1.

Алан застыл, услышав шаги в коридоре. Ключ проник в скважину с дребезгом, дощатая дверь протяжно заскрипела, и в прихожую вошёл человек.

– Деда! – закричал мальчик, бросаясь ему на шею. Дед подхватил внука, смеясь, но скоро закашлялся грудным кашлем, согнулся и отпустил Алана. Мальчик забрал из рук деда пакет и побежал на кухню, где от его шагов заиграло эхо. В пакете была еда – так просто и привычно называли они питательные брикеты. Брикеты можно было разогреть и съесть, запивая водой, так поступал дед, а можно было крошить их и пускать в воду плавать, разводя бульон и черпая его ложкой, – так норовил употреблять их юный Алан.

Пока Алан возился с едой, дед разделся, набил из кисета трубку и закурил. Сделав глубокую тяжку, он сипло закашлял. Мальчик вздрогнул и обратился жалобно:

– Деда, не кури больше!

Дед не ответил, только улыбнулся мальчику и ласково потрепал его волосы.

Когда брикеты были готовы, старик погасил на кухне свет и включил маленькую машинку – планетарий. На потолке выстроились в созвездия маленькие белые точки, и дед смотрел на них с нежностью, а Алан заворожено смотрел на деда.

2.

С одинаковыми стрижками, похоже глядящие друг на друга умными глазами, в одинаковой коричневой форме, студенты были друг другу подобны.

Невысокая полноватая девушка стояла рядом с Аланом, держала его за руку. Алан устало отнял у неё свою ладонь, но девушка порывистым жестом снова завладела ею; стыдливо опустила глаза.

– Энн, тебе нужно идти, – со скукой в тоне сообщил он. Девушка отвернулась, словно не решаясь отпустить его пальцы.

– Ты…

– Увидимся.

Оторвавшись, Энн быстрыми, мелкими шагами, ни разу не обернувшись, засеменила к институтским дверям. Парень пустил ей вслед взгляд исподлобья и нехотя скривился: так неладно, неуклюже смотрелась на ней форменная юбка.

3.

В ожидании следующей пары Алан засмотрелся на институтское информационное табло. Транслировали выпуск новостей. Звука не было слышно, но бегущая строка состояла из фраз восторженных и гордых. На экране показали серую неуклюжую конструкцию на чёрном фоне, видимо, огромных размеров; это был орбитальный завод космических кораблей, где корабли собирали в высоком вакууме.

«Благодаря новому технологическому прорыву удалось создать межпланетные корабли со стартовыми двигателями, работающими на технологии гравитационной подушки. Подобная технология в уменьшенном варианте уже много десятилетий используется при производстве флаеров и обеспечивает равномерную тягу на небольших высотах. Это позволит свести к минимуму перегрузки при взлёте, а также увеличить размеры космического судна. Отныне для выхода в открытый космос и полёта к другим планетам нет ограничений по здоровью или возрасту пассажира!»

У Алана застучало сердце. Его дед может увидеть Марс, нужно только приобрести билет, едва это станет возможным.

4.

Билеты появились уже через месяц. Благодаря большой вместительности судна очередей на билеты не было, но каждый стоил столько, что Алан почувствовал отчаяние. Мысли клубились в нём, как ком дерущихся кошек. Что продать ему, студенту, когда есть только пустота в доме? Они с дедом всегда жили очень бедно, и, хотя деду всего важнее был полёт, как считал Алан, на билет в оба конца не хватило бы даже стоимости их квартиры. Без обеспечения никто не даст и кредита.

С красной пульсацией в разуме Алан жил несколько дней. Пока Энн, обычно держащая его за руку, когда ему казалось неинтересным и ненужным ей в этом отказывать, не попыталась его обнять. Алан взглянул на неё по-новому. С помощью одинаковой коричневой формы в институте скрывали ужасающее социальное неравенство, сложившееся в обществе, чтобы люди из разных слоёв могли учиться вместе. Но всем, конечно, было известно, кто чей отпрыск, и какая жизнь ждёт товарища вне дверей института.

Поколебавшись ещё мгновение, Алан положил ей руку на плечи.

5.

Она коснулась рукой контрольного табло замка, и дверь бесшумно отошла в сторону. Мягкое, тёплое покрытие пола скрадывало их шаги. Энн держалась в своём доме свободно, будто была не просто на своей территории, а внутри себя.

– Хочешь кофе?

Алан принял её приглашение побеседовать в свободной домашней атмосфере. Энн не искала мотива, она так и сказала: «Пойдём ко мне? Устроимся уютно и будем болтать», – и Алан для сохранения вида сослался было на занятость, но скоро согласился: «Пойдём».

– Хочу. – Алан никогда не пробовал настоящего кофе и потому с волнением проследил за девушкой, уходящей на кухню.

Юноша оставался в гостиной один. Он окинул взглядом стеллажи с корешками книг, деревянную мебель. Из гостиной в комнаты вели три двери, и одна из них была приоткрыта, свет погашен. Алан толкнул дверь и вошёл в кабинет отца девушки. Взгляд выхватывал из полутьмы массивный стол, кресло. На столе лежали бумаги, писчие принадлежности – Алан запутался рукой в наборе карандашей или ручек. Он нащупал пластиковый квадратик, быстрым жестом поднёс к глазам, посмотрел на свет…

Выходя из комнаты, он держал руку в кармане. Прикрыл за собой дверь и встал в комнате, раскачиваясь на ногах и нервно переводя взгляд с предмета на предмет.

– А вот и кофе, я для тебя свежий сварила.

Алан посмотрел на кофе в фарфоровой чашке, закатил глаза. Взялся рукой за своё ухо – ему казалось, что его уши воспламенились; запустил пальцы в волосы, путая их.

– Прости, я пойду.

– Но ты ведь только пришёл! Ты…

– Прости. Я пойду.

6.

Алан отправился в кассы космодрома. Отправился пешком через город, как обычно, экономя последний грош, хотя у него была сумма бОльшая, быть может, чем он сможет заработать за свою жизнь. Прохожие оборачивались на него. Правую руку, зажатую в кулак и напряжённую, он нёс у себя в кармане, левую держал около сердца, его ноги волочились по земле.

– Что вы хотите? – Вежливый голос из окошка кассы заставил юношу очнуться.

– Марс. Мне нужен билет на имя моего деда. Арнольда Анжельского.

– Билет в один конец или в оба?

– В оба.

Кассир спросил о дате вылета и возвращения, получил краткие, односложные ответы…

– Приложите ладонь к контрольному табло. – Алан расправил ладонь и изо всех сил надавил на жёлтый прямоугольник, так, что его пальцы побледнели. – Кредит для расчёта? – Он поднял руку, зажатую в кулак. Костяшки казались очень острыми. Алан раскрыл ладонь, уронив пластиковый квадратик в щель приёмника. Квадратик выпрыгнул обратно вместе с билетом.

– Кредит погашен. Билет действителен при предъявлении паспорта пассажира. Возврату и обмену не подлежит. Спасибо за приобретение.

Не отходя от окошка, в глубочайшей задумчивости Алан поднял квадратик, посмотрел сквозь него на лампу. Денег почти не оставалось, и Алан решил избавляться от них поскорее. Он вызвал флаер.

7.

По пути до дома мысли Алана были заняты только одним вопросом. Как сказать деду о том, что он может лететь, что уже есть билет, и вот он (Алан сжимал билет в ладони), как преподнести ему эту весть, как избежать объяснения. Алан хотел, чтобы дед был в пути, когда всё раскроется, чтобы дед не тревожился о своей мечте, а только любил её, как Алан любил деда.

Алан долго стоял возле своих дверей, боясь поднести к замку ключ, его руки дрожали. Он закрыл глаза, нервно сжал свободной рукой себе кожу на животе, и открыл дверь.

– Деда! – закричал он с порога, – деда, ты не поверишь!

Он огляделся. Вот обувь деда, вот его плащ.

– Дед?

Тишина.

Алан прошёл в комнату деда. Дед лежал на кушетке, отвернувшись к стене. Алан пригляделся к нему, прислушался. Сиплого дыхания не было слышно, спина старика не шевелилась. Алан побледнел, его лицо осунулось, взгляд стал мутным.

– Дед…

8.

Конечно, Алана взяли очень скоро, в тот же день. Он не сопротивлялся, не отвечал на вопросы, и всё повторял, что он хотел только сказать спасибо.