I.

– Принимаю Корону, власть и ответственность! – Василий надел Корону, крепко зажмурив глаза и затаив дыхание. Ничего не произошло, ничего не случилось.

Оба соргонских дружбана и Васильевых собутыльника внимательно смотрели на новоиспеченного раттанарского короля, нервно облизывая губы.

– Я, маг-зодчий Бальсар, свидетельствую: Корона принята должным образом! – маг произнёс эти слова, еле сдерживая свои эмоции – он больше не был Гонцом и снова принадлежал только себе. Теперь он снова мог сам принимать решения и совершать поступки, и возвратиться к своей прежней жизни выдающегося раттанарского строителя. И – не более того.

– Я, Эрин, сын Орина, свидетельствую, что Корона принята должным образом! – Эрин, против ожидания, не упомянул ни свою родню, ни род своих занятий, когда поддакивал магу. Но на эту жертву с его стороны никто не обратил внимания – король углубился в постижение новых и непонятных для него ощущений, а маг, как уже говорилось, утонул в море радости от свалившейся с него ответственности за судьбу Раттанара, а то и всего Соргона.

Справедливости ради, следует отметить, что даже сам гном не заметил отклонения от произносимой им обычно тирады в виду необычайности происходящего: ещё ни один гном никогда не принимал участия в коронации соргонских королей. Тем более, в роли свидетеля, который имел право доказывать виденное им любым способом, вплоть до поединка, а воинское мастерство и качества топора не оставляли сомнений, что правдивость виденного будет убедительно доказана любому недоверчивому слушателю, независимо от рода и племени.

Не упомянутые гномом кузнецы и воины дружно сгрудились за плечами главы своего рода, оказывая ему моральную поддержку, в которой он вряд ли нуждался, поскольку никогда не чувствовал себя более важной особой в мире людей, как не видел равного себе среди гномов с момента их прихода в Соргон. Это был опасный момент! Момент, когда любой человек без труда подхватил бы вирус мании величия, и только детская непосредственность Эрина делала его недоступным для поползновений подобного рода хворей.

Маг, быстрее овладевший собой, усиленно делал Эрину знаки, мол, давай оставим короля наедине с самим собой, и опустившийся на землю самый великий гном послушно последовал за Бальсаром в другую половину дома.

2.

Василий остался один, не замечая ни тактичности своих гостей, ни своего одиночества: его занимали совсем другие проблемы.

Если вы когда-нибудь были королём, вам не трудно будет понять переживания Головина после коронации.

Он не чувствовал за собой бесконечного ряда коронованных предков и не имел, воспитанный однобоким советским обществом, ни малейшего понятия, каким должен быть король и в чём суть его непрерывной работы. Что коронованная особа не имеет ни выходных, ни отгулов, ни отпусков – это Василий понимал. В его представления жизнь короля ничем не отличалась от жизни арестанта, которому Судьба уготовила совершенно одинаковый результат, не зависимо от вида действий. Тот сидел, чем бы не занимался: ходил ли, лежал ли, бегал ли или работал. Король, точно так же, правил, что бы не вытворял по подсказке своей Фантазии, и избавиться от подобного однообразия теперь не имелось ни малейшей возможности. Только отречение, что было глупо само по себе сразу же после принятия Короны.

С новой силой на него навалились давешние страхи перед ответственностью за множество чужих жизней. Мысли о несостоятельности своей, как короля, страх последствий не для себя – для зависящих от него людей при неверных действиях его, Василия, ставшего Законом для окружающих, и ставшего над любыми законами – несколько портили радостный привкус от совершённого поступка.

Многолетнее уклонение от любого вида осложнений в жизни не дало Василию опыта, так необходимого сейчас – опыта лидера, опыта вожака, ведущего за собой массы людей.

Чтобы получить право вести людей, было крайне важно иметь ряд определённых качеств, которые влекли бы за ним людей добровольно, без применения силы. А были ли они у него? Имел ли он право сказать: «Делайте так-то, а так не делайте»? Имел ли он право вести людей за собой, когда сам не доверял себе, и, не имея твёрдых принципов, боялся проявлений собственной власти и её влияния на чужую жизнь?

Василий боролся с сомнениями, подавлял их в себе – не имело смысла портить нервы из-за не наступивших ещё событий. «Стал королём – и радуйся, – говорил он себе, – Дождись неприятностей, тогда и скули. Может, и обойдётся...»

А ещё он боролся с соблазном взглянуть на себя, теперь короля, и полюбоваться видом раттанарского монарха. Поглядеть хоть краешком глаза, как сидит на его голове эта Хрустальная Корона в блеске драгоценных камней.

Свежеоткоронованный Василий, не утерпев, двинулся к зеркалу, но не из тщеславия (откуда оно у юного короля?), а из любопытства. Тактичное отсутствие Бальсара и Эрина избавляло Головина от критических и насмешливых взглядов бесцеремонной парочки, миссию которой можно было считать выполненной: Гонец получил свободу, Эрин... Эрин пока не получил ничего, но проворный гном своего всё равно не упустит.

Исправленное магическим образом зеркало безропотно отразило королевскую особу в профиль, анфас, снова в профиль: Василий вертелся перед зеркалом, делая неутешительные выводы.

Если и было в его облике что-либо королевское, то это не он – Головин. Пузырь в Короне, что в профиль, что анфас. Рост метр семьдесят при ста двадцати килограммах веса. И нельзя с уверенностью утверждать, что всё это – мышцы. Легче с этим не согласиться.

« А на коне вид будет ещё хуже!»– Василий отвернулся от зеркала и снял Корону... Точнее, хотел снять... Попытался снять... Попробовал снять...

Корона прилипла, приклеилась, приросла, чёрт знает, что сделала, но не снималась, не сдёргивалась, не сбрасывалась, никак не отделялась от головы короля...

От неё шёл холодок куда-то в середину, внутрь головы. Казалось, что она перетекала, впитывалась, просачивалась сквозь черепную коробку, растворялась где-то в мозгу.

Василий запаниковал, но внешне не подал вида, стараясь разобраться в своих ощущениях. Под пальцами уже не чувствовалась твёрдость хрусталя, и нечто упругое подалось под нажимом пальцев, и руки коснулись головы: вот волосы, вот кожа лба... Но где же Корона?!

Несчастный король снова бросился к зеркалу и без особого труда отразился в нём: пузырь и сидящая на нём Хрустальная Корона были на месте, но кисти рук утопали в Короне, словно погруженные в воду. Василий опустил руки и, сглатывая слюну, пересчитал пальцы: один, два, три... девять!!! Девять!!!

Пересчитал вновь, в другую сторону: один, два, три... девять... НЕ ХВАТАЛО ДВУХ ФАЛАНГ УКАЗАТЕЛЬНОГО ПАЛЬЦА ПРАВОЙ РУКИ. Василия прошиб пот.

Покосившись в сторону второй комнаты, он убедился, что маг с гномом заняты своими делами.

« Что делать?! Что делать?! Что же мне делать?!»

Откуда-то снизу, от самых пяток, поднимался липкий страх. Тошнота подступила к горлу, а в груди зарождался жуткий крик – ещё немного, и он, растянув рот, вырвется наружу. Ох, и стыдно же будет!

Вновь лихорадочно пересчитав пальцы, и снова насчитав девять, он, наконец, догадался повернуть руки ладонями к себе – и увидел загнутый палец. Когда он его загнул и зачем – не помнил, но, облегчённо вздохнув и, улыбнувшись, не стал напрягать память.

Глядя в зеркало, провёл рукой по голове: всё верно, Корону он видел со всеми её камнями, но не чувствовал.

Ещё раз убедившись, что Бальсар с Эрином не смотрят, Василий низко нагнулся и потрусил головой. С головы ничего не упало. Потряс ещё раз – с тем же успехом...

Вот влип – и на улицу не выйдешь.

«Староват я для волшебных приключений. Неужели нельзя было кого помоложе сосватать в короли? На кой им старый пень в королях?»

Усевшись за стол, Василий загрустил. Приключения начались, а радоваться уже не хотелось. Пропала радость. Растаяла. Бесследно.

«– Теперь скажи: МЫ С ТОБОЙ ЕДИНЫ!»

«А это ещё откуда? Эрин с Бальсаром молча роются в своих вещах, я тоже молчу. Похоже, крыша едет: слышу голоса, ношу неснимаемую Корону, в друзья ко мне затесались один гном и один маг. Мой Соргон ждёт меня в Халявине. Интересно, чудеса лечатся или нет? «

«– Скажи: МЫ С ТОБОЙ ЕДИНЫ!»

«– Ага, разбежался. Брошу сейчас превращаться в короля и стану произносить всякую чушь. Фигушки. «

«– Скажи: МЫ С ТОБОЙ ЕДИНЫ! Без этого не будет полного слияния».

«– Какого ещё слияния? Чего с чем? Я уже вон слился – не могу Корону снять. И перестань говорить в моей голове: мне и так не по себе «

«– Не будет полного слияния с Короной!»

«– Куда уж полней! А ты кто?»

«– Корона. После слияния наши памяти объединятся. Ты узнаешь всё, что хранится в памяти Короны, всё, что знали твои предшественники – раттанарские короли. Их память станет твоей. Произнеси Формулу».

«– Сколько их было, этих королей?»

«– Пятнадцать. «

«– Их память за время правления или с детства? «

«– С рождения».

«– И каждый прожил лет по восемьдесят. Это же тысяча двести лет чужих воспоминаний! Я, со своими почти пятидесятью, просто затеряюсь среди них. И никогда себя не найду. Не будет тебе слияния!»

«– Слияние должно быть. У всех было».

«– А у меня – не будет!»

«– По другому нельзя!»

«– Можно! Если бы это было обязательно – мне не нужно было бы произносить Формулу. Значит, это – на моё усмотрение. Я против слияния своей памяти с твоей. Не хочу потерять индивидуальность среди пятнадцати своих предшественников. Тебя принесли в другой мир, значит, моё отличие от любого жителя Соргона имеет особую ценность, и я сделаю всё, чтобы его не утратить среди чужих воспоминаний. Я хочу сохранить себя таким, как есть! Тебе ясно? «

«– Я не могу выполнять свою задачу без слияния».

«– А что входит в твою задачу?»

«– Передать новому королю опыт и знания, умения и навыки тех, кто правил до него: это и науки, и этикет, и законы Раттанара, и боевое мастерство. А также следить за здоровьем короля, его безопасностью и физическим состоянием».

«– Какие у тебя полезные функции. Но я думаю, что всё это можно будет делать и без слияния. Придумаем что-нибудь. А теперь скажи, как тебя снять?»

«– Ни один из королей не снимал Короны, пока был жив».

«– Спасибо за радостную весть. Не могу же я ходить по Чернигову в Короне – здесь это не принято. Короны позволяют носить только пациентам психбольницы, да и те не из хрусталя и без драгоценных камней. Я думаю, что и в Соргоне понадобится иногда скрываться, а как спрячешься с такой радугой на голове? Я сейчас могу прятаться только среди других королей – а в Соргоне их явно не хватает. Кстати, куда делось твёрдое тело Короны?»

«– Внутри головы. «

«– Так втяни туда и остальное! Или там больше места нет? «

«– Скажи Формулу и будешь убирать Корону, когда захочешь».

«– Ты это как разговариваешь с королём? А ну, сейчас же, спрячься полностью! Приказываю!»

«– Слушаюсь, Ваше Величество!»

«– То-то!»

Василий подошёл к зеркалу – Короны не было видно.

«Что ж, с этим я справился. Держись, Соргон, я иду! Интересно, где она вся прячется? Неужели у меня голова совершенно пустая? Неудивительно, что я неудачник, раз голова – пустая! А думаю я тогда чем? Н-да...»

3.

За хлопотами, связанными с коронацией, Василий как-то забыл про монеты, лежащие на столе. Он с интересом разгрёб горку монет: почти на всех красовалось его бородатое лицо – анфас – с одной стороны, на другой сидел, по-человечьи широко раскинув задние лапы, довольный медведь, запихивающий в улыбающуюся пасть правой лапой то ли мёд, то ли малину.

Между задних лап его – плетеное лукошко, видимо, полное любимого лакомства.

Остальные монеты – не раттанарские – остались пустыми кружками.

Василий снова полюбовался на свой портрет – не каждый же день его лицо помещают на государственные деньги, и некоторое любопытство было вполне простительно.

Чёткая надпись вокруг его портрета гласила:

«БЭЗИЛ ПЕРВЫЙ, КОРОЛЬ РАТТАНАРА «

Головин взвыл – эта надпись была последней каплей в его сегодняшних неприятностях:

– Кто – Бэзил?! Какой я, к чёрту, Бэзил?! Я – Бэзил??? Я – Василий!! Ва-си-лий!!! Б-б-б-э-эзил, Б-б-б-э-эзил, б-э-э, б-э-э! – Василий в раздражении смёл все монеты со стола.

На его дикие вопли бросились Бальсар с Эрином:

–Что случилось?

– В чём дело, Ваше Величество?

– Я – не Бэзил, я – Василий, – Головин указал на разбросанные по комнате монеты, – Так не честно! Не правильно!

Бальсар наклонился за золотым:

– Никогда не думал, что будет так приятно снова видеть герб Раттанара. Из всех соргонских гербов наш медведь самый человечный, если можно так выразиться.

– Да ты с другой стороны посмотри. Портрет посмотри.

– А что, похож! – Эрин тоже с интересом рассматривал монеты, – И надпись появилась: «БЭЗИЛ ПЕРВЫЙ, КОРОЛЬ РАТТАНАРА!» Вроде бы всё верно.

Василия передёрнуло при звуке этого имени.

– Бэзил – вполне приличное имя, Ваше Величество, – Бальсар, прочитав, с удивлением посмотрел на короля, – Это вполне соргонское имя.

– Оно может десять раз быть приличное, но оно – не моё! Не моё! Я хочу носить своё имя! Имя, с которым прожил почти пятьдесят лет! Оно не менее приличное, и со дня моего рождения до сегодняшнего дня оно означало меня! МЕНЯ! Я понятно объясняю? От меня не требуется изменить внешность или пол? Нет?

– Нет, Ваше Величество, – опешил маг, – Вам это вовсе ни к чему.

– Так почему же я должен менять своё имя? Не хочу! Не желаю!

– Наверное, это получилось из-за схожести Вашего имени с соргонским. И при сравнении предпочтение было отдано более известному в Соргоне.

– Кем? Кем было отдано это предпочтение?

Бальсар недоуменно развёл руками. Эрин пожал плечами и тоже промолчал.

«– Ваше Величество, Ваше Величество! «

«– Тебя ещё тут не хватало... Стоп! Корона, назад! Ты как-то связана с монетами – измени текст! Приказываю!»

«– Этого я не могу, Ваше Величество».

«– А кто может?»

«– Вы, Ваше Величество, только Вы».

«– Как?»

«– Не знаю».

«– Что же мне делать?»

«– После слияния Вы легко найдёте решение своей проблемы, Ваше Величество...»

«– Ты опять за своё, нахалка! Слияния не будет! И не приставай больше с этим ко мне. «

Эрин поднимал с пола разбросанные монеты, ворча себе под нос:

– Все короли одинаковы... Самодуры... Нет, само-дураки... Ну, чего тебе ещё надо? Раз король – правь и радуйся! Так нет: имя ему не подходит, страна ему не подходит, люди ему не подходят... Поистине – само-дураки! Ты с ним пьёшь, думаешь – приличный человек, а он – Бэзил, ну, настоящий Бэзил... Б-э-э...

Василий, слушая ворчание гнома, начал остывать: губы его тронула лёгкая улыбка, а когда Эрин после очередной тирады весело подмигнул ему, громко расхохотался.

Бальсар согнал с лица виновато-лукавое выражение и присоединился к своему монарху. Гном тоже не остался в одиночестве.

– Ладно, придумаем что-нибудь. Это всего лишь монеты, и портить себе нервы из-за них, действительно, не стоит.

– Я Вас поздравляю, Ваше Величество, с восшествием на престол, – маг, отсмеявшись, отдал Василию изящный поклон, – Желаю долгого и счастливого правления. И, конечно же, победить всех врагов.

Эрин высыпал собранные монеты снова на стол и, приняв важный и торжественный вид, поддержал Бальсара:

– Я присоединяюсь, Василий... Ой, простите, Ваше Величество – не привык ещё, к поздравлениям уважаемого мага, и от себя хочу добавить, что Вы всегда можете рассчитывать на мой топор, если это не повредит гномам. Что ж, будем собираться...

– Собираться? Куда? – Василий не понял намерений гнома, – Что ты ещё придумал?

– То есть, как это – куда? В Соргон, конечно же. Король у нас есть – пора идти. Сколько дней уже тут потеряли, а в Соргоне творится неизвестно что. Открывайте Переход, Ваше Величество, и двинем...

4.

– Бальсар, как ты... – Василий неловко замолчал, затем поправился, – Как вы открыли Переход между нашими мирами?

– Я не открывал его, Ваше Величество. Он появился и исчез безо всякого участия с моей стороны.

– Эрин, похоже, тоже здесь ни при чём. Н-да, задачка.

– Это не маг, и не я, Ваше Величество. Это работа Короны, а значит, Ваша, раз Вы её владелец.

«– Эй, Корона, ты меня слышишь?»

«– Слышу-слышу, Ваше Величество! Приказывайте!»

«– Открой Переход в Соргон! Нам пора!»

«– Понятия не имею, как это делается. Открывать Переходы – не моя обязанность».

«– А что же твоя обязанность?»

«– Передать новому королю опыт и знания, умения и навыки...»

«– Стоп, хватит! Я это уже слышал: и науки, и этикет, и боевые навыки, и тому подобное. А ещё нудить по поводу слияния. Значит, как открывается Переход, ты не знаешь?»

«– Нет, Ваше Величество».

«– Поройся-ка в воспоминаниях королей, может, кто из них знал?»

«– Уже сделано, Ваше Величество. Никто не знал».

– Корона здесь тоже ни при чём. Как же мы попадём в Соргон, Бальсар? Никто из нас не знает, как открыть Переход.

Маг задумался.

– Мне кажется, Ваше Величество, что он откроется, когда мы будем готовы.

– Что ты... вы имеете в виду, Бальсар? – Василию никак не давалось называть своих собутыльников на «вы», а «тыкать» он считал не удобным, поскольку они с ним вдруг стали на «вы», да ещё и «Ваше Величество» чуть ли не в каждой фразе.

– Тот, кто открывает Переход, ждёт, когда мы подготовимся к возвращению в Соргон. Если Перехода нет, значит, мы ещё не готовы.

– Вы считаете, что он следит за нами?

– Не думаю. Ему не надо следить – он и так всё знает.

– Вы же говорили, что не слишком доверяете рассказам о богах! А сейчас?

– Я не уверен, что это – бог. Но и не отрицаю такой возможности. Я же не утверждал, что богов не существует. Я лишь говорил – мы неверно трактуем понятие бога. Но это предмет долгого разговора. Мои соображения по поводу Перехода опираются на следующие факты: Переход открылся прямо к Вашему дому, Ваше Величество, то есть тот, кто его открыл, знал, каков выбор Короны. Как Вас отыскала Корона в другом мире, мне тоже не понятно, но она сделана человеком из моего мира, и вряд ли обладает божественной силой. Тем не менее, возможности её явно выходят за пределы обычных человеческих знаний. Она – словно связана со всем миром Соргона, да и не только, иначе не нашла бы Вас.

– Я никак не пойму, к чему вы ведёте, Бальсар.

– Я веду к тому, что цепочка событий, которые сделали Вас королём, Ваше Величество, имеет вполне однозначное объяснение.

– Вы хотите сказать, что они не были случайными?

– Для меня – нет. Я, как Гонец, находился под влиянием Короны, и все мои действия были связаны с поисками нового короля и спасением самой Короны. Без её помощи мне не хватило бы сил на беготню по лесу – я завяз бы в снегу и был бы пойман. А тут – и набегался вволю, и Эрина нашёл, чтобы он в бою отстоял Корону, и пещеру отыскал. И через Переход сразу попал к королю. Всё это не похоже на случайные события.

– Значит, мы не имеем собственной воли и поступаем по чужому желанию?

– Нет, Ваше Величество. Разве кто-нибудь заставлял Вас принять Корону? Решение было Ваше, Ваш выбор. Мы же терпеливо ждали, каким он будет. Эрин мог не вмешиваться в эту историю – ему предложили уйти, а он отказался.

– Что же будет сигналом нашей готовности?

– Не знаю, Ваше Величество. Но думаю, что это не связано со мной или Эрином. Скорее всего, готовность требуется от Вас. Может, это будет умение владеть оружием, может, что ещё. От меня и гнома ничего нового не ждут. Всё дело в Вас, Ваше Величество.

– Что вы скажете, Эрин?

– Я полностью согласен с Бальсаром, Ваше Величество.

– Другими словами, я, надев Корону, всё ещё не стал королём?

– Королем, Вы, Ваше Величество, безусловно, стали. Но Вы, видимо, не готовы к борьбе с врагом, уничтожившим всех соргонских королей. Вас там ожидает не мирное правление, а война.

– Вы правы, Бальсар. Что ж, займёмся следствием по делу «Об убиенных королях», боевой и тактической подготовкой (так сказать – ускоренный курс молодого бойца), а вам, гости дорогие, остаётся только наблюдать за моими успехами.

– Мы будем Вам помогать, чем сможем, Ваше Величество.

– Верно, Ваше Величество.

– Скажите, а без этого «Вашего Величества» вы оба не можете обойтись в разговоре со мной?

– Вы – король, Ваше Величество, и этикет не позволяет обращаться к Вам иным образом. Этикет и воспитание, Ваше Величество.

Василий поморщился:

– Честно говоря, мне уже изрядно надоело подобное обращение ко мне. Давайте-ка упростим, не нарушая этикета. В моём мире к одному из королей обращались коротким словом «сир», что и означало «Ваше Величество». Почему бы и нам не ввести это за правило?

– Как Вам будет угодно, Ваше Величество.

– Что, опять? Я, как король, повелеваю, обращаясь ко мне, вместо длинного и режущего мои королевские уши «Ваше Величество» употреблять короткое «сир». Ясно ли вам, дорогие соргонцы?

– Да, Ваше..., простите, сир. Да, сир.

– Конечно, сир. Разрешите идти, сир?

5.

«– Меня это тоже касается, Ваше Величество?»

«– Тебя – в первую очередь. От тебя у меня вся голова гудит, как церковный колокол. Надо навести в голове хоть какой-то порядок. Решим-ка, как к тебе обращаться... Ты у нас, по сути, кто?

«– Кто, сир?»

«– Ты – корона памяти королей. Сокращенно – КПК. Я буду звать тебя Капелькой... Нет, слишком по-детски. Капитолина. Тоже нет – слишком длинно. Ты будешь Капа, сокращенно от Капитолина. Кроме того, раз я без тебя не был бы королём, буду называть тебя «Моё Величество». А что – звучит! Поскольку ты женского рода, надо бы тебе подобрать образ...»

Василий прервал мысль, оторопело увидев перед внутренним взором свою бывшую жену, тот воображаемый образ, с которым вёл нескончаемый и безнадёжный спор с момента развода.

«– Нет, только не этот. Что-нибудь другое. Потом подберём. И твои слова надо отделить от моих мыслей, чтобы я не путался. Давай дадим тебе голос – нежный, бархатный, чтоб аж мурашки по коже. И в мои мысли прошу не вмешиваться: мои мысли – моё частное дело. Тебе всё ясно?»

«– Да, сир, – и голос был, действительно, бархатный и нежный – на коже Василия выступили мурашки, – Я могу высказаться, сир?»

«– Излагайте, Моё Величество!»

«– Вы не сможете научиться владеть мечом, сир. Возраст у Вас не тот, да и физически Вы больше способны лежать, чем двигаться».

«– Не хами, Капа, я всё-таки король. Вижу, ты не только образ примерила, ещё и ехидства у неё набралась. Ты, что же, всю мою память выпотрошила?»

«– Ваша память, сир, стала моей, как только Вы меня надели. Этот процесс не зависит от Формулы, сказанной королём. Ничего не поделаешь, сир – так задумал Алан».

«– С этим ясно. Так что же ты хотела сказать? Если облечь твою информацию в не столь обидную форму».

«– Я хочу сказать, что лучше всех осведомлена о возможностях Вашего организма, сир. Потому и говорю, что боевая подготовка для Вас – недостижимая вещь. Состояние организма не позволит Вам получить более-менее приличные результаты».

«– Ну, так займись своей прямой работой: улучшай мою породу и природу. А то критиковать мы все мастера, а как до дела – спросить не с кого».

«– А что с меня спрашивать? Мне не дали выполнять мои обязанности, мне отказали в слиянии, мне...»

«– Не тарахти! Никакого слияния! Ищи другие пути для выполнения своих обязанностей».

«– Что я могу? Я – простое вместилище памяти королей?»

«– Не прикидывайся. Ты всем моим мозгом пользуешься, как своим собственным. Судя по всему, по твоим словам и интонациям, ты – вполне сложившаяся личность: думаешь, рассуждаешь, хамишь и придуриваешься. Ищи пути взаимодействия на моих условиях. Как – тебе изнутри виднее».

«– Как себе, так что полегче: командовать, там, королевством править, приказывать. А как работать – так мне, бедной женщине. Вот они, современные мужики: палец о палец не ударит, а всё туда же – власть показать. Долой дискриминацию женского населения! Даёшь равные права с мужчинами! Домохозяйкам – свободный досуг!»

«– Цыц! Разошлась. Угомонись, Капа, голова уже болит. Подурачилась – и хватит».

«– Не затыкайте рот! Сатрап, медведь, Бурбон, монстр! Всех не перестреляешь! Нас много на каждом километре – здесь, и по всему миру...»

«– Не звучит ни один лозунг, произнесенный твоим бархатным голосом. Чего ты хочешь? Чтобы я с ума сошёл?»

«– Нет, сир, я хочу равноправия».

«– Не выдумывай, Капа. На твои права никто не посягает».

«– Всё равно, моё положение подчинённое! Подчинённое!!! Подчинённое!!!»

«– Не понимаю, как это пятнадцать отборных мужских интеллектов в сумме дали одну капризную вздорную бабёнку. Только не говори мне, что у тебя критические дни – не поверю».

«– До встречи с Вами, сир, я была всего лишь памятью королей, а память не может быть ни капризной, ни вздорной. Вы отказались от слияния, вынудив меня существовать отдельно. При этом пользуясь Вашим, сир, мозгом. Всё, что во мне есть, кроме памяти – это всё Ваше, сир. И капризность, и вздорность в том числе».

«– Я породил чудовище! Хуже всего, что оно поселилось в моей голове. Неужели это навсегда?»

6.

«Король я, или не король? – думал Василий, глядя на горку монет с оскорбительной надписью, – Неужели я не смогу заставить эти монеты изменить надпись? Должен же король влиять на деньги своего государства? Иначе, что он за король?»

Василий зажал в руке одну из монет, закрыл глаза и представил, как красиво – вязью – выведено его имя на этой монете: сначала – В, потом – А, затем – С... Он мысленно выписал все буквы своего имени, постоянно повторяя про себя: «Я – Василий! Василий! И текст на монетах теперь такой – ВАСИЛИЙ ПЕРВЫЙ, КОРОЛЬ РАТТАНАРА».

И так ясно представил этот текст, что поверил в него и даже не был удивлён, когда открыл глаза и прочитал:

ВАСИЛИЙ ПЕРВЫЙ, КОРОЛЬ РАТТАНАРА.

Получилось, у него – получилось.

«Ура, ура, ура! Я смог! Я – сумел!»

«– Стук, стук, – прервал его ликование бархатный женский голос, – Разрешите обратиться, сир?»

«– А, это ты, новоиспеченный кошмар! Случилось что-нибудь невероятное, подруга Капа? Открылся Переход? Моё вмешательство в соргонские дела уже не нужно? Говори, порадуй несчастного короля».

«– Я хотела поздравить Вас с первой победой, сир».

«– При чём тут победа? Это, наверняка, твои штучки».

«– Клянусь, сир, что нет. Зуб даю».

«– Хочешь сказать, что я – маг?»

«– Нет, сир, Вы не маг. Просто у королей свои силы и свои возможности».

«– Ты по ним находишь короля?»

«– Нет, сир. У них нет этих возможностей, пока они простые люди».

«– Как же ты их выбираешь?»

«– Не знаю, сир. Выбираю, похоже, не я. Я только указываю – кто король».

«– Ладно, замнём пока. Спасибо за поздравления, Моё Величество. Ты можешь передать мне выборочные воспоминания одного из королей?»

«– Пока не знаю, сир. А что Вас интересует?»

«– Мне хотелось бы проанализировать всё, с чем столкнулся король Фирсофф Раттанарский с момента получения вызова на Совет Королей. Надо же с чего-то начинать».