У каждого свое понимание вещей. Кто-то видит в луже мутную воду, кто-то – отражающиеся в ней деревья, а кто-то – звезды… Моя жизнь сложилась так, что удалось увидеть все эти прелести. И как и прежде, кто-то скажет, что я несчастный, кто-то скажет, что везунчик, а кто-то найдет в этом другой – особенный смысл. Что ж, не буду утомлять Вас длинными вступлениями. Послушайте мою историю и скажите свое слово, так мне будет легче узнать о том, кто Вы.

Помню свое детство большим, расплывчатым, розовым пятном. Мне до сих пор тяжело говорить о нем. Тогда я весь был в своих мечтах. Носился по лужам… Иногда ходил со своей бабушкой в церковь. Просил у Бога сделать всех-всех на земле счастливыми. И никогда ничего для себя. Всегда с улыбкой вспоминаю свое наивное прошлое.

Потом мир перевернулся. Точнее – мы переехали на другую сторону земного шара. Как я тогда радовался этому… Все мечтал о этом дне, а когда он настал… Внезапно для себя я сделал страшнейшее открытие.

Что наш мир – наша маленькая планета Земля – она везде останется землей, одной и той же. Как известные изделия Фаберже, только в профиль. И что попав в другую страну, я совсем не попаду в другой мир. И встретят меня у трапа самолета, такие же люди, как и я. Большего разочарования у меня не было с того дня, когда мои подозрения по этому поводу подтвердились. Все было то же самое. Тот же асфальт на дорогах, Те же облака. Только флора и фауна имела незначительные отличия. В общем, в другой мир, населяемый андроидами, или еще какими ни будь видами подобных, я так и не попал.

– Ну что? Попал? – Спросил я у Лешки.

– Рядом со старой дыркой. Опять молоко. – Ответил он. – Сделай поправку на ветер.

– Да не ветер это! Что я, не вижу деревья перед собой?

– Ты у нас такой умный – по деревьям силу ветра вычислять умеешь... – Съязвил он.

Я, не кривя душой, мог заявить любому, что да – умею. Леха и так знал, что я лучше стреляю, чем любой из нашего батальона. Что я мог быстрее любого просчитать соотношение расстояния до цели, силу ветра и баллистику. Делал, это, как говорят: на вскидку. И никогда не промахивался. Исключение – сбитый прицел.

Я не стал прислушиваться к его советам. И правильно сделал. Двух выстрелов с лихвой хватило, чтобы отметить для себя расстояние погрешности. И хоть время еще было достаточно, настраивать оптику я не стал.

– Тебе нужно еще отстрелять? – Прозвучал со спины голос нашего командира. Он стоял на небольшом возвышении. На его груди висел бинокль и, конечно, он тоже все видел.

– Нет. – Ответил я.

– О.к. Начинайте.

Я припал к окуляру, краем глаза заметив, как Леха проделал то же самое. Ему предстояло наблюдать зрелище более живописное, чем мне. Помню, как я впервые сам был на его месте. Для тех, кто не при делах: помните, как расходятся круги по воде от брошенного камня? Так вот, летящая пуля создает в воздухе такой же эффект. Я даже испугался, увидев это впервые. Сразу вспомнились кадры из фильма "Матрица". А потом привык. Даже красиво, но красота эта длится не долго – совсем не так, как в фильме.

Леха навел прицел своей винтовки на цель и замер.

Я нажал на спуск. Грохнул выстрел. Мишень резко ушла вниз. Долю секунды я наблюдал кусочек неба...

– Есть. – Сказал Леха. – Десятка.

Командир чиркнул что-то в планшетке...

Это был мой последний день в учебке. Потом целая неделя отдыха, когда я вернулся домой и ни одного дня не просыхал. Девочки и выпивка – дорвался наконец. А потом – распределение...

Наш отряд, как тут принято говорить, засунули в самую жопу. Хотя, что уж там? На войне она везде – эта жопа. Я тогда, будучи прожженным романтиком, был только рад этому. Хлебом не корми, подавай "Экшн". Я и не знал тогда, кокая она – война?

Дождь прошел и мы с Воробьем, оказались в луже. Хорошо, что база находится на приличной высоте. Нужно только немножко потерпеть и вода уйдет сама по себе. А еще через два часа нас сменят. И мы сможем урвать несколько часов на сон до общего подъема.

– И как? – Робко спросил меня Воробей. – Хорошо видно?

Я не понял сперва:

– Что?

– Ночью...

– А-а... – До меня дошло.

Воробей, (это его настоящее имя) был еще совсем зеленым. Неделю назад его направили к нам, прямиком из учебного лагеря. Он проходил там курс "Магиста". Мало кто шел туда по своей воле. Обычно будущих пулеметчиков выбирали из ребят поздоровее. Чтобы смог на марше нести на себе, помимо положенного веса – это от 24 до 40 кг, еще и дополнительные заряды, или сам пулемет.

Нашего "Магиста" убила мина. Очень удачно упала она – прямо возле станка. Сам пулемет ни капли не пострадал, за то парня разнесло в клочья. Теперь же, это оружие перешло в руки нового хозяина.

– Как днем. – Ответил я.

– Слушай, а можно посмотреть?

Его глаза горели детским азартом. Он аж трясся, видимо больше от желания посмотреть на мир "другим взглядом", чем от холода. "Нет" – Была моя первая мысль. А потом – "А, черт с ним. Чем бы дитя не тешилось..." Я передвинул рычажок прицела в режим "On" и передал винтовку Воробью. Об одном я не подумал, а когда подумал, то было уже поздно.

Тот даже не успел устроиться поудобнее, рука сама легла на рукоятку, а указательный палец на спусковой крючок... Моей винтовки... Которая, как нам вбивают командиры: наша мама, папа, жена и подруга и вообще, самое близкое, что только у нас может быть. В моем случае так, собственно и было. Я сам настраивал ее так как мне удобно. Разбирал до последнего болтика, а потом собирал обратно. И откуда Воробью было знать, что мой курок на столько чувствителен? Правда, он мог и сам додуматься, что патрон в стволе, а оружие не на предохранителе. В его пулемете вообще предохранителя нет, так какого вообще, лапать чужие курки?

Ночь в клочья разорвал хлесткий выстрел. Я молча смотрел на него, он – с безмолвной мольбой в глазах – на меня.

– Блин... Я не хотел... – Промямлил он.

– Еще бы ты хотел! – Почему-то шепотом зашипел на него я.

– Что же делать теперь? – Он тоже перешел на шепот. – Давай... ну что... ну я скажу, что случайно...я...

– Герой, блин... – Сказал я. – Молчать ты будешь. Не хватало еще чтобы командир узнал что я давал винтовку тебе. Тогда вообще – вдвойне попаду. Скажу что я пальнул нечаянно.

На том и порешили...

Я готовился к более суровому наказанию. Но мой командир сегодня оказался в хорошем расположении духа. Вместо нарядов, или тюрьмы, мне попросту влепили домашний арест. В общем, тоже попал. И это почти перед концом последней недели, когда мы должны были получить отпуск на выходные.

Правда и тут были свои прелести – ребята, те, кому не повезло так же как и мне, договорились скинуться и сгонять в деревушку снизу. Затариться закуской, выпивкой. А в пятницу, в довесок, вызвать пару девиц. В общем, не смотря ни на что, выходные обещали пройти весело. Хорошо, когда твои же враги охотно делятся с тобой спиртным и наркотиками, за сравнительно не большую плату. Получается так – сегодня война, а завтра у нас по плану совместная гулянка.

Так, в предвкушении веселья, мы дотянули до среды. Когда и началась моя маленькая война. Я возвращался из очередного караула в свою палатку, мечтая только об одном – поваляться немного в тишине.

– Алекс, ты где? – Прохрипела рация с моего плеча.

– Иду в палатку. – Ответил я.

– Бегом на "Пятку"!

– Вот черт! – Вырвалось у меня.

Ничего не поделаешь, если я там кому-то понадобился, нужно идти. Я вообще – везде и всем нужен. Особенно ты нужен, когда ты единственный снайпер, оставшийся на базе. Пятка – пятая вышка, была прямо передо мной. Оттуда уже кто-то мазал мне рукой. Воробей! Кто же еще? Он и заметил двух людей, ползущих к ограде из колючей проволоки. Точнее – второго заметил уже я, но промолчал.

Даже ночью можно было разглядеть их лица. Техника, мать ее так! До них примерно 600 метров – не расстояние для меня. Я не спешил. Куда спешить? Для них уже все кончено, а я лишь спусковой механизм смерти, обладающий разумом и возможностью самому решать, когда ее – смерть, подарить? Не смотря на предрешенный исход, я ждал. Ждал, давая им шанс повернуть назад, а себе – возможность еще минуту поиграть в вершителя судеб. Вы когда нибудь держали в руках жизнь человека? Знаете, какая она на ощупь? Я знаю – она холодная, твердая и имеет изогнутую форму курка.

Он поднял голову. Прямо в перекрестие прицела...

Второй успел спрятаться, увидев как его друг, или брат, ткнулся лицом в землю. Я отпустил его. И никому не доложил о втором человеке. На утро, отправленный в разведку отряд, вернулся, прихватив с собой тело убитого. Как сейчас помню слова командира:

– Ну ты, блин, Снайпер!

Пуля попала несчастному прямиком между бровей. Четко над переносицей. Умер он быстро – не мучаясь, не истекая кровью. Просто взял и умер. Командир решил расщедриться и снял с меня наказания, мотивируя это тем, чтобы я и дальше проявлял такую гуманность к врагу, и конечно, за точность.

Пятница. И я со всеми еду до ближайшего населенного пункта, откуда мы разъедемся кто куда – дальше – по всей нашей маленькой стране.

Мой автобус качнулся вперед и остановился, зашипев тормозами. Дверь открылась. Поднялся молодой парень. Я мельком глянул не него. Показалось, что где-то уже видел... Да нет... Не показалось...

Я узнал его потом – через несколько месяцев, когда смог вырваться из кошмарного сна комы.

Все произошло быстро. Быстро и неожиданно. Вот мы плавно тронулись с места. Парень двигается к центру автобуса, приближаясь ко мне. Наши взгляды встретились. Я смотрю на него с улыбкой – мне хорошо, я еду домой, я радуюсь этому. Он – с тоской, с которой может смотреть только...

Меня вдавило в спинку сиденья. Потом горячий звук, вперемешку с кусками стали, в долю секунды смешал мое тело с рвущейся в клочья обшивкой. Я четко видел, как парень разорвался. Верхнюю половину, со страшной силой развесило по потолку, а нижняя, пробив пол, оставила смазанную кляксу на асфальте. Автобус, как огромная гусеница, лопнувшая посередине, развалился на две части, выплескивая наружу части остальных пассажиров.

Каждая клеточка моего организма, сейчас строчила донесения в чудом уцелевший мозг, о том, как на самом деле мне больно. Последний не выдержал такой на грузки, послал всех к чертям собачьим, повесил табличку: "Закрыто" и отправился в кому на отпуск. Возможно, это и спасло меня...

Кто-то скажет, что я несчастный калека. Кто-то скажет, что я страшный везунчик. А кто-то углядит в этом, какой нибудь скрытый от всех смысл.

Одно я знаю точно. Я ушел с этой никому не нужной войны. Для меня она закончена теперь навсегда. И если бы не моя лень, то убил бы того парня не думая. Я уяснил это правило поздно. Но лучше так, чем никогда вовсе. Теперь я воюю на другом фронте. И эта война точно никому не нужна, кроме меня... И тут у меня только один противник, который такой же хитрый, такой же ловкий и такой же меткий, как и я.

Он стреляет в упор, предлагая эфтаназию – месяцы унижения перед врачами и, возможно, свободу потом.

А я отвечаю ему, заставляя свою руку вновь подчиняться мне и держать перо.

Он говорит, что это единственное, чем я располагаю – делает контрольный в голову...

Он – снайпер...