двигался, Готам, – Мне было приказано доложить по выполнении...

– А, это вы, барон! – из спальни, зевая, вышел король. Он не выдержал и улёгся под роскошный балдахин, не сняв ни доспехов, ни сапог.

Короткий сон освежил Василия, а, может, и Капа постаралась – помогла восстановить силы. Спать, правда, всё ещё хотелось, но не было уже той чугунной усталости, когда даже мысли становятся неподъёмными и клонят голову к земле, – Что вам удалось узнать? Тысяч девять-десять по всему Скиронару, не так ли?

– Верно, Ваше Величество. А Вы откуда знаете?

– Значит, Фирсофф был прав. Человек без Лица может управлять примерно десятью тысячами лысых.

«– И неправда Ваша, сир! Король Фирсофф не знал, что Маска управляет лысыми, и сколькими одновременно – тем более не знал!»

«– Но он же понял, что лысые – это пропавшие люди. И что пропавшие люди где-то собираются и вооружаются, и что оружия закуплено на девять тысяч тоже знал. Он просто не успел сделать вывод: его убили, когда он догадался. Ну, почти догадался».

– Вы думаете, что он один, этот Человек, сир?

– Думаю, да. На каждое королевство – по одному. Если бы было больше, проповедники не угрожали бы приходом одного, говорили бы не о посланце, а о посланцах. Так и будем считать: десять тысяч лысых и с тысячу баронских дружинников, если бароны не подняли всех своих вассалов. Но тысяча конников у них есть, не меньше.

– Я советую, Ваше Величество, считать три тысячи конных: бароны, кроме дружины, разрешенной законом, всегда имеют некоторое количество вооружённых слуг. Три тысячи, не меньше, Ваше Величество.

– Что ж, поверим специалисту, барон Готам. А что есть у нас? У нас имеется: тысяча сто боеспособных дворцовых стражей (при условии, что охрану дворца смогут нести раненые), ваша дружина, Готам – ещё сотня всадников, от ста до ста пятидесяти людей Кайкоса, цветная конная сотня Бушира. Всего тысяча четыреста конников. Пехота: четыреста пятьдесят цветных, но тогда Храмы останутся без защиты, да сорок гномов сэра Эрина. Барон Готам, вы уже сумели очаровать городских стражей? Нам хоть половину их вывести в поле.

– Побегут, Ваше Величество. Я же докладывал, что побегут.

– Но сколько-то продержатся? Будем рассчитывать на три тысячи городских стражей. Готам, сделайте, что сможете, но три тысячи стражей должны быть готовы на послезавтра, на утро. Как же мы слабы!

– Вы не посчитали баронских дружин, Ваше Величество. Тех, что отвели в резерв с бароном Крейном.

– Этот резерв в бой вступать не будет, Готам. Если вы назовёте барона, которому я могу довериться – его дружину включим в нашу конницу. Можете назвать? Нет? Значит, под руководством Крейна они будут в резерве до окончания боя. Бальсар, я потом расскажу вам, как помочь Крейну удержать баронов около себя. Сначала надо взглянуть на место сражения.

– Ваше Величество, а почему Вы так уверены, что бой будет послезавтра? Три дня пути всаднику. Груженым лысыми саням и того больше.

– Я, Готам, уверен, что лысые пойдут пешком. И про послезавтра я говорю потому, что это – минимальный срок, за который подойдёт конница и будет в состоянии сражаться. Если бы не конница, лысые были бы здесь завтра. Я подозреваю, что они бегут сюда без сна и отдыха. Наверное, и едят на ходу. Если едят.

– Но этого не выдержит ни один человеческий организм!

– А Маскам какое до этого дело. Умрёт – заменят. В том-то и беда, что сражаясь с лысыми, мы истребляем собственный народ...

«– Сир, Вы говорите, как местный патриот. Я горжусь Вами!»

«– Мне иногда кажется, что ты готова любое дело опошлить. Нашла, что вышучивать!»

– ...истребляем и тем, что гибнем сами, и тем, что убиваем лысых. Поэтому пощады тому, кто стал на сторону Разрушителя добровольно, не будет никакой. Баронов, вступивших в союз с ним, я просто сотру из памяти человеческой.

Эрин победно посмотрел на Бальсара: «А я что говорил?»

– Вы хотите сказать, Ваше Величество, что...

– ... что наследовать предателям не будет никто. Не останется ни имён, ни гербов. Земли их будут конфискованы либо в казну, либо передам другим владельцам из числа тех, кто выдвинется на этой войне. Уже две вакансии в Скиронаре есть: Фальки и Кадмы.

– Но, может, и их подчинили силой, Ваше Величество?

– Силой подчинили лысых. А эти, наверняка, добровольно подставили свои головы...

«– Боже, какой я баран!»

«– Кто же рискнёт спорить с грозным королём! Хи-хи-хи!»

«– Да и ты хороша! Сама пролезаешь в голову короля и молчишь! Если та штука впитывается так же, как ты, то у вас должно быть что-то общее в устройстве. Как ты подсоединяешься к моим органам слуха, зрения, так и та подсоединяется. Может, ты сможешь определить по глазам, что ими пользуется не только хозяин. И управлять ты мной можешь – рукой двигала, глаза закрывала. Передача должна вестись постоянно: что видит, что слышит. Только во время разговора с Разрушителем – будет другой сигнал. Ты же лысых определяешь! Может, и передачу сможешь перехватить. Тогда мы сможем отличить агентов Разрушителя от присоединившихся к ним дураков и идиотов. Капа, постарайся, ты же умница!»

«– Теперь уже умница. А кто меня стекляшкой назвал?»

«– Так то когда было! Вспомнила!»

«– Вам, сир, следовало осмотреть головы агентов – поискать следы проникания. Уже потом решать, одинаковая у меня с «той штукой» конструкция или нет. Ошибочка, сир, ошибочка!»

– Бальсар, у меня к вам есть одно неприятное поручение. Если не уничтожили ещё тела пустоголовых, осмотрите их тщательно – может, найдутся следы операции: шрамы там всякие, просверленные кости и тому подобное. Я тоже хочу посмотреть на них внимательнее. Сразу как-то упустил, что по этим следам мы сможем находить шпионов Разрушителя простым осмотром подозреваемых. Поезжайте, Бальсар, сейчас. Сначала к Буширу: он или в Храме Разящего, или в Храме Лешего. Потом... Готам, куда свезли убитых бандитов?

– Их осмотреть уже нельзя: стражи свезли их в овраг за Раттанарскими воротами и сожгли. Сейчас жгут, Ваше Величество. Облили светильным маслом и жгут. Там один общий костёр – ничего уже не узнаешь.

– Значит, только к Буширу. И на допросах, может, обнаружится пустоголовый.

– Ваше Величество, а как эта штука внутри пустоголовых работает?

– Не знаю, Готам. Я же её сам не видел. В одном уверен: всё, что видит и слышит пустоголовый, видит и слышит Разрушитель. Это значит, что за нами постоянно наблюдают, и всё, что мы делаем, становится известно ему сразу же. Обмануть такого врага будет непросто. Но – попытаемся.

– Сир, я не знаю, как мне быть. Я не езжу верхом, мы, гномы, не ездим. А побывать на месте сражения мне надо. Может, я поеду санями?

– Сэр Эрин, поищите Астара. Он охотно даст вам несколько уроков верховой езды и подберёт умную лошадь для завтрашней поездки. Я не против вашей поездки на санях, но без верховой езды на этой войне не обойтись. И бойцов ваших надо учить. Но это потом. Решайте сами, как вам быть, но вы мне там понадобитесь.

3.

Пленных допрашивали в казарме. Король запретил их пытать, и тюремного палача не вызывали.

Брашер и Даман измучались повторением одних и тех же вопросов при полном отсутствии результата, потому что нельзя было считать удачей список имён и кличек бандитов с указанием мест рождения. Больше никаких сведений получить не удавалось: ни кто привёл их в город, ни где жили они до момента нападения. Вопросов о Разрушителе пленные словно не слышали, отвечая на них полным молчанием.

Приход Василия в сопровождении Готама обрадовал незадачливых сыщиков – он означал конец многочасовой тягомотине и предвещал близкий отдых.

– Что выяснили?

– Только это, сир, – Брашер протянул королю стопку исписанных листов.

– Ничего существенного, Ваше Величество, – дополнил Даман.

Король быстро перебрал листки, вернул их Брашеру и посмотрел на пленных.

Бандиты сидели на полу, обхватив колени руками и уныло понурив головы. Взгляда Василия никто не искал – только макушки, украшенные волосом разной длины и цвета, где изредка встречались проплешинки – рядами возвышались над вялыми плечами потерявших надежду людей. Прощения никто не просил, прощения никто не ждал.

«– Сир, один из них не такой, как все, – голос Капы звучал то ли неуверенно, то ли тревожно, – Им всем страшно, кроме одного. В заднем ряду согнулся ниже всех. Видите, сир?»

– Сколько их? – спросил король у Брашера, продолжая разглядывать макушки. «Будто кочки на болоте, – подумал он, – Только вся поросль вяло обвисла».

– Восемьдесят один, Ваше Величество, – удивлённо доложил Даман: в списках стояло общее число.

– Вы говорили уже со всеми? Хорошо. Начнём сначала. Поднимите-ка того, из заднего ряда, который почти сплющился от старания быть незаметным. Да-да, этого.

Солдаты резко подняли и поставили на ноги указанного Василием человека.

– Подведите его сюда. Посмотри мне в глаза. Ну, что же ты?!

Пленный неохотно поднял голову и посмотрел королю в глаза.

«– Капа, что ты слышишь в нём?»

«– Всё то же: отсутствие страха. Он хочет испугаться, но не может. Страх очень глубоко, спрятан за барьером или стеной. Не знаю, как сказать...»

«– Больше ничего не определишь?»

«– Нет, сир, ничего».

«– Тогда я задам ему вопрос. Будь внимательна. Готова?»

«– Да, сир».

– Что обо мне сказал слуга Разрушителя?

– Что ты умрёшь, – пленный ответил без паузы, не раздумывая. Тут же ноги его подкосились, и мёртвое тело ничком вытянулось у ног короля. По полу растеклась, вокруг головы, лужа знакомого гнойного цвета.

«– Ну что, Капа?»

«– Ничего понятного, сир».

«– А непонятного?»

«– Тоже ничего. Я не виновата. Просто не знаю, что искать, сир».

«– Я тебя не виню, Капа».

«– Да?! А – похоже!»

– Лейтенант, пусть тело отнесут вашему магу-лекарю. Я скоро туда подойду. Продолжим беседу, господа?

Пленные с ужасом смотрели на мерзкое пятно на полу, избегая взгляда Василия.

– Подведите ко мне этого, – король указал пальцем. Несчастный дёрнулся и повалился на бок. От него шарахнулись, но гнойной лужи не было.

– Обморок, Ваше Величество, – Даман отпустил приподнятое веко упавшего, – Обыкновенный обморок.

– Повторите допрос, Брашер. Разрушитель больше за ними не наблюдает – авось, разговорятся. Пойдёмте, Готам, поглядим, как устроен пустоголовый.

4.

Утро принесло облегчение: мучавшие Василия кошмары прекратились, едва он открыл глаза. Неприятные воспоминания, правда, остались, но это были воспоминания о реальных вещах, а не о жутких сновидениях.

«– Моё Величество, вы уже встали?»

«– К счастью, я не умею спать. А то и мне бы привиделось нечто подобное. При моей-то впечатлительности! Вы представляете, сир?»

«– Почему твоё впечатлительное Величество не помешало моим кошмарам? Твоя обязанность, как мне помнится, следить за моим здоровьем. Или Соргону понадобился сумасшедший король? Ещё одна ночь таких сновидений, и я, несомненно, стану им. В чём же дело, Капа?»

«– Не было команды, сир. Я решила, что Вам нравится: всё-таки – испытание мужества».

«– Испытанием мужества для меня было изучение пустоголового. Одно радует – что не без пользы. Плохо зажившая ранка на темени и круглое отверстие под ней – механическое вмешательство. Совсем не то, что твоё впитывание. Мы имеем дело с механикой, а не с магией. Это радует, Капа! И мы можем легко определять агентов Разрушителя...»

«– Как же, как же, сир. Обрейте всё население Соргона налысо в поисках агентов, и потом не сможете отличить их от лысых Разрушителя. Что, не так?»

«– Так, так, Капа».

«– И, вообще, зачем Вы завели этот разговор? Смотрите, есть опять не сможете. Падёте на поле боя не от вражеской руки, а от голода».

«– Что мне в тебе нравится, так это твой неистребимый оптимизм».

– Ваше Величество, когда мы выезжаем?

– Вы тоже хотите ехать, Астар? А как же дворец? На кого оставите?

– Найду, на кого, Ваше Величество. Такие события происходят, а я – в стороне. Неужели во всех Ваших планах нет места для министра Двора? Неужели ни мой опыт, ни мои знания не найдут применения в это историческое, да-да, историческое время?

– Кем вы были до министра?

– Лейтенантом дворцовой стражи.

– А до этого?

– Сержантом в ней же.

– А до стражи?

– Конюхом, Ваше Величество. Из конюхов – в солдаты, и вверх, по лестнице карьеры.

– А до конюха? С чего началась ваша головокружительная карьера?

– До этого, Ваше Величество, я родился в крестьянской семье.

– Сможете ли вы изобразить крестьянина?

– Я с Вами серьёзно, Ваше Величество, а Вы – шутить! – Астар не сдержал обиды, – Простите, Ваше Величество.

– Я не шучу, Астар. Возможно, я найду вам дело. Очень важное дело. Посмотрим на месте. Поедем, когда все будут готовы: барона Крейна я пригласил на девять утра. Дождёмся и – тронемся.

5.

Выезд на осмотр места, предназначенного к бою, был достаточно пышным, как сказал король (или просто торжественным, как тут же поправила Капа), для того, чтобы привлечь внимание самого ленивого наблюдателя и бездарного шпиона к планам Василия.

Открывали процессию дворцовые стражи под командованием Дамана. Лейтенант ехал впереди сотни солдат и покрикивал на прохожих, требуя дорогу для Его Величества. По указанию короля, он не умолкал и на совершенно пустых улицах, от чего быстро собиралась толпа зевак, и дорогу Его Величеству приходилось, действительно, прокладывать.

Следом за сотней стражей ехали Бальсар, Астар и, между ними, неумело сидящий верхом сэр Эрин. Держался он в седле неважно, и, если бы не помощь министра и мага, давно свалился бы на дорогу.

Всё же выглядел гном внушительно, умело напуская на себя бравый вид, и не всякий опытный наездник смог бы увидеть в нём новичка.

Следом за этой троицей ехали бароны Крейн и Готам, и Крейн ни на мгновение не умолкал, что-то втолковывая Готаму. Тот не соглашался, но и не спорил. Военного министра больше интересовало происходящее на улицах, чем гневные тирады Крейна.

За ними, чуть поотстав, ехал король, демонстрируя народу иллюминацию из хрусталя и драгоценных камней. Василий, по-прежнему, был в одежде гнома и нисколько не смущался этим. Внешний вид уже не имел для его планов никакого значения. Ну, почти не имел. И это-то «почти» и требовало гномьего костюма.

Отстав на полкорпуса, ехали Брашер и Бушир, и иногда кивали на редкие реплики Василия.

Десять раттанарцев ехали двумя цепочками – по пять – отделяя короля и его спутников от толпы.

Пёстрая не только повязками, но и разнообразием что одежды, что коней, за королём держалась сотня цветных кавалеристов Бушира. Их строй имел вид неорганизованной оравы, но энтузиазм и оказанный королём почёт придавали этой ораве бодрое и жизнерадостное выражение.

Замыкала кавалькаду ещё одна сотня дворцовых стражей.

Барабанщики и глашатаи, высланные Василием ещё час назад, уже оповестили город о смене власти, и народ охотно сбегался посмотреть на раттанарского короля, предъявившего, пусть и временно, права на Скирону. Его не приветствовали, ему не свистели и не улюлюкали. Просто глазели и – всё!

Оживление пробегало по толпам народа, когда замечали Эрина:

– Глядите – гном!

– Гном на коне!

– Где? Где гном?

– Да вот же, вот он!

Эрину махали руками, ему хлопали. Кто-то умудрился метким броском уронить ему на нервно вцепившиеся в повод руки букетик засушенных цветов – где их возьмёшь зимой, свежие-то?

Эрин, не понимая, вертел головой, и смущённо улыбался в рыжую бороду.

Причина неожиданной славы была проста: гномы отстояли Храм Матушки, с которым тесно была связана половина жителей Скироны, так как ни одни роды, ни излечения всяких женских недугов, не обходились без рук её, Матушки, жриц. А если рады жёны, то их мужьям очень редко удаётся избежать участия в этой радости. И мужья криками поддерживали энтузиазм женщин, особенно охотно от того, что гном не возбуждал ни в ком ревности.

«– Сир, у Вас завёлся конкурент. Глядите в оба, а то останетесь без трона».

«– Что-то в тебе воронье завелось».

«– Что же – ворона очень мудрая птица».

«– Вот только каркает не по делу. Что ты имеешь против единственного в Соргоне рыцаря?»

«– Что верно, то – верно. Джентльмен. Не как некоторые».

«– Ты о себе, что ли?»

«– Я не могу быть неджентльменом, сир. Я могу быть только – не леди».

«– А, так вот как это называется! Что-то подобное я подозревал, но не был уверен. О, приехали! Вот оно, ратное поле! Посмотрим, посмотрим».

Но смотреть особенно было не на что. Поле, как поле.

Начиналось оно сразу за подъёмным мостом и от стены города отделялось широким рвом с замёрзшей водой. Дорога на Аквиннар отрезала это поле от такого же мёрзлого озера, так что левый фланг можно было обезопасить, разбив на озере лёд.

Оставив свой воинский эскорт на дороге, Василий поехал осматривать позицию. Особо его заинтересовал курган, находящийся примерно на середине, между озером и глубокой лощиной, вдоль которой, по краю поля, стояли присыпанные снегом стога. От кургана до рва было не более ста шагов, и в этот промежуток ныряла ещё одна дорога, которая шла от подъёмного моста до едва виднеющейся деревушки. Дорога эта была узкой, чуть шире саней, и, что очень понравилось Василию, ныряла в лощину.

С трудом взобравшись на курган, великий полководец убедился, что лощина с него не просматривается, а значит, не виден и тот кусок дороги, что идёт через неё.

«Надо ещё со стены посмотреть: вдруг видно оттуда?»

Сопя и тяжело отдуваясь, на курган всползли остальные...

«– ...штабисты, – тут же подсказала Капа, чем показала, что на короля совершенно не обижена, – Советую Вам, сир, стога у лощины сжечь».

«– Ни к чему: они с противоположной стороны от дороги на Аквиннар. Отсюда не полезут».

– Н-да, неважное поле для боя, Ваше Величество, – Готам нахмурился, – Бой надо в городе давать. На стенах, – поправился он.

– А мне нравится, барон. Как вы думаете, сэр Эрин?

– Вы мне только укажите место, где стать гномам, и, пока мы живы, там никто не пройдёт. И не проедет, – добавил, поморщившись от боли – отбил копчик за короткую езду по городу.

Василий на листе бумаги набросал примерное положение своих сил: войск, с трудом, хватало от озера до кургана.

– Позиция у нас будет примерно такая. Вы, лейтенант Даман, со всей нашей конницей, займёте дорогу. Вы, надеюсь, понимаете, что если вас с неё собьют, нам всем – крышка. Конец, в смысле, конец. Вы, Бушир, со своими цветными займёте вот этот отрезок. Далее в сторону кургана станет городская стража под вашим, Готам, командованием. Ну а сам курган оборонять буду я с раттанарцами. Вы, сэр Эрин, станете тут, прикрывая курган с фронта и правого фланга. Ваша задача, барон Крейн: вы с баронскими дружинами скроетесь в городе у крепостных ворот и по моему сигналу, не раньше, откроете ворота и нанесёте удар в тыл противника. Со стены вы легко определите точное место для удара. Вот такой у меня план.

– В Вашем плане, Ваше Величество, полно слабых мест. Ваш план, извините, самоубийство. Отрядам некуда отступать, если станет слишком трудно. Правый фланг вместе с Вами вывести в тыл невозможно.

– Барон Крейн, я не собираюсь отступать. Мой план построен на том, что главной целью буду я. Весь удар Масок будет направлен на курган, чтобы уничтожить последнюю Корону. Вы думаете, я рад быть мишенью? Но иначе нам не победить. Вам, господа Бушир, Готам и Даман надо быть готовыми к тому, что придётся драться в окружении. Единственный путь отхода, который я разрешаю вам – к кургану. Не бегства, заметьте, а отхода. Чтобы нас не сбили сразу, за оставшуюся часть дня и ночь мы построим укрепления перед каждым отрядом пехоты и вокруг кургана. Особенно сильно следует укрепить наш правый фланг. Жаль, что с той стороны нет ещё одного озера.

– Лёд на озере прикажете взломать, Ваше Величество? – Даман не спорил, и не собирался: приказ есть приказ, и он искал пути наилучшего исполнения.

– И на озере, и во рву. Пусть у них не будет другой дороги в город, как через ваш резерв, Крейн. Бальсар, вы, как строитель, будете очень полезны при разработке плана укреплений. Как вы думаете, какой материал лучше всего использовать?

– Самое простое – доски, снег, вода. Можно поставить частоколы, но в мёрзлой земле сложно выдолбить...

– Мы и не будем. Наши укрепления должны простоять один день под атакой врага, на большее я не рассчитываю. Что вы говорили о досках и прочем?

– Нарезать лежалый снег глыбами, переложить досками и полить водой: к утру Вы, Ваше Величество, будете иметь вполне приличные крепостные стены везде, где пожелаете. В них можно навмораживать остроги, рогатки, копья, чтобы труднее было подойти. Если стену сделать наклонной и полить водой, по этому катку никто не взберётся.

– Прекрасно. Мы с вами набросаем эскизик укреплений, и начинайте строить. Я, господа, хочу посмотреть, какой обзор открывается со стены города, всё ли вам будет хорошо видно, барон Крейн. Идёмте на стену, господа, посмотрим оттуда.

Покорные штабисты неохотно потащились вслед за королём на крепостную стену. Бальсар и Эрин поотстали: гном с удовольствием разминал ноги, радостно топоча подошвами сапог по неподвижной земле – земля была рядом, согнись и трогай, и при взгляде на неё не кружилась голова, да и натруженный копчик потихоньку прекращал ныть, не стукаясь больше о твёрдое седло. Маг же пошёл было со всеми, потом вернулся к кургану и начал широкими шагами вымерять расстояния, намечая примерное положение будущих позиций.

– Почему город не сроет этот прыщ? – король, со стены, ткнул пальцем в курган, – Торчит посреди поля, как бельмо на глазу.

– Это могила Древних, Ваше Величество. Зачем беспокоить прах исчезнувшего народа? – Готам пошлёпал губами, подбирая слова, – Не стоило бы возле неё затевать возню со сражением. Мало ли что...

«– Капа, ты ничего не говорила мне о Древних!»

«– А я знала?! Ну, Древние и Древние. О них мало что известно. Так, сказки одни».

– Они были – воины?

– Кто знает, Ваше Величество. Может быть...

– Ладно, постараемся не шуметь: лысые атакуют молча, да и нам с какой такой радости орать. Другого места для боя у нас всё равно нет.

Крейн покосился на короля, стараясь незаметно определить, нормальный ли он. Можно подумать, что весь шум в битве только от криков. Ненадёжный он какой-то, этот свалившийся на голову раттанарский король. Непонятный. И невоспитанный. А другого – нет! Вот и ломай голову, как быть.

– Значит так, господа! Всех конников разослать по городу – пусть ищут деревянные ящики вот такого примерно размера, – Василий показал руками, какого, – Надеюсь, у вас умеют делать ящики без щелей? Впрочем, щели можно замазать глиной. Снежные глыбы – это хорошо, но кирпичи из ящиков будут надёжнее. Барон Крейн, не смотрите на меня так – я не тронулся. Зальём в ящик воду и получим прочный, пока морозы, кирпич.

– Какой высоты Вы желаете построить укрепления, Ваше Величество?

– Метра два – два с половиной. Выше нельзя – Маски могут не пойти в атаку, а мне не хотелось бы затягивать возню в Скиронаре. Моё королевство тоже нуждается в помощи. Завтра мы прищемим Разрушителю нос. Сэр Эрин, к вам у меня такая просьба: нельзя ли этот пышный султан, – Василий показал на гребень своего шлема, притороченного к седлу, – сделать белого цвета, чтобы мой шлем было видно издалека. Оглянется солдат на курган, увидит белый султан и поймёт – король на месте, всё в порядке, и будет сражаться ещё лучше...

«И это – король! О боги, какой бред он несёт! Ещё этот идиотский указ, – Крейн с тоской посмотрел на небо, – Поеду-ка и я ящики искать...»