Михаил пытался держать себя в руках, не показывать своего возбуждения и счастья. Его ладони, сжимающие кожаный ремень ружья, которое приятной тяжестью оттягивало плече, намокли, глаза и уши ловили в полутемном лесу малейший шорох, малейшее движение.Это была его первая охота на благородного оленя. Закатное солнце еще не успело коснуться макушек потемневших деревьев, как по лесу разнесся, первый этим вечером, приглушенный трубный рев. Через какое-то время ему ответил другой голос, более далекий, еле различимый. На протяжении почти всей ночи будут перекликаться в ночной глуши олени, обезумевшие от страсти и готовые принять бой любого соперника. Отошли охотники подальше от охотничьей базы. Замерли. Прислушиваются, где же бродит забывший об осторожности олень, бодает кусты и выбивает в земле ямы. Совсем уже стемнело. Заревел где-то недалеко олень, казалось, он направляется прямо к охотникам, но через какое-то время голос снова удалился. В лесной дом возвращались в полной темноте, шли молча уставившись в темные спины друг друга и только похрустывали под ногами сухие ветки и мешался с остывающим прелым воздухом сигаретный дым. Словно на последок из самой глубины леса разнесся протяжный олений оклик. Михаил обернулся, посмотрел в чащу и казалось ему, что в полной темноте движется что-то, будто сгусток этой самой темноты, будто что-то движется между деревьев, он присмотрелся еще внимательнее и показалось ему, что он слышит осторожную поступь. - Миш, - разнеслось издалека, и движение прекратилось. Он еще раз присмотрелся, прислушался и побежал на голос, выставив вперед руки, чтоб не выколоть глаза ветками. - Что ты, - смотря на силуэт Михаила, прошептал егерь. – Смотри, заплутаешь. Он посмотрел себе под ноги, на заводь лесного ручья, в которой искажался желтый полукруг, - перескакивай тут, ноги промочишь. Всю ночь Михаил никак не мог заснуть, он смотрел в окно егерского дома и следил как звезды потихоньку начинали гаснуть. - Вставай! Михаил открыл глаза. Над ним все с тем же угрюмым выражением лица стоял егерь. Нужно идти. Утро в пятницу выдалось прохладное. Трава от белого налета росы пригнулась к земле и пряталась в белой дымке утреннего тумана. Охотник и егерь шли уже довольно долго, двигаться старались в том направлении, где вчера чаще всего ревел олень, и где егерь обнаружил место перехода. Во время редких остановок, егерь что-то высматривал, ощупывал землю, прислушивался, потом что-то бурчал себе под нос и шел дальше сотворив на лице задумчивую, даже сказать точнее обеспокоенную гримасу. - Старик уже, - в очередной раз присев возле следов, - сказал он, глядя куда-то мимо Михаила. Глаза его светились. Солнце уже оторвалось от земли и слепило глаза, пробиваясь сквозь плотно сплетенные ветви, но олень так и обнаружил себя. Настроение у Михаила уж было начало портиться, как где-то вдалеке прокатился первый осторожный рев. Пока эхо билось среди деревьев, охотники, притаившись, всматривались в чащу. С противоположной стороны леса ответил другой олень – он был где-то совсем недалеко. Это был наверняка тот, который вчера ревел рядом с лагерем, казалось, что сейчас их можно различить по голосам, по силе рева, по надрыву. Это наверняка был старый бык, голос его уверенный и мощный оповещал всех, что он тут самый главный. Михаил подошел к егерю и первый раз за все время предложил ответить оленю. Ему показалось странным, что за все время охоты, тот так и не начали вабить. Егерь смутился немного, промолчал, словно подбирая какие-то слова. - Не смогу я, тонкое это дело. Нет у меня ни голоса, ни слуха. Распознает он обман. Уйдет. У Михаила перехватило дыхание. - Да ты не переживай, добудем мы его, слово даю. Вабить ведь не каждому дается, тут талант нужен. Ты послушай, как олень ревет, это же музыка. - Как же тогда? Немного еще осталось. Есть тут место одно, просека, когда переходить из одной части леса в другую будет, там и возьмем. Как и пообещал егерь, ждать себя олень не заставил. Не успел охотник полностью потерять надежду, как совсем рядом лесную тишину разорвал грудной клич. Михаил от неожиданности вздрогнул, вышел из сиюминутного забытья и глазами впился в шевелящиеся кусты, листья которых уже слегка подернулись желтым. Охотник не дыша прижался к окуляру оптического прицела, и ему показалось, что время замедлило свой ход. Через несколько мгновение из кустов показалось темная голова, а потом и все тело прекрасного оленя, на влажных рогах которого искрились отблески утреннего солнца. - Приблизительно сто двадцать метров, - дрожащим голосом сказал егерь. Я за ним уже десятый год бегаю, но все никак, все время он уходит от меня. Словно издевается сволочь, дразнит. Показыватся на чуть-чуть как призрак и вновь исчезает. - Хватит бубнить, как змей шипит под руку. - Не торопись, Миша, дыши ровнее. Михаил ничего не ответил, он уже держал в прицеле долгожданный трофей. Олень медленно вышел и остановился на лесной прогалине, прислушался к лесу, опустил голову к земле, втянул полные легкие воздуха и с ревом выдохнул, поднимая голову к небу, в этот момент Михаил нажал на спусковой крючок. Удар горячего свинца в цель был слышен отчетливо. Олень вздрогнул, чуть пошатнулся и сильным скачком выпрыгнул из кустов и в два прыжка перемахнул просеку и скрылся в другой части леса. - Я попал!? - Попал, - хмыкнул, егерь. - Что тут смешного, - обиделся охотник. - Я уж было, и сам поверил, что все. Ну, пойдем, поглядим. Когда подошли к месту, оказалось, что сразу за кустами из земли торчал старый пень, в который и угодила пуля. - Хорошо бьет карабин, - засунул егерь палец в пулевое отверстие, аккурат на уровне сердца. Михаил осунулся, погрустнел. - Ладно, пойдем, будем дальше искать, - почему-то повеселел егерь. - Что случилось-то, – растерялся Михаил. - Да ничего, пойдем, пойдем. На следующий день к вечеру Михаил с егерем вновь сидели на месте перехода и уже пятый час смотрели вдаль. - Не спи, - толкнул охотника егерь. Из леса вышла старая крупная оленуха. Она покрутила головой, понюхала воздух и медленно поплелась в сторону кустов, где лежали охотники. Михаил посмотрел на егеря. В это мгновение сзади захрустели ветки и из леса вышла еще одна оленуха. Охотники оказались между ними. Стоило только подуть ветру и двое человек в кустах были бы обнаружены. Вскоре на поляне появился и олень, в этот раз он выходил осторожно, осматриваясь. Михаил чуть приподнялся с земли, прижал плотнее приклад и в этот момент с другой стороны, совсем близко раздался рев. Оленухи скрылись в лесу. На центр просеки вышел огромный молодой самец. Михаил растерялся. Он направлял карабин то на одного, то на другого. - Бей нашего, – зашипел егерь. - Этот же лучше! - Бей говорю. Того нельзя. Михаил выстрелил. Молодой олень на мгновение остолбенел, потом резко развернувшись, убежал в лес, задрав вверх морду. А старый, стал медленно опускаться на землю уперевшись в нее сначала передними коленями, а потом рогами, не позволяя себе торопливых и суетных движений даже в свои последние минуты. Второй выстрел не понадобился. Теперь, трофей был взят с первого раза. Егерь в это же мгновение выскочил из кустов и бегом бросился к оленю. ***
- Скажи мне вот что. – перед отъездом домой, спросил Михаил егеря, - Почему ты не дал мне добыть того оленя? Ты вообще странный мужик, но скажи, объясни,зачем. Егерь почесал затылок. - Я с женой уже тридцать лет прожил к тому моменту. Сам понимаешь, зарплата у меня не очень большая, но мне так хотелось жене подарить по настоящему дорогой подарок. Накопил я в общем на серьги с брильянтами. Дорогие сволочи, маленькие. Ну, думаю, надо подарок красиво преподнести, как-то необычно. Вот и приколол к уху оленя эти серьги. Я этого оленка тогда в лесу подобрал, выхаживал. Чтоб долго не рассказывать. Подхожу я вечером к жене и говорю, иди мол, посмотри там в загоне сюрприз для тебя есть. Ушла, долго я ее ждал, думаю, вовек ей не найти. Но только я так подумал, как она входит и говорит, не нашла я сюрприза никакого. Ну, говорю, раззява. Ты оленя внимательнее рассмотри. А она мне, мол, зачем надомной издеваешься, его же нет там, я еще удивилась, зачем его выпустил. Меня, Миша, словно в прорубь опустили. На улицу выбегаю, а его паскуды и правда нет. Это ведь надо, сколько жил и ничего, а тут убежал. Егерь полез в карман, достал спичечный коробок и вытряхнул потускневшие серьги. Сколько я за ним бегаю, Миша, а когда ты в дерево попал, я уж совсем отчаялся, ты ж у меня, тринадцатый охотник которого я на этого оленя веду. Никто не смог его добыть, но, увидев его, рассказывали своим друзьям, красавец-то редкий. Так что за последние десять лет в мои угодья народа стало столько ездить, что дела в гору пошли. А ты Михаил из всех самый удачливый стрелок, это же надо с таким трофеем домой возвращаешься, да еще и мне подарок сделал. Машина охотника скрылась за поворотом. Егерь достал из кармана спичечный коробок, высыпал в ладонь серьги и поиграл гранеными стекляшками на солнце. - И не стыдно тебе, старый ты черт, - подошла к нему жена. - Стыдно не стыдно, а с хорошей историей и домой возвращаться приятнее, ведь это самый важный трофей. Да и заплатил он больше. Оно ведь смотри, стекляшка, а стала брильянтом. Так-то мать, забирай свою бижутерию, а то и правда потеряю. |
Библиотека // Объявления
