надо было родиться камнем, чтоб валяться, к примеру, в Каннах
и шлифованными руками на закате ловить волну,
чтобы круглый гранитный коржик тер босые ступни прохожим,
чтобы капли на теплой коже никому не вменять в вину.
надо было родиться льдиной, чтобы где-нибудь на Мальдивах
у туриста в коктейле дивном разбазаривать холодок,
чтоб, взлетая морозным ветром над тропическим марафетом,
ворошить силуэты веток, опрокинутые в ладонь.
время десять, играет промо. я не камень и это промах.
сверху лампа в стеклянной каске, снизу вышивка на джинсе.
роль известна, сюжет подобран, я стараюсь казаться доброй,
я вчера прочитала в сказке, что добро побеждает всех.
лето, луг, кутерьма цветная, на горе ветерок сминает
настоящая, ветряная — с хрипотцою тугая цепь.
солнце греет, на солнце тридцать, от себя никуда не скрыться —
я гремучий железный рыцарь с одержимостью на лице.
дома жарко и Дэвид Боуи, дома бабочки на обоях,
я опять не готова к бою — бой циничен и много пьет.
в джинсах тесно и два кармана, я не камень, а мне все мало.
я сегодня надолго, мама, только склею свое копье.
знаешь, мама, совсем не трудно развязать ремешок нагрудный
и с тяжелой железной грудой сбросить душный хмельной азарт.
но скрипят на горе стропила, и растет под горой крапива,
и бежит до горы тропинка, отзеркаленная в глазах.