Я не люблю осечек и холостых, долго готовлю жало, целюсь с поправкой на ветер. Но ветер стих, жертва сбежала. В общем, без жертв, без выстрелов, без пустяков, крепких напитков и ядов, пригоршней гладких гильз, остывающих слов, без погребальных и без сигнальных костров, флагов, прикрывающих мой остов, пыток случайным взглядом.
Darling, сколь не крути башкой, а кругом вода, ну а ты - одна. Так и легла б на дно – но не так всё просто – твой корабельный остов превратился в остров, и сколько рукой по воде ни колоти ты – из тебя никудышная Атлантида: ты увидишь дно, не достигнув дна.
Вот и пустынна, не остров – уже пустыня. Небо щедро расцвечивать холостыми – выстлать сигнальными путь. И в пустяковом климате личного ада ждать капитана Грея, Кусто, Синбада, ну, хоть кого-нибудь.
А когда, наконец, на остров ступит нога пришельца,
рисковать, и с сотни шагов в сердце – я не стану, приставлю дуло к груди. Порох сыр и дробь – не опасней гречки, но как только услышишь щелчок осечки, сжалься: замертво упади.