Готовимся к походу. Дима с Альбиной пробудили нашу активность, устыдив тем, что мы смирились с возрастом и погрязли в житейских мелочах. Идем по Мсте. Удобно тем, что до начала маршрута можно добраться поездом прямо из Питера, в крайнем случае, с пересадкой в Бологое, а закончить в своем поселке, даже и ехать никуда не придется, только подняться на крутой берег. При желании маршрут можно продлить до станции Мстинский мост. Но для этого надо совсем разгуляться. Общая протяженность километров сто пятьдесят.

- Говорят, там есть даже пороги, - заговорщицки поведала по телефону Альбина.

Посмотрев по карте, мы действительно обнаружили две маленькие черточки, пересекающие реку в районе Опеченского Посада. Смутно припомнились рассказы местных жителей, но пока они были за пределами реальных событий, что и как происходило выше по течению, слабо проникало в сознание. Ну, пороги, так пороги. Что мы порогов не видали? Выяснилось, что на ходу у нас всего две лодки, поэтому Димке было поручено обеспечить свой экипаж плавсредством самостоятельно. Он успешно справился с поставленной задачей, бодро доложив об этом за два дня до отправления. Самое сложное, это ограничиться в необходимом наборе вещей. Постоянное перемещение на автомобиле выработало привычку особенно не стеснять себя в потребностях. Даже в самый простой выезд на природу захватывается раскладной походный столик с маленькими табуретками, брезентовое кресло, подарили сотрудники, мангал, бутыли с питьевой водой, две – три смены одежды, на случай жары, дождя, холода, снега и так далее. Если же есть хоть какое-то подозрение на изменение погодных условий, или планируемая вылазка обещает иметь длительность более одного дня, в машину укладывается тент, создающий подобие ограниченного пространства, под которым в суровых условиях дикой природы становится спокойно и уютно. Совершенно ясно, что в лодки все это поместиться не может, в связи с чем, памятуя о приключениях героев Джерома, пришлось потратить много сил и душевной энергии, чтобы сократить объем нужных вещей до приемлемого количества. Соблюдая, так сказать, принцип необходимой достаточности. Тем не менее, лодки, весла, рюкзаки с предметами личной гигиены, спальными принадлежностями и одеждой, авоськи с провизией, собранные вместе составили кучу внушительных размеров. Удочки! Куда же без удочек? Это приспособление для извлечения рыбы из мест ее исконного обитания, были, по мнению Сергея Семеновича, самым важным предметом нашего снаряжения. Удочки постоянно рассыпающиеся, путающиеся под ногами, выскальзывающие из рук в самое неподходящее время. Нечто ужасное заключалось в том, что погрузить все это количество вещей в чью-нибудь машину, и доставить на вокзал было невозможно по очень простой причине: все кто мог это сделать, сами отправлялись в поход, а кто не отправлялся, Иван Петрович, в настоящее время отсутствовали в городе.

Сергей Семенович, как человек менее всего подверженный комплексам в ведении переговоров по вопросам оказания каких-либо услуг, отправился ловить машину, точнее две, для обеспечения нашей перевозки. Через пятнадцать минут он вернулся сияющий, как ясно солнышко, переполненный чувством хорошо исполненного долга. Он приехал, на переднем сиденье маршрутного такси, которое он силой своего убеждения снял с маршрута, оплатив два рейса при полной загрузке, что оказалось даже немного дешевле, чем ловить две машины, разумеется «левых», не говоря уже о такси. Получилось очень мило. В маршрутку без труда поместилось все, а мы расположились в салоне с полным комфортом. Первый этап состоялся удачно. Сто раз порадовались, что по настоянию Веры взяли билеты на поезд, следующий непосредственно через станцию Мста, а поэтому нам не придется делать пересадку в Бологое, хоть и пришлось отложить выезд на день. В два захода, обвешавшись тюками с головы до ног, мы перетаскали вещи с привокзальной площади до вагона. Только бы не подвела спина, и предательский прострел не вывел из строя в самом начале пути. Спина не подвела. Прострел не случился. Поезд отправился от перрона Московского вокзала вовремя и с опозданием в каких-то двадцать минут доставил нас до станции назначения Мста.

Женщины категорически отказались становиться на воду и плыть в неизвестность в ночь, поэтому пришлось перетаскивать пожитки через железнодорожный мост, чтобы не становиться лагерем в чужих огородах. Местные жители, видимо привыкшие к шумным туристическим компаниям, не обратили на нашу, относительно тихую группу ни малейшего внимания. Сняв настороженность парой стопок водки, мы весело и непринужденно провели вечер на виду поселка и пробудились от сна в десятом часу утра.

В двенадцать часов по полудню встали на воду. Настроение изменилось, в Питере остались заботы, недоделанные дела, неисполненные обязательства. Тянущийся за ними шлейф унес с собой поезд куда-то в сторону Ярославля, Костромы, Галича, последний след смахнул ночной ветерок. В путь. Тремя экипажами. Сергей Семенович с Марией, Я с Верой и наши активные новички: Дима с Альбиной на «Нырке-2» о чем с гордостью сообщала надпись на носу лодки. Димкина резинка выделялась не только тем, что была другого, по сравнению с нашими типа, но и своим ярко-зеленым цветом, а так же инвентарным номером, выведенным на борту крупными белыми цифрами. Лодка явно была позаимствована на каком-то воинском складе, но, как видно, уже давно, так как степенью своей потрепанности намного превосходила наши «Уфимки».

Июнь в этом году выдался дождливый. Река стояла высоко и текла мощным широким потоком. Судя по вершинам кустов, иногда показывающимся из-под воды, значительно превышая совой ординар. На ветвях прибрежных деревьев висели клочья травы. По их расположению на ветвях можно было сделать вывод, что несколько дней назад, уровень воды в реке находился значительно выше, чем сегодня, по крайней мере, на полметра. Еще из окна вагона мы с опаской созерцали, мелькавшие вдоль железнодорожной насыпи затопленные водой низинки, растекшиеся по грунтовым дорогам широкие лужи. Прогноз синоптиков на начало июля, между тем, был оптимистичен, что располагало довериться ему. Пока состояние погоды оставляло зыбкую надежду. Между тем, дождь закончился перед нашим приездом и, хотя небо бороздили отдельные тучи, не собирался порадовать своим визитом. Это вселяло оптимизм. Через пару часов показалось солнце, пригрело макушку, пришлось доставать панаму и темные очки. Мир повеселел, окрашиваясь в яркие цвета. Июль – середина лета. Течение быстро несло лодки, мы взмахивали веслами только для того, чтобы удержать их на безопасном расстоянии от стоящих в воде кустов и торчащих веток, других нежелательных предметов. Широкие луговины сменялись лесом, изредка проплывали мимо небольшие селения. Черные срубы, иногда обшитые такой же почерневшей вагонкой, казалось, не подозревали о наступающей на кого-то цивилизации, о смене формаций, о засилье светящихся реклам и товарном изобилии. Как выяснили позже, пытаясь раздобыть свежего хлеба, в некоторых деревнях не было даже своих магазинов, два раза в неделю приезжала автолавка, обеспечивая жителей необходимыми товарами. Всего каких-то сто километров от областных центров, районные и вовсе недалече, а жизнь течет по другим законам, слабо отвечая на городские перипетии.

Два дня прошли в неге и истоме. Не торопясь, разбиваем лагерь, ставим палатки, готовим еду. Сергей Семенович распутывает удочки, перекапывает берег в поисках нескольких червей и полчаса стоит, глядя на поплавок. Его зовут к столу, удочки откладываются в сторону с обещанием добыть рыбу завтра. Завтра, так же не торопясь, готовим завтрак, снимаем лагерь, грузим лодки и отдаемся на волю потока.

После впадения во Мсту Березайки тверская земля сменяется новгородской. Деревни на Новгородчине выглядят богаче, правда, справедливости для, мы не утруждали себя проведением социологических исследований и осмотром местных достопримечательностей, высаживаясь на берег в безлюдных местах, посетив за время путешествия от силы две – три деревни на своем пути. В Березовском рядке я познакомился с парой замечательных гусей, встреча с которыми произвела неизгладимое впечатление. Усмотрев в моем появлении какую-то угрозу, гуси, выстроившись в шеренгу, вытянули шеи, и ужасающе шипя, бросились в атаку. В их наступлении была такая неотвратимость и мощь, что мне ничего не оставалось делать, кроме как пуститься в бегство. Гуси, устремившись за мной, успели пару раз цапнуть за икры. Болезненные щипки добавили прыти, и я резво скатился с горки под радостный хохот Сергея Семеновича. Зрелище, думаю, было забавным. Сколько все-таки энергии и отваги в этих домашних птицах. А, главное, ради чего? Может, как раз такое состояние и можно характеризовать, как погружение в Дзен, когда человек, в данном случае, гусь сливается с всемирной энергетической системой и выплескивает на противника всю ее неприязнь? Тогда становится вопрос: за что? Думаю, системе, должно быть, наплевать на это «за что?» Прошел запрос на конкретную форму энергии, сформировался проводник для передачи, а вот здесь уже, самое важное, успеть унести ноги, чтоб не попасть под ее выплеск.

В Девкино удалось пополнить запасы провизии и напитков. Сколько не планируй расклад, всегда окажется что-то лишнее, чего-то будет не хватать. Да и кто может сказать, что захочет организм через три дня, да еще, в нестандартных условиях? Перекат в Жадино абсолютно не отложился в сознании, видимо в большую воду он почти полностью скрывается общим потоком. Вскоре мы пристали к берегу у Опеченского Посада. Выложенные камнем берега говорили о том, что Опеченский Посад, возникнув в начале восемнадцатого века, как лоцманская слобода, играл в свое время важную роль на водных торговых путях. Чугунные цепи, ограждающие набережную, крепились к врытым в землю в качестве тумб пушкам. День клонился к вечеру.

Оставив в лодках Сергея Семеновича и Диму, я с женщинами отправился на разведку. Поселок, казалось, вымер. На улицах не было ни взрослых, ни детей, не бродили ни куры, ни утки. Даже собак не было слышно. Дома, стоящие на противоположном берегу отражались в зеркальной глади реки. Если сделать фотографию, при этом, удачно подобрав ракурс, можно было бы получить абсолютно симметричный снимок, на котором возможно менять небо и землю как захочется, ощущая себя властелином вселенной. Посидев на скамейке, наслаждаясь тишиной и покоем, мы побрели к оставленным лодкам.

На борту царило веселье. Сергей Семенович разливал по стаканам остатки «Мстинской». Местный дедок радостно подставлял под горлышко пластиковый стаканчик, благодарно с аппетитом закусывал тушенкой из открытой банки, накладывая ножом куски мяса на хлеб.

- Пороги? Ерунда, - разглагольствовал дедок, - вода нынче высокая, пролетите, не заметите. В прошлом году здесь девушка, точно, утонула, а в этом годе еще никого Бог не прибрал, - жизнерадостно доложил он. – Что-то вы припозднились. Обычно по весне плавают, но нынче вода, как и весной не всегда быват.

- Пойдем сходу, все равно встать негде, - предложил я.

- Как сходу? – поперхнулся Димка.

- Говорит же товарищ, что пройдем не заметим, да и в Жадино, ничего сложного не было.

Дедок важно кивал, пытаясь прожевать кусок хлеба с тушенкой. Это потом мы узнаем, что в высокую воду Опеченские пороги наиболее опасны, в отличие от Жадинского переката. А сегодня мнение дедка, единственного местного авторитета, стало решающим.

- Мимо не проплывете, - заверил он, - сначала под мостом, потом гора справа будет, а за ней есть площадка, на ней и переночевать можно, коли все сложится, - обозначил ключевые вехи маршрута дед.

- Ну, с Богом, - скомандовал я, - отталкиваясь ногой от каменной стенки.

Река набирала бег, зеркальная гладь сменилась легкой рябью. Поток начинал члениться на струи, где-то ныряющие в глубину, где-то выбивающиеся на поверхность, сплетающиеся между собой, переворачивающиеся вокруг своей оси, поглощаемые основным потоком. Впереди наплывал подвесной мост.

- С какой стороны лучше идти? – Крикнул Сергей Семенович мужчине, стоящему на мосту, опершись на тросы перил.

- Я б лучше не ходил, - флегматично отозвался тот, не меняя позы, устремив взгляд к какой-то ему одному приметной точке.

«Опасность!», - гласил плакат, закрепленный на мосту, - «При прохождении большого порога, держитесь правой стороны!»

И на том спасибо, хоть одна мало-мало вразумительная информация. Я сдал вправо и развернул лодку, чтобы видеть, что делается впереди. Сергей Семенович тоже несколько сместился в рекомендованном направлении. Димка выжидательно держался середины. Прямо по курсу встала волна. Я выровнял лодку, чтобы попытаться пронзить волну, встретив ее перпендикулярно фронту. Волна расступилась, кинув внутрь пригоршню воды. Вера, сжимающая в руках фотоаппарат, вздрогнула. В следующее мгновение пространство и время приобрели дискретный характер. Вздымающиеся на пути стены из воды и пены сменялись провалами, Вера, вертящая головой, с фотоаппаратом в руке, задравшийся нос лодки, напряжение в руках. Ревущие у левого берега валы, разбивающиеся о валуны - «Три быка», пляшущее по средине реки зеленое пятнышко «Нырка», встающего почти вертикально. Надвигающаяся скала, на которую несет лодку, стоячие волны на пути. Разворот, сильными гребками увожу лодку от скалы. Тревожное лицо Сергея Семеновича. Поворот и быстрое, но ровное течение. Справа крутой берег спускался к воде, образуя низкую площадку, гостеприимно приглашающую к себе. Несколькими гребками бросаю лодку к участку берега, где можно пристать. Лодка упруго толкается в дерн. Следом причалили Сергей Семенович с Марией. Державшийся ближе к середине ярко-зеленый «Нырок» проскочил мимо. Было видно, как Димка упорно борется с потоком, несущим его дальше по течению, стараясь вывести лодку к берегу. Альбина отчаянно махала рукой.

- С приехалом! – приветствовал нас насмешливый голос.

Только сейчас мы обратили внимание на мужчину сидящего на корточках темным силуэтом на фоне вечереющего неба. Он сидел, чертя по воде ивовым прутиком. Недалеко от берега, стояла знакомая «Нива».

- Петрович! – Радостно заорал Сергей Семенович.

Вера с Марией, выскочив из лодок прямо в воду, бросились к нему.

- Ванечка, миленький, - причитала Вера, прижимаясь к Ивану Петровичу.

- Дай я тебя расцелую, - Мария, вытянув трубочкой губы, повисла на его шее.

- И я, и я! – Бросилась на всех сзади Альбина, прибежавшая из-за кустов ниже по течению.

- Умру с вами. Какая любовь прорезалась? – смеясь, отбивался Иван Петрович.

- С этими гадами, больше никуда, - Альбина ткнула в нас пальцем, - И реки такой я не знаю. Чуть не умерла со страху. Заманили. Дима там писает, остановиться не может, – махнула Альбина рукой в сторону кустов.

- Ладно, выдумывать, - проворчал Димка, сбрасывая с плеча рюкзак. – Пронесло здорово, если б не в кусты, тащило бы дальше. Пристать абсолютно негде.

- Надо же, какие нежности, - Иван Петрович покачал головой, улыбаясь в усы, когда первые восторги улеглись и все занялись выгрузкой лодок и выбором места для стоянки.

- Ты у них, теперь ангел-хранитель, произошел своеобразный импринтинг. Первый кого увидели, возвращаясь к жизни, после потрясения, - пояснил я. – Ты, какими путями?

- Попрощаться приехал, уезжаю. Клавдию в больницу везу. Думаю, надолго. Не знаю, вернусь ли в этот сезон. На всякий случай, – Вздохнул Иван Петрович.

- Так серьезно? – спросил я, вопросительно взглянув на Ивана Петровича.

- Серьезно, - Коротко ответил он, кивнув головой.

- Петрович! Ты как нас отыскал? – Толкнул Ивана Петровича в бок Сергей Семенович.

- «Здесь в город одна дорога», - ответил тот цитатой, - Хотел вас в Посаде перехватить, но вы только уплыли. Хорошо дедок местный подсказал.

- Это рыжий такой? – уточнила Альбина, - Ни дна ему, ни покрышки. Проскочите, не заметите, - передразнила она деда.

- Он самый, - согласился Иван Петрович, - Езжай, говорит, на стоянку, там они точно встанут, заодно и посмотришь, все целы, али нет, до тудова всяко всех доносит, разница токмо в каком виде.

Минут через пятнадцать Иван Петрович начал прощаться.

- Так, ты, что ж, не останешься, Петрович? – разочаровано протянул Сергей Семенович.

- Извиняйте, не могу, - Иван Петрович горестно развел руками. Он поочередно обнял Сергея Семеновича и Диму, пожал им руки, обнял и расцеловал Веру с Марией, осторожно притянул к себе Альбину, нежно коснулся губами ее виска, - Прощай, ведьмочка, удачи тебе, мужики они ничего, - Иван Петрович кивнул в нашу сторону, - Но ухо востро держать надо. Вмиг оттрахают.

Альбина мелко закивала головой, быстро заморгала глазами, потом, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Ивана Петровича в щеку:

- До свидания, Иван Петрович.

- Прощай, Анатольич, - Иван Петрович протянул мне руку, - Бог даст, свидимся.

- Ты не пропадай, звони, если что, - я пожал протянутую руку, - Сам знаешь, вместе всегда проще. Клавдии привет и поклон от нас всех.

- Передам, - кивнул Иван Петрович. Он сел в машину, завел двигатель. – С праздником вас! – Крикнул он, спохватившись, высовываясь из окна.

- С каким это? – Переспросила Мария.

- Так Ивана Купала, - улыбнулся Иван Петрович, трогаясь с места.

- Иван, оставайся, мы тебе русалку сосватаем, - крикнул в след Сергей Семенович.

- Я вам свою подарю, - Иван Петрович, распахнул заднюю дверцу и выпихнул на траву надувную женщину из Sex-shopа, - Не обижайте! – Крикнул он, разразившись зловещим хохотом.

Машина, натужно урча и покашливая, вползла в гору по каменистой дороге, усеянной крупными валунами и коровьими лепешками, мигнула последний раз красными огоньками стоп сигналов и скрылась за деревьями.

Окончание следует