Попробую что-нибудь ответить. Авторецензию проведу, давно мечтал.
Ваня просыпается, потому что жена столкнула его с кровати. Он смотрит на звёзды, потому что боле смотреть некуда. И решается на давно задуманное: пора. Решается на то, о чём думал уже долго, но на что решился только сброшенный с кровати спящей женой.
Идея устроения ракеты -- по сути, притча о авиаконструкторе.
Мальчик. Мальчик в ночи из игрушечного пулемёта в натуральную величину охраняет кустарник -- ресурс построения космического корабля. Он не летит в космос, у него нет настоящих врагов. Он воюет в темноте, заготовив заранее вооружение и построив крепость. Защищает тылы свои, но не взывает к ним. Ваней, рассудительным и мягким, не ведущим войн, он подавлен.
Кажется, что сохранить свой потенциал, сохранить из детства и до старости, не растратить его на мелочи -- высокая цель творческого человека. Но можно окопаться и бить несуществующих врагов. И когда придёт человек, на созидание из того же материала способный, и уйдёт после, когда он покажет, что можно творить, -- привычка войны и ценность любимых окопов окажутся выше свободы. Ведь многие так трепетно сохраняют в себе возможность творчества, что у них не остаётся времени творить.
Ребёнок. Не познавший ещё, испуганный, наивный. Суждение его -- не опыт, а всего пара книг.
Затем -- воровать простыни, тоже ресурс, у женщины, что наблюдает и мирится, так как знает, что самой ей -- не взлететь, и с ним -- не взлететь тоже. Белые простыни -- как чистые листы. Как образы надежды. Как кусочки дня завтрашнего.
Женщина не сопротивляется простыням, действительно необходимым. Не сопротивляется и воровству всего прочего белья -- просто из отсутствия пламени. А Ваня -- в энтузиазме: он обирает её всю, отбирает у неё всё, мотивируя это собственным полётом, собою. Хоть она и в слезах.
Бутылки с ацетоном в интересном магазинчике, где есть всё самое необходимое. Если в первом эпизоде Ваня достиг цели -- с помощью мягкости, во втором -- самодовлеющей наглости, то теперь он употребил силу и силу денег: банкнота в кулаке. Продавец же -- образчик жертвенной демагогии. Он обещает всем благо задарма, но сам действует лишь потакая своей низменности. Высокую маску надел таракан. Алчность скрывается за альтруизмом.
Интересно, что игрушечные пулемёты в натуральную величину тоже продаёт он.
Как и у мальчика, у продавца на глазах -- шоры. Кто наши учителя?
Наконец, у Вани есть всё необходимое снаряжение, и он строит ракету.
Появление жены заставляет его быть поспешным, и он улетает. Жена действительно мне кажется образом пошлого быта. Тут Нати сказала всё верно.
Ракета взлетает в тишину... Собака -- образ самодовольного бесстыдства, даже -- его апогея. Лает разостно, извивается. Бока показывает рыжие с белым.
И приземление в место, где нет направлений.
Ваня оказывается на дне соляного озера. Лето, тепло. Зашоренность пройденного пути: наличие следа. Он идёт вперёд и никакое событие не может заставить его свернуть, так как очень красива ровная цепочка следов за спиной. А если не красива, то -- логична. Часто так бывает и в нас, что из-за шор пройденного пути -- мы не решаемся свернуть, никогда.
Девушка пересекает его дорогу. Она весела и радостна. Она разбрасывает радость во все стороны, показывая свою жертвенность. Серебряные монетки -- как самопожертвование. Как демонстративная растрата себя -- на благо всем.
Пожалуй, во второй части рассказа не хватает заброшенного колодца... Смотритель колодца не столько -- обладатель богатства, сколько -- путь к нему. Он силён и крепок, он ничего не требует взамен своего труда, хотя он и нуждается в поддержке: он просит милостыню. Так довольная собой девушка, что мечет искры радости направо и налево -- просто так, ни одной монетки не бросает тому, кто действительно нуждается. Она просто не замечает нужды, утоляя свою потребность, свою жажду. И смотритель терпеливо молчит.
Ваня и смотритель колодца -- весьма похожи, только один -- в ожидании, другой -- в путешествии за радостью. Смотритель предлагает в обмен на радость и теплоту -- свой труд. Ваня идёт и собирает монетки сам. Чувствуя родственную душу в смотрителе, он бросает ему монетку -- одну из трёх. Нередко сумасшествие находит на человека, впервые сделавшего искреннюю доброту. Хочется просто прослезиться от умиления за себя, от гордости за себя и от своей красоты. Хочется подтвердить перед собой свою щедрость и доброту, и Ваня бросает вторую монетку в омут. И, одумавшись, испугавшись наконец растраты тоже, прыгает вслед -- бережёт доставшуюся радость.
В воде душно и тесно. В воде темно и не разобрать причины блеска. Блеск радостной серебряной монетки теряется, вместо него -- отблеск луны в своём, обыденном, привычном, опостылевшем мирке. В мирке, где после полёта -- ещё и всем должен, ещё и вор и кругом виноватый. Одевается Ваня в ворованное бельё -- учитывая его значение, это интересно.
И ложится Ваня -- рядом с женой на краюшек. Так подвинулся пошлый быт, чтобы Ваня смог существовать рядом. Это похоже на тюрьму или на одиночную камеру.
Заключение показывает приобретение от путешествия -- монетку, что держит Ваня у сердца, -- и показывает его цену. Обретение особенного, недоступного, эзотерически-высокого, обретение душевной теплоты и радости -- возможно, хотя б немножко. Но цену заплатить нужно немыслимую, в том числе -- цену клеветы и позора. Ваня обрёл оберег. Но едва ли Ваня решится на второй полёт, так тяжело дался ему первый.
Что-то такое я пытался вложить в рассказ. Некоторые увидели здесь хороший сюжет для анимэ, чем меня несколько разочаровали. Хотя это можно назвать и успехом. Я пытался написать двухслойный рассказ. Первый слой -- приключения Вани как они есть. Второй слой -- социальный и психологический подтекст этих приключений. Структура текста оказалась такова, что эти два слоя находятся слишком далеко друг от друга, и так просто, так очевидно воспринимать только внешний слой смысла, да и тот -- поверхностно, что второй слой смысла, похоже, найти и понять попробовала только
найти, мой самый драгоценный, единственно внимательный читатель.
Спасибо тебе, нати!
Администрация // Объявления