Когда мы шли по залу люди, оборачивались нам вслед, мы и вправду замечательно смотрелись: Дима за эти годы как-то возмужал, и уже совсем не походил на того высокого худощавого мальчика, с которым я познакомилась много лет назад. Он всегда умел как-то по особому двигаться, и производил впечатление уверенного в себе человека. И что удивительно, любые вещи на нем, будь то обычные джинсы и майка, или строгий костюм (в таком виде я, правда, впервые увидела его только сегодня, когда он отправлялся на встречу) смотрелись на нем очень органично. Наверное, такому умению нельзя научиться…. В этот вечер он был белой рубашке с расстегнутым воротом и светлых классических брюках, эдакий денди. Ну, о себе, красавице, я вообще молчу, ибо о моем исключительном преображении было уже немало сказано. Наверное, мой вид весьма раздражал присутствующих дам, поскольку мужчины сопровождали меня красноречивыми восхищенными взглядами.

- По-моему, ты слишком хороша сегодня, - заметил он, - народ слишком непосредственно реагирует.

- А себя замечательно чувствую, давно я не испытывала такого полного удовлетворения от своего внешнего вида. И кстати, внутреннего душевного состояния, спасибо тебе, - я легонько чмокнула его в губы, приподнявшись на носочки.

- Я рад, - он прижал к себе. И было так здорово танцевать с ним, чувствовать тепло его ладоней на спине, легкий аромат парфюма… И не замечать никого вокруг.

Мы замечательно провели время в этом ресторанчике, вспоминали какие-то прошлые приключения, смешные случаи, которые происходили с нашими общими знакомыми.. Удивительно, но, несмотря на изрядное количество выпитого, голова у меня оставалась абсолютно ясной.

- Слушай, я пью и не пьянею совсем, интересно почему? – задалась я вопросом.

- Потому что прежде закусила плотно, - засмеялся он, - а может здесь мартини разбавленное.

- Нет, мартини в порядке, - заступилась я за гостеприимное заведение, - слушай-ка, а пойдем, прогуляемся немного. А то когда я еще смогу полюбоваться красотами ночного Киева.

На улице было прохладно, я закуталась в шикарный палантин и почувствовала себя намного уютнее. Еще теплее стало, когда Димка обнял меня за плечи, и мы медленно пошли по сверкающему неоновыми рекламами проспекту, вдыхая свежий ночной воздух (насколько он мог быть свежим на центральной улице большого города, по которой даже сейчас, ночью, сновали туда-сюда машины). Не знаю, сколько мы бродили по городу, наугад выбирая маршруты, но и в итоге я устала и в отель мы вернулись уже на такси. Конечно же, мне было страшно: целоваться на улице – это одно, это как привет из юности, а тут, извините, начинались уже взрослые игры.

Но играть в них, как оказалось, было здорово, может быть потому, что мы слишком долго подсознательно хотели оказаться вот так близко друг к другу, когда уже дороги назад нет и можно, наконец, со всей нерастраченной на других нежностью, раствориться в этой летней ночи, в этом старинном городе, неожиданно ставшим для нас центром мироздания, как бы высокопарно это не звучало…. У меня было именно такое ощущение, словно мы совершенно одни на этом свете, не было этой долгой разлуки, и никто никогда уже больше не сможет разлучить нас…. .бессонная ночь закончилась распитием спиртных напитков в похожей на маленький бассейн ванной, где мы параллельно с этим самым распитием, швырялись друг в друга клочьями пены, похожей на пушистые белые облака в результате опрокинутых в воду пары душистых бутылочек, которыми любезно обеспечивал своих клиентов гостеприимный отель . А потом все-таки добрались, наконец, до кровати и практически мгновенно уснули.

Утром, а точнее, ближе к обеду, я проснулась первой, и некоторое время просто лежала, любуясь безмятежным Димкиным лицом и чувствуя себя самой счастливой из женщин. А потом, осторожно выбралась из его объятий и, накинув безразмерный белый гостиничный халат, пошлепала в гостиную. Хотелось есть и пить. Желательно кофе, который большую часть населения планеты бодрит. Я же наоборот, выпив с утра чашку кофе, готова тут же снова отправиться спать, но, тем не менее, каждое утро начинаю с этого самого кофе. И непременно с сигаретой. Хотя, опять же, первая сигарета с утра мне всегда кажется противной. Это один из тех необъяснимо противоречивых поступков, которые я обычно совершаю в своей жизни: пью кофе, чтобы проснуться, курю первую сигарету, потому что… ну потому что – курю. Сплю на бигуди, чтобы обрести на голове желаемый объем, я даже однажды сочинила на эту тему симпатичный монолог, абсолютно реальный, между прочим. Про то, что утро это такая часть суток, не запомнить которую, невозможно. Особенно, если имеешь в наличии ребенка в возрасте десяти месяцев, лапочку-дочку, так сказать и ее необходимо отнести к няне, прежде чем во всей красе прискакать на работу. Именно прискакать, поскольку суматоха, берущая тебя в оборот с момента пробуждения детки не оставляет до тех пор, пока ты не опустишь свой усталый зад на рабочее кресло, не попробуешь отдышаться, перед тем как отправиться в курилку с целью получить порцию никотина в спокойной, наконец, обстановке.

Особенно ощущаешь прелесть утра, после того, как проспишь ночь на бигуди, в надежде обрести небывалый объем на голове, дабы и самой поверить в то, что волос на ней несколько больше, чем есть на самом деле. Спать таким образом – удовольствие сомнительное, однако же, известно, что красота требует жертв, даже если ты уже давно и безнадежно замужем и являешься мамой двоих детей. Шарахнет как-то под вечер и начинаешь творить красоту, наперед зная, что до того момента, как ты дотащишься наконец до рабочего места, где этот самый объем по достоинству могли бы оценить дамы-сослуживицы, ничего от него уже не останется. Потому, что, во-первых, одеваться на ходу, таская при этом с собой восьмикилограммовое десятимесячное хныкающее человечище – это тяжеловато и не способствует сохранению прически, так как, пардон, жарко и бисеринки пота тревожными симптомами утраты красоты появляются на лбу… Во-вторых, когда ты уже почти одета в мнущиеся, поскольку льняные блузку-брюки и дочь тоже облачена в курточки-штанишки, ее вдруг приспичивает. Причем – серьезно. А воду горячую отключили (зачем людям летом вода?). А в чайнике – на донышке…. А дитятко отработало настолько от души, что надо снимать все то, что в спешке выуживалось из комода и под ее монотонный плач так же спешно надевалось на нее, еще не совсем проснувшуюся, а потому – обиженную на весь мир… Но прежде, надо раздеться самой, во избежании, так сказать. А время уже поджимает. В общем, со спринтерской скоростью сбрасываешь все это тщательно отглаженное льняное, стягиваешь «благоухающее» с дочери, запихиваешь ее в тазик, и опять же под обиженный плач быстренько проводишь гигиенические процедуры. Спешка, брызги воды ситуацию с прической еще более усугубляют….И в- третьих, после того, как все отмыты и снова одеты, надо дойти до остановки маршрутки, взяв на грудь вес как уже упоминалась, в восемь кг, там попрыгать туда-сюда в ожидании авто и наконец, на последнем издыхании донести ребенка до няни, интересующейся на прощание: «Ну, что там сегодня прохладно?». Какой, на фиг, «прохладно», даже если это и на самом деле так, после ТАК начавшегося утра – жарко до безумия. Словом, пока едешь до места работы уже точно знаешь, что прическа приказала долго жить, весь объем сдулся и непонятно зачем надо быть спать на этих самых бигуди? Но все равно осознаешь, что когда они только были сняты, и весь дом еще мирно спал, на тебя из зеркала смотрела такая красота, которая, хотя и требовала жертв, стоила их на все сто процентов. Приятно быть красивой. Пусть только с самого утра. Пусть никто, кроме тебя этого не увидит. В общем, то, какая ты на самом деле красивая – это твоя маленькая тайна…. Сегодняшнее утро, кстати, тоже скрывало, какая я «красивая»: вчерашняя прическа приказала долго жить и погибла вместе с изысканным макияжем во время сражения в ванной. Но на то оно и утро, чтобы хоть в первой половине дня видеть свое истинное лицо. Кстати, мое, несмотря на бурно проведенную ночь, выглядело очень даже свежо. «Вот что значит беззаботная жизнь», - подумала я и заказала завтрак в номер.

Обслуживание в этом отеле было на высоком уровне: буквально спустя несколько минут, удобно устроившись в уютном кресле, я щелкала пультом телевизора и наслаждалась вкусным кофе с горячими бутербродами, ну и семгой под лимонным соком, чтобы значит, закрепить ощущение праздника. На запах кофе выполз Димка, облаченный в гостиничный халат.

- Не могу проснуться, - заявил он, плюхнувшись в соседнее кресло, и тоже налил себе кофе. Сделав первый глоток, он с интересом уставился на меня, - слушай, какая ты юная с утра!

- Издеваешься? – уточнила я.

- Никак нет! – отрапортовал Дима, - удивляюсь. И восхищаюсь. Сейчас целоваться полезу, - предупредил он.

- А я тебя кофе оболью, потому как, отвлечься от рыбы нету сил, - заявила.

- Предлагаешь начать ревновать тебя к семге?

- Ну, попробуй! Можно подумать, ты вообще к кому-либо меня ревновал!

- К Никите.

- Вот оно что! Так значит, поэтому ты тогда примчался в Луганск! И сам не ам и другим не дам… Тебе же наоборот такая ситуация на руку была: ты хотел, чтобы я тебя забыла, а тут – Никита активизировался – все складывалось замечательно, зачем же ты тогда полез все ломать? Не понимаю…- глубоко затянувшись сигаретой, произнесла я.

- Все так, конечно. Но представить, что ты будешь находиться там, в Луганске с ним, зная, как трепетно он к тебе относится, а самому сидеть в Знаменке – было выше моих сил.

- Поэтому ты быстренько прикатил и все испортил: скажи, тебе хоть полегчало от этого? Ника ведь, действительно очень мне симпатизировал, - я вспомнила улыбчивое лицо этого мальчика кавказских кровей, Димкиного сводного племянника, который с огромным уважением и любовью к нему относился….

Как-то мы сидели с Димкой на лавочке возле его дома, и в какой-то момент я почувствовала, что кто-то на меня смотрит. Окинув взором округу, никого не приметила, а потом оглянулась и увидела вьюношу, который висел с противоположной стороны забора, держась за него руками, и разглядывал меня своими нагловатыми черными глазищами. «Это и есть наш Никос!- представил его Димка, - помнишь, я тебе о нем рассказывал?». «А это и есть та самая Света, с которой ты все время пропадаешь?» - причем, сказал это с такой непередаваемой интонацией, что я сразу поняла: мы непременно подружимся. Так и вышло. Он даже был влюблен в меня и кто знает, может, у нас тогда что-нибудь и получилось, если бы Димка не испортил все.

- Да нет, не полегчало, сволочью, конечно, я себя чувствовал по отношению к нему, - сказал Димка, - но поделать с собой ничего не мог.

- Ничто человеческое тебе, значит, не чуждо, - усмехнулась я, - а я -то думала, что ты бесстрастный, аки настоящий индеец… Дурак, ты, Дима, разве можно так играть людьми, они же живые….

- У меня есть смягчающие обстоятельства, - заявил он, потащив меня за собой на кровать.

- Какие? – поинтересовалась я, пытаясь выпутаться из халата, за пояс которого меня бестолково тянул Димка.

- Я люблю тебя, - сказал он, справившись, в конце концов, с поясом.

- Это здорово! – отдалось во мне эхом….