* * *
Надо купить билет, не знаю куда, но подальше, на край света, к каким-нибудь туземцам; интересно, ведь к туземцам самолеты наверняка не летают, значит, теплоходом или поездом, да пусть хоть на верблюде, какая разница, главное – купить билет. Туда, где меня никто не знает, и я никого, где нет прошлого, только будущее, и совсем неважно, какого цвета оно будет, главное – у меня наконец-то появится будущее, без него надоело, ведь я так много думал о прошлом, что оно почти стало моим настоящим; как это глупо: даже завтра стало уже воспоминанием, как об уже прошедшем, этим я отказывался от каждого следующего завтра, да что там, каждое следующее утро становилось началом вчерашнего дня.
Сейчас полночь, я ложусь спать, и утром не смогу вспомнить, что было со мной накануне, а когда попробую предположить, что произойдет днем, то и это мне не удастся, я с замиранием сердца буду ждать чего-то нового и незнакомого, этим ожиданием будет наполнена каждая секунда моего времени, хоть я и буду знать заранее, что ничего не произойдет.
* * *
Ааа!!! Черт, ну ты что, не слышишь? Или не хочешь слышать? Между прочим, мне холодно, мне хреново! Я забрался с головой под одеяло, меня колотит, я никак не могу согреться. Я ору, так громко, что у самого в ушах звенит, так мне хреново. А ты не слышишь. Впрочем, оно и не удивительно, ничуть не странно, что не слышишь – тебя нету. Я кричу в пустоту. И то мне только кажется, что кричу, на деле я даже не шепчу, просто беззвучно отрываю рот.
* * *
Давно мы не виделись, моя девочка. Целую неделю я не говорил с тобой. Прости, у меня были серьезные причины, но сейчас я снова здесь, я вернулся. Здравствуй, моя родная, моя незнакомая, моя нездешняя. Ты помнишь нашу первую встречу? Когда это было? Да, три года назад, ровно три года. Теперь, когда мне тяжело, я жалуюсь тебе, а ты терпеливо слушаешь. А когда я долго тебя не вижу, начинаю скучать.
Здравствуй, как ты жила эту неделю? Я вдруг испугался, что совсем забыл тебя. Но я помню, честное слово, помню! Имя, лицо, глаза – я понемногу придумываю их. Глаза темно-зеленые, близорукие и чуть удивленные. Волосы, я так долго пытался описать их цвет; голос, глуховатый, всегда немного виноватый, не знаю уж, почему так получилось. Когда моему персонажу встречается незнакомка, или у него появляется спутница, я непременно вспоминаю тебя. Теперь наивно жду. "Она возникла из ночных огней", этого жду.
Жду, когда ты постучишь в дверь, я открою, а ты скажешь:
- Здравствуй, я тебя нашла!
И я отвечу:
- Проходи! Наконец-то ты добралась. Хочешь чаю?
Этого я и жду. Знаю, что не дождусь, но уже не могу иначе, мне надо ждать. Не отбирайте у меня надежду, примерно так.
Неожиданно в голову пришла мысль: глупо-то как! Придумал невесть чего, спрятался, глаза зажмурил, уши заткнул, делаю вид, что жизнь меня не касается. По-страусиному сунул голову в песок, обнаружил там кучу всего интересного. И оставил голову там. Так и живу: голова в песке.
- Я замерзла. Знаешь, как я замерзла!
И я поставлю свой допотопный чайник со свистком на плиту. У меня осталась мята с прошлого лета, и еще какая-то травка, я не помню ее названия, но вкусная, с лимонным запахом.
Возьму тебя за руки и загляну в глаза:
- Ты не уйдешь? Не уходи!
- Я здесь.
* * *
- Любимый цвет?
- Осенний.
- Желтый?
- Осенний.
- Любимое имя?
- Мария.
- Не обязательно женское, любое.
- Мария.
* * *
Неправильный январь. Гром, раскатистый такой, налетает откуда-то издалека и рассыпается по окрестным улицам, заставляя раздраженно дребезжать стекла. Я вздрагиваю, мне представляются булыжники, которые с грохотом высыпаются из тучи, а один, с дробным стуком подпрыгивая на ухабах, подкатывается к самому окну и затихает в паре шагов от стекла.
Я лежу и смотрю в одну точку, что-то вспоминаю, о чем-то думаю, снаружи меня уже почти ничего не интересует. Причем, если неожиданно спросить меня, о чем я думаю, то рассчитывать на осмысленный ответ не приходится: обо всем понемногу и ни о чем конкретном. Поочередно появляются картинки из далекого, и тут же сменяются кадрами из совсем недавнего, все это причудливо переплетается, я сам начинаю путаться в своих же мыслях.
Кто-то стучит в дверь. Не вставая с кровати и не поворачивая головы, кричу:
- Кто?
- Не спишь еще?
- Сплю! Через полчаса проснусь.
Чей это голос, я не разобрал, но мне совершенно не хочется никого видеть. Через полчаса есть шанс, что мне надоест думать, и я буду не прочь с кем-нибудь поболтать. Но не сейчас.
Через полчаса я уже крепко сплю.
* * *
Итак, кого я встречу сегодня? Я не знаю заранее, мне нравится идти по дороге и неожиданно наткнуться на кого-нибудь давно уже забытого. Черт, на этот раз все перепуталось, голова – как у Страшилы из страны Оз, булавки торчат во все стороны, а внутри гнилая солома.
* * *
Она так ни разу и не обернулась. Я смотрел вслед и думал, что так должна уходить жизнь, ни разу не обернувшись; а бренное, пустая оболочка, останется валяться, уже ненужная и никому не интересная. Мне обидно чувствовать себя оболочкой, но делать будет уже нечего.
Она уходила, и я понимал – глупо надеяться, что она передумает или просто обернется, бросит последний взгляд, а я его запомню и сберегу. Но теперь мне нечего сохранять, она забрала даже память о себе. И до сих пор я стою и смотрю, теперь уже в пустоту, пытаюсь вспомнить, сначала глаза, какого цвета? Но не могу, как дымка передо мной. Волосы, какие они? Мог ведь часами с наслаждением смотреть, как они тяжелой волной переливаются в моих руках. Но какого цвета? Память об этом тоже стерлась.
* * *
Я проснулся оттого, что на меня кто-то смотрит, ощущение не из приятных. Некоторое время я лежал неподвижно, не открывая глаз, внимательно прислушиваясь, пытаясь различить хоть малейший посторонний звук, способный объяснить природу моего беспокойства. Но мои ожидания не оправдались, я слышал только ватную тишину. Медленно повернул голову, одновременно открывая глаза. Мой взгляд блуждал по комнате, пытаясь впотьмах различить очертания предметов.
- Ты меня боишься? Напрасно, я не кусаюсь, – голос прозвенел хрустальным колокольчиком, я тщетно пытался представить его обладателя. Когда глаза немного привыкли к слабому свету, я ее увидел.
- Тебя нет, – меня подмывало потереть глаза или ущипнуть себя побольнее, только бы убедиться в нереальности происходящего.
- Но ведь ты меня видишь. И слышишь. Хочешь, прикоснись ко мне. Конечно, ты меня придумал, но теперь я всамделишная. Такая, какой ты меня придумал.
- Нееет!!! – я заорал во все горло так, что зажило уши, – Тебя не может быть, не должно быть, тебя нет!
Но переубедить себя не удалось, видение не исчезло, наоборот, сидящая на краю постели девушка грустно и как-то обреченно усмехнулась и покачала головой:
- Придется тебе смириться. Я есть, я настоящая, как бы ты ни боялся. И что мы будем теперь делать, я тоже не знаю.
Тут меня осенило, я понял, почему мне показался таким знакомым голос моей гостьи. Много лет назад, в Шотландии, в маленьком городке N, я встретил девушку по имени Селеста. И теперь она вернулась, совсем не изменившись, только я постарел.
- Я тебя придумал. Нет, не так, я вспомнил, тебя зовут Селеста. Но это было так давно.
- Значит, Селеста. Красивое имя.
Что я говорил?Читай только то, что подчеркнуто красным карандашом. У нас мало времени. © Тарковский, "Зеркало"
Администрация // Объявления
