Художественный салон соседствовал с какими-то навороченными бутиками и создавалось впечатление, будто он попал сюда случайно: никаких тебе вычурных неоновых витрин и полуголых красоток. Но то, что он предлагал своим клиентам, безусловно, было выше всяких похвал, особенно, если вы относите себя к людям, желающим не слиться с общей массой, а носить пусть мелочь какую-то: украшение или аксессуар, но единственное в своем роде. Я бродила от прилавка к прилавку, любуясь всякими кожаными украшениями и совершенно забыв, зачем я здесь и прикидывала, сколько я всего могу тут прикупить. Так бы я, наверное, и ушла оттуда, осчастливленная новыми приобретениями, если бы меня не окликнула симпатичная пожилая женщина:

- Девушка, это, наверное, вас Игорь прислал? Обзвонился уже весь: волнуется, добрались вы или нет.

- А как вы меня узнали? – удивилась я.

- По романтическому облику, чувствуется рука мастера, - засмеялась она, - проходите, сейчас что-нибудь придумаем. Меня зовут Татьяна Владимировна, - представилась она и, взяв меня за руку, повела куда-то вглубь салона.

- Вот, здесь у меня мастерская, - обвела она рукой просторное помещение, где повсюду были развешены всевозможные наряды.

Такие, что просто дух захватывало: тончайшей вязки, украшенные бисером или вышивкой, сшитые из разноцветного льна и шелка, современных фасонов, но будто бы сошедшие с картин прошлых веков. Не выдержав испытания этой красотой, я без сил опустилась на стул, по счастливой случайности стоявший рядом, а то бы, наверное, на пол шлепнулась. Слишком много впечатлений за один день. Татьяна Владимировна засмеялась:

- У всех первая реакция такая, правда, есть такие, что начинают бегать по всей мастерской и хватать все подряд. А я считаю, что надо выбирать платье, которое пусть будет одно, но вне моды и времени. Посиди-ка, я сейчас, - замолчала вдруг она и, скрывшись за стойкой, увешанной, на мой взгляд, сплошными шедеврами легкой промышленности, начала бормотать:

- Точно, именно оно, как я сразу не догадалась, и размер тютелька в тютельку будет, где же оно, сейчас, сейчас, - она появилась передо мной держа в руках замечательнейшую вещь: это было маленькое черное платье, длиной чуть ниже колена, без рукавов, связанное крючком из тонкой-тонкой пряжи какими-то мельчайшими узорами, в глубине которых слегка мерцали крошечные прозрачные бусинки. Чехол или подклад на котором держалась вся эта чудо-конструкция был тоже черного цвета, но с каким-то вишневым отливом, в общем, не платье – мечта.

- Вы уверены, что я в него влезу, - затаив дыхание, осторожно взяв в руки платье, спросила я.

- Абсолютно! Примерь!.

В зеркале отражалась не я, точнее я, конечно, но не та, что

присутствует в реальной жизни, а та, какой я бы хотела быть: это платье действительно шло мне необычайно: простое, непритязательное и в то же время выглядевшее абсолютно шикарно.

- Ну, что я говорила, - удовлетворенно воскликнула Татьяна Владимировна, - будто на тебя шила: все как надо: полная гармония внешнего и внутреннего содержания. Только туфли надо в масть. В общем, так пойдешь сейчас по обувным, и настаивай на примерке, чтобы непременно с платьем можно было прикинуть. А из украшений, наверное, сюда подошла бы цепочка с маленьким кулоном с капелькой жемчуга и серьги такие же, у нас, кажется, есть такие в отделе бижутерии. А еще возьми вот это – и она протянула мне полупрозрачный палантин вишневого цвета..

Класс! – воскликнула я, - вот такие тряпочки я действительно люблю.

В отделе бижутерии я и вправду выбрала себе подходящие украшения и даже помимо цепочки серег приобрела браслетик, тоже украшенный жемчужинами. Поблагодарив Татьяну Владимировну и договорившись, что на днях я еще зайду в салон, чтобы пополнить свой гардероб, я отправилась в обувной поход. Впрочем, блуждать долго не пришлось, буквально в первом же, попавшемся на моем пути магазине я нашла то, что мне было нужно: симпатичные открытые туфли с ремешками на щиколотке и сумочку к ним. Пройдясь еще по нескольким магазинам уже без особой цели, но приобретая всякие приятные мелочи, я вполне удовлетворенная и уже изрядно уставшая остановила такси и отправилась в гостиницу. Димки к счастью еще не было: очень мне уж хотелось сначала самой вдоволь повертеться перед зеркалом в обновках, прежде, чем предстать пред его светлые очи. Занырнув по быстрому в душ, с удовольствием распечатав хрустящие упаковки с бельем и чулками, и с таким же удовольствием надев это все на себя, я, наконец, достала из пакета свое замечательное платье. Как здорово, что на свете существуют вещи, которые не надо гладить! Платье смотрелось просто отлично, ну и я в нем – тоже. Повертевшись перед зеркалом, я села на кресло, чтобы застегнуть ремешки туфель.

- Давай я помогу, - непонятно откуда появившийся Димка, опустился на колени и довольно ловко справился с застежками. И сейчас обняв мои ноги, с блаженным видом принялся рассматривать меня.

- Я не слышала, как ты вошел…

- Тебе не до этого было, ты с таким упоением перед зеркалом крутилась, я тоже, признаться остолбенел, когда вошел – та замечательно выглядишь!

- А тебе никто не говорил, что подглядывать нехорошо? – спросила я, теряясь в мыслях: с какого момента моего переодевания он начал смотреть этот спектакль.

- Ты уже была в платье, так что это не подглядывание, я не сразу обнаружил себя, потому как дыхание перехватило…..

- Ну, тогда ладно, я готова, пойдем, я есть хочу, как волк, - его глаза и руки меня весьма нервировали.

Он нехотя отпустил, наконец, мои ноги и помог мне подняться. И все это время буквально ел меня глазами, так что мне даже страшновато было.

- Может, мы не пойдем никуда, - спросил вдруг Димка, закажем ужин в номер?

- Ты, что ли совсем с ума сошел?! – опешила я, - нет, я желаю явить себя миру во всей красе! Душа требует праздника.

- И поклонения, я правильно понимаю? – ехидно добавил он.

- Нет: спокойной музыки, столика в глубине зала, полумрака, мартини и ….тебя рядом, - совсем тихо закончила я, - пойдем!, - набросив на плечи свой чудесный палантин и подхватив сумочку, я направилась к двери.

В общем, надо сказать, не зря работал стилист Игорь столь скрупулезно, не зря я потратила столько денег на обновки, на лицах всех встречных я читала искреннее восхищение. Непривычное, надо сказать, ощущение, поскольку не так часто случающееся в моей жизни. Я так стремительно спешила вырваться из залитого светом холла отеля, что Димка даже отстал немного.

- Да уж только ты, наверное, могла такое платье разыскать, абсолютно сногсшибательное, народ шеи сворачивает, возьми-ка меня под руку, мне спокойнее будет, - усмехнулся он, догнав меня уже у выхода.

- Ну, это, наверное, не только платье, это общая гармония внешнего вида и внутреннего настроения, - попробовала я оправдаться , и тут же вспомнив о своем обещании Игорю, заглянуть в салон, попросила, - давай на секундочку сюда зайдем, а? – и, не дожидаясь ответа, потянула его к крыльцу салона.

- Все, стой здесь, я сейчас! – и, закрыв дверь перед Димкиным носом, понеслась в дамский зал.

- Здравствуйте, чего желаете, - начала заученно администратор, - ой, это вы! – узнала она меня.

- Я Игоря хочу на секундочку увидеть, - на ходу ответила я и прошествовала мимо.

Игорь, несмотря на то, что на часах уже было восемь вечера, колдовал над чьей-то головой, увидев мое отражение в зеркале, медленно обернулся и, окинув меня взглядом с ног до головы, только руками развел:

- Нет слов, результат превзошел все мои ожидания! Чудно выглядишь!

- Спасибо тебе! Наверное, если бы я жила в Киеве мы бы подружились, хотя в последние годы мне редко удается сойтись с кем-то вот так с ходу, - посетовала я, - но все равно, я очень рада была с тобой познакомиться.

- Да, жаль, что ты не киевлянка, - ответил он, - но, если будешь еще в наших краях, всегда буду рад тебя видеть. Удачи, - он осторожно поцеловал меня в щеку и вдруг стал разглядывать что-то за моей спиной, - похоже, твой спутник устал тебя ждать.

У входа в зал и вправду, красовался Димка, насмешливо наблюдая за нами издалека.

- Вы здорово смотритесь, счастья тебе, - сказал на прощанье Игорь и я. улыбнувшись ему на прощание, направилась к Диме, которого уже пыталась обаять верткая администратор.

- Нет, спасибо, девушка, мне ничего не надо, я вот эту даму поджидаю, - лучезарно улыбнувшись хлопотавшей вокруг него девице, Дима, приобнял меня за плечи и мы направились к выходу.

- Что это у тебя за внеурочные свидания? - поинтересовался он, когда мы вышли на улицу.

- Ну, если вспомнить историю про Золушку, то этот парень в случае со мной, сыграл роль Доброй Феи, а ты, наверное, принц, - я взяла его под руку, - и на самом деле я чувствую себя сейчас очень счастливой, Димка, независимо от того, какой финал окажется у этой сказки.

В ресторане все было, так как мне хотелось: уютный полумрак, негромкая музыка и отличная кухня. Я только здесь вспомнила, что за весь день у меня во рту не было и маковой росинки, так что сейчас, к вечеру, я почувствовала, что готова слона проглотить. Слона, конечно, в меню не обнаружилось, но зато предлагалось множество всевозможных вкусностей.

- Слушай, Дим, давай ты заказ сделаешь, а то я сейчас с голодухи столько всего понавыбираю, что потом съесть не смогу, - попросила я.

- Особые пожелания есть?

- Ну, может это и не вяжется с мартини, но я бы не отказалась от какой-нибудь рыбы, - поразмыслив, решилась я.

- Будет исполнено, - усмехнулся он и подозвал гарсона, который, кстати, всячески пытался выразить мне свое расположение, чем очень меня смешил.

Когда, записав заказ, он, наконец, отошел от столика, Дима с невинным видом поинтересовался:

- Что-то ты в последнее время взялась кадрить парикмахеров и официантов, как я погляжу?

- Здравствуйте, приехали! Парикмахеры тут и вовсе не причем, а официант сам глазки строит, я тут не причем.

- Ну, конечно, это ты просто выглядишь так, что удержаться просто невозможно, - усмехнулся Димка.

- Ты же держишься, - парировала я.

- Честно сказать, с трудом, - сообщил он и окинул меня таким красноречивым плотоядным взглядом, что мне даже стало немного не по себе:

- Но-но, оставьте ваши хамоватые намеки при себе, - попыталась пошутить я.

- И в чем же хамство, позвольте узнать? – удивился он, однако, я не успела придумать достойный ответ, поскольку сияющий улыбкой официант доставил наш заказ и я, забыв о словесных перепалках, набросилась на еду.

Не знаю, сколь долго я блаженствовала, насыщаясь всякими рыбными деликатесами, но в какой-то момент заметила, что Димка уже давно ничего не ест, потягивает коктейль и с интересом наблюдает за мной. Я вопросительно посмотрела на него, типа, что надо?

- Нет-нет, все в порядке, - засмеялся он, - мне просто интересно, сколько в тебя еще влезет?

- Малосольной семги под лимонным соком – сколько угодно, - уверила я его, - хотя, пожалуй, и правда, надо завязывать с насыщением, будем говорить о высоком.

- О высоком? Ну, давай, ты же у нас девушка творческая, в газете трудишься….

- Не работаю я сейчас в газете, твои данные устарели, - сообщила я. – сейчас я занимаюсь малоинтересной деятельностью: сочиняю юбилейные буклеты про всякие организации, пытаюсь вдохновенно сочинять многостраничные тексты. Про то какие они замечательные, заслуженные и исключительные.

- Слушай, а мне как-то Ленка рассказывала, что ты на телевидении работала, это правда? – оживился Димка.

Это была чистая правда и, по-моему, самая неожиданная афера в моей жизни. Поскольку, однажды озаботившись собственным шатким финансовым положением в газете, где я оттрубила без малого шесть лет, я решила, что надо что-то менять в жизни. Дескать, мои замечательные журналистские способности, совсем не соответствуют реальной оценке моих нетленных трудов. Придя к такому неутешительному выводу, я приступила к поиску нового места работы. Нет, в моей газете меня устраивало все. Кроме зарплаты. Изменить эту ситуацию, так, чтобы не поменять место работы было абсолютно нереально, потому как человек, стоявший во главе редакции (причем, коллективом же, поставленный на эту должность) считал, что все мы зарабатываем вполне достаточно. Сам он приехал из некого уральского городка, типа Новые Васюки, где зарабатывал более, чем скромно, а приехав покорять нашу сибирскую провинцию и достигнул такого карьерного роста, на все наши прямые и косвенные намеки по поводу повышения зарплаты, неизменно отвечал:

- Что значит, зарплата маленькая, у нас вон в Новых Васюках, люди на одной картошке живут и ничего, - при этом он как-то забывал о том, что уехал из Васюков именно за тем, чтобы эту самую картошку не есть. Ну, или есть, но с мясным гарниром. В общем, проломить эту берлинскую стену по имени Александр Иванович, было абсолютно невозможно. Поэтому, я решила, что надо продаться куда-нибудь в другое СМИ, все равно какое, но – подороже.

Выставив свою кандидатуру на биржу труда, я стала ждать достойных предложений. И однажды, меня свели с человеком, который недавно возглавил районное телевидение, и помимо того, что вовсю занимался становлением и развитием этого самого ТВ, строил планы и в части издательской деятельности. А посему, искал кандидатуру на должность редактора молодежной газеты, которую собирался издавать. На этом мы и сошлись, хотя я, честно говоря, мало себя представляла в этой роли, и к тому же уходить с городских подмостков, где мое имя уже более-менее звучало, было несколько страшновато. Но, мы сторговались на зарплате, которая устраивала меня, и не разоряла его. Так что, простившись однажды с родной газетой, я собралась рьяно заняться собственной. Но не тут-то было, телевидение только становилось на ноги, все деньги вкладывались в этот процесс, и генеральному директору ТВ пока было не до газеты. Но к его чести, он исправно выплачивал мне оговоренную зарплату на протяжении двух-трех месяцев, в то время как фактически я ничего не делала. А потом в один прекрасный момент, шеф заявил, что ты, мол, Света, газетой по ходу занимайся, как деньги появятся - мы ее выпустим, а пока можешь себя на ниве телевизионной попробовать. И вручил мне списочек программ, из которых предлагалось выбрать ту, что мне больше по вкусу. Я испугалась, но выбрала. Это была передача-диалог, в которую приглашался какой-нибудь гость, с ним-то на протяжении получаса я должна была вести оживленную беседу, на тему, как он дошел до жизни такой. Полчаса – это продукт в готовом виде, который могли лицезреть телезрители. А записывалась программа где-то в течение часа. Из-за отсутствия подходящих декораций в студии, запись происходила в Центре детского творчества в так называемой русской избе, со всеми сопутствующими атрибутами: скатертью, салфеточками льняными, самоваром и баранками в плетеной вазочке.

- И ты в кокошнике, - заржал на этом месте моего вдохновенного повествования Димка.

- Вовсе нет, - возразила я, - хотя, я и сама опасалась, что меня нарядят, под русскую красавицу.

Но Слава Богу, до этого не дошло, одевалась я во всякие вязанные кофточки собственного производства и сидела без кокошника. Но зато, после того, как надо мной часа полтора колдовала наша куафер Ольга, я выглядела прямо-таки красоткой. Вообще, как мне сообщили «камера тебя любит», да и я сама себе зачастую в телевизоре очень нравилась. Это было волшебное превращение обычной меня, в некую телевизионную диву. Но знал бы кто, какой ужас я испытывала, впервые оказавшись под прицелом телекамер, а при этом надо было еще и беседовать с незнакомым человеком с самым непринужденным видом, пить чай, в общем, чувствовать себя, как дома. И замечать краем глаза, беззвучные ужимки и прыжки операторов, которым иногда становилось скучно, и они развлекались тем, чтобы сделать все возможное для того, чтобы я ни к месту захихикала и внесла сумятицу в серьезный производственный процесс.

И все-таки, это была самая простая часть работы, потому что далее следовала другая, более трудоемкая, нудная и весьма нервная. Из отснятого материала надо было выбрать все самое интересное, составить сценарный план, согласовать время и день монтажа, отыскать в архиве кассеты, с которых смонтировать короткие сюжеты в программу. В общем, любыми правдами и не правдами сдать программу в срок, чтобы в обозначенное в программе передач время она стояла кровь из носа. Потому, как сказал мне однажды генеральный директор: «Мы можем заболеть, умереть, но телезритель должен увидеть передачу в привычные для него день и время!». Так, что все мифы о телевидении, будто это все легко и просто для меня развеялись в одночасье. Это был тяжелый труд. И тем не менее, всякий раз сидя дома на диване, и лицезрея себя же на голубом экране, я всякий раз удивлялась: «Неужели это я, такая непринужденная, улыбчивая, красивая? Ну, надо же!». Заниматься программой, именно из-за того, что я в ней отвечала за все и за поиск гостей, и за выглаженную скатерть, и за наличие баранок на столе, и за монтирование отснятого материала, мне через какое-то время надоело. Но руководство вошло во вкус, и снимать меня с нее ни в какую не желало. Совершенно позабыв о том, что я вообще-то, как редактор газеты принималась на работу. Кстати, пилотный номер газеты, я все же выпустила. И на этом она приказала долго жить, поскольку денег на ее регулярный выпуск у телекомпании так и не нашлось, а руководство я уже вполне устраивала, как единица телевизионная. Как-то незаметно для себя и всех остальных я стала снимать сюжеты в программу новостей, иногда заменять выпускающего редактора и готовить эти самые выпуски новостей, и что мне особенно пришлось по душе: выступать в качестве диктора. Вот эта работа меня вообще устраивала: сидишь вся такая умная и красивая, читаешь с суфлера новости, фигня, что иногда щелкнешь как-то не так по клаве и эти самые начитки улетают куда-то немыслимой скоростью… А тебе уже сигналят из студии, что запись пошла, мелочь, что иногда от волнения так долбишь пальцем по клавише «Энтер», что монтажер останавливает запись и укоризненно говорит: «Света, ну прекрати барабанить, слов не слышно!»… А однажды, летом, во время записи новостей в студии погас свет. Сижу я себе вся такая красивая за столом в кромешной темноте, а спасать меня никто не идет. Надо было видеть, как я пробиралась между всех этих лампочек и мониторов немыслимой стоимости, разбей одну – век не расплатишься! Выбралась кое-как на свет божий, а народ стоит на крылечке, мирно покуривает: «Ой, а мы про тебя забыли совсем» и тут же строго: «Ты там ничего не грохнула?!». Ну, заразы одним словом, что тут еще скажешь.

И Димка так смеялся, что на нас уже люди с соседних столиков коситься стали.

- Нет, ну ты посмотри, человеку горе, а он ржет, как лошадь, - возмутилась я.

- Я сочувствую, честно, - стал оправдываться он, - слушай, интересно было бы тебя в телевизоре увидеть, мне всегда казалось, что телевизионщики все такие деловые, звездные, - отсмеявшись, добавил он.

- Обычные люди, есть, конечно, у многих налет эдакой звездности, но, в общем и целом, когда эта работа затягивает тебя и становится привычной, как любая другая, ты так ее и воспринимаешь, - сказала я.

- А почему ты ушла оттуда?

А ушла я оттуда потому что, так сложились обстоятельства. После очередных выборов главы района и смены руководства, изменилось и отношение последнего к телекомпании. Прежний глава, поддерживавший и финансово и морально выпестованную им компанию, отправился в качестве депутата государственной думы в Москву. А новый, не разделявший политику своего предшественника, в том числе, и в, части вкладывания грандиозных бюджетных средств в развитие телевидения, затеял всевозможные проверки. Наш генеральный с новым шефом не сработался, и в результате всяких проверочных баталий вполне впрочем, аргументировано, был уличен в растрате значительных финансовых средств и снят с занимаемой должности. На смену ему пришло новое руководство, в этот же период выяснилось, что я жду второго ребенка, и я, не успев особенно проявить себя перед вновь назначенными менеджерами, ушла в декрет. А потом до меня стали доходить слухи о том, что наличие у меня двоих малышей, по мнению, главного редактора телекомпании, говорит не в мою пользу, словом, подумала я, подумала, и уволилась по собственному желанию. Благо подвернулась работа в одном из градообразующих предприятий. Пусть не такая интересная, как на ТВ, но со стабильной зарплатой. И что самое главное: с отличной начальницей, которую не столько волнует время моего прихода и ухода с работы, сколько выполнение этой самой работы в срок. А для души, я стала сотрудничать с одной из городских газет.

- Вот такая вот история, - закончила я свое повествование.

- Да, интересная у тебя все-таки профессия, - протянул Димка, - хотя для меня конечно, не совсем понятная.

- Ну, мне твоя работа тоже не совсем понятна, - возразила я.

- Со мной-то как раз все просто: сначала я сам работал на том или ином строительстве, это ты, наверное, знаешь, потом стал сам собирать бригады и искать заказчиков, а потом постепенно стал сам заниматься строительством и продажей тех или иных объектов, - сказал он, - строительство сейчас дело, хоть и затратное, но прибыльное. Построил – продал, часть денег вложил в новый проект: построил – продал – элементарная цепочка.

- Звучит, так, как будто и вправду ничего сложного, - усмехнулась я, - знаешь, никогда бы не подумала, что ты станешь таким, устроенным что ли, слово не могу подобрать, - задумалась я, - помнишь, как я все волновалась оттого, что ты учебу бросил и слонялся без дела?

- Думала толку от меня никакого не будет? Я тоже сначала так думал, но в какой-то момент все-таки понял, что для того, чтобы жить спокойно, пора завязывать со всякими сомнительными способами добывания денег. Слушай, пойдем, потанцуем, а то что-то мы все сидим и сидим. Не танцевали мы с тобой тоже очень давно, - предложил Дима.

Продолжение следует...