...Еще, конечно, у нас есть настоящая свобода слова. Что со свободой слова в современной России какие-то проблемы – вранье. Говорить и писать можно все, что угодно. Ну, может, на основных федеральных каналах не все, что угодно, а в большинстве распространенных мест – пожалуйста. Вон после терактов 29 марта где только ни сказано и ни написано, что их организовала наша власть, она же кровавая гэбня – и что? Кто-то кому-то заткнул пасть? Кто-то хотя бы потребовал доказательств? Нет. И не нужно. Зайдите в любой книжный магазин – там такое лежит, что про несвободу слова вспоминать будет уже неприлично. Тут, правда, концерт Виктора Шендеровича в Питере почему-то отменили. Но лично я не верю, что по политическим мотивам. Ну что такого страшного Шендерович мог в сущности, сказать? Чего мы еще не слышали, тем более от него? Скорее всего, там какой-то бытовой подвох. Типа билетов не распродали.
Такая безграничная свобода слова, неслыханная в истории, стала возможна лишь благодаря тому, что слово полностью обесценилось. Впервые за время жизни России слово в ней не значит более ничего. Время, когда Солнце останавливали словом, словом разрушали города, ушло в космическую неизвестность. Ты можешь говорить все, что хочешь, потому что всем наплевать, что ты скажешь. Слово стало аксессуаром, финтифлюшкой для привлечения мгновенного внимания, и не более того. За слово теперь не вознаграждают ни народной любовью, ни царской казнью. Свобода слова – это свобода от слова, от его власти. Так раньше в России не было, но так теперь есть...
...Что означает наша стабильность? Она означает, что Россия подключена к аппарату искусственного дыхания. Юридически считается, что она жива. Каждый день врачи передают сводки о состоянии больной. Вот дескать точечное улучшение – нефть в Нью-Йорке подорожала. А на другой день маленькое ухудшение – минутный прыжок инфляции. Больная в таком режиме может спать очень долго. Пока родственники не примут решение все-таки ее отключить...
Главный редактор Playboy в России (1995–1999) Артемий Троицкий:
"...я считаю русских мужчин в массе своей животными, существами даже не второго, а третьего сорта. Когда я вижу их – начиная от ментов, заканчивая депутатами, то считаю, что они, в принципе, должны вымереть. Чем они, к счастью, сейчас успешно и занимаются..."
Известный британский журналист Джон Кампфнер, бывший главный редактор The New Statesman, а сейчас Index on Censorship, только что выпустил книгу Freedom for sale. How we made money and lost our liberty («Свобода на продажу. Как мы заработали деньги и потеряли независимость»).
Вопрос поставлен просто: почему люди готовы бороться за свободу зарабатывать, выезжать в другие страны и отказываются от свободы выражать свое мнение. Иными словами, почему они выбрали частные свободы, но отказались от общественных?
Кампфнер, опытный журналист-международник (например, первый раз в Россию он приехал еще в конце 70-х), сравнил опыт Сингапура, Китая, России, Объединенных Арабских Эмиратов, а также стран с устойчивыми демократическими традициями — Италии, Великобритании и США, население которых в последние двадцать лет обнаружило ту же тенденцию — сознательный отказ от общественных свобод. Кампфнер пишет, что в каждой стране он десятки раз задавал своим собеседникам один и тот же вопрос: почему мы так легко продали свободу за иллюзию богатства и безопасности?
Фактически, это книга о том, как рухнула популярная в 90-х годах модель, утверждавшая, что рост благосостояния обязательно приведет к развитию политических свобод, что капитализм связан с демократией и без демократии неэффективен. Через двадцать лет оказалось, что капитализм вполне может обходиться без демократии.
Более того, без демократии он оказался намного более конкурентоспособен, если судить по росту уровня благосостояния богатых, сверхбогатых и среднего класса во всех этих странах. Просто вместо «общественного договора» был заключен новый пакт между государством и населением. В авторитарных государствах этот пакт выглядит (с некоторыми национальными особенностями) следующим образом: репрессии выборочны и ограничены теми, кто открыто критикует статус-кво — но эта категория очень немногочислена: оппозиционные журналисты, адвокаты, их защищающие, и проблемные политические активисты. Остальные могут наслаждаться свободой передвижения, жить так, как им хочется, зарабатывать и тратить деньги. Для слишком многих эта схема оказалась удобна.
Кампфнер пишет, что последние двадцать лет правила определял союз власти, бизнеса и среднего класса. Что изменилось, так это число людей, кто оказался в выигрыше от этой схемы, при этом государства оказались достаточно гибкими, чтобы пойти навстречу растущим потребностям той группы населения, которую стоит принимать в расчет. Условия этой группы: гарантированное право собственности, контрактное право, право зарабатывать, а также приличный район и возможность выбора стиля жизни. То есть приоритетом стали финансовые свободы.
При этом в результате глобального консьюмеристского бума (только за 2006 год «Форбс» добавил в свой список 178 новых миллиардеров) элиты, по мнению Кампфнера, продались так же, как и средний класс. Конечно, они довольны еще не всем: они возмущены тем, что в Сингапуре правительство говорит им, с кем спать, и им не нравится, что китайские власти регулируют выезд за рубеж. Элиты также не устраивает прессинг силовиков в России. Список требований: контракты не должны срываться госвмешательством, вклады должны быть в безопасности. Им также нужна современная инфраструктура и очень нужны низкие налоги. И им идут навстречу: в некоторых странах, как в России, подоходный налог держат на низком уровне, в Великобритании практически поощряется уход от налогов, а в Италии налоговые преступления почти ненаказуемы.
Конечно, это книга британского журналиста, и жестче всего она описывает то, что произошло с обществом в Великобритании и США. Сам Кампфнер объясняет это тем, что обществу в этих странах было что терять, и — в отличие от жителей стран из первой категории (Сингапур, Китай, Россия, ОАЭ) — у них все же был выбор и возможность давить на правительство.
У Кампфнера нет иллюзий в отношении России. Он описывает, как либеральные журналисты отказывались от своих взглядов за право жить в элитном поселке под Москвой, а население спокойно относится к убийствам правозащитников, хотя они происходят не в далеком сибирском лагере в условиях информационной блокады, как в сталинские времена, и вся информация об этом вполне доступна.
При этом книга Кампфнера наконец разбивает те стереотипы об уникальности России, которые казались такими удобными как для либералов девяностых, так и для псевдогосударственников нулевых, когда пассивность населения, а потом и среднего класса объяснялись вековыми традициями несвободы, наследием СССР, православием и Бог знает чем еще.
Нет, не в Кремле придумали, как подкупить средний класс 13% подоходным налогом и иллюзией безопасности. По мнению Кампфнера, идеальной моделью подобного пакта между государством и обществом является Сингапур, и именно для этой страны был придуман термин «мозговая анестезия консьюмеризмом». Нет, Россия не уникальна своим припадком патриотизма после победы Димы Билана на «Евровидении». Все перечисленные страны получили рост национального шовинизма — консьюмеризм привел к атомизации общества, граждане оказались «приватизированы» в своих привычках, мыслях и быте, и в результате их индивидуальную активность поощряют, а объединение на любом уровне преследуется, что оставляет место для появления харизматичных популистских лидеров. Стремление к безопасности, ради которой обеспеченные классы готовы жестко давить на власть, требуя любой ценой защитить их образ жизни, привела к одинаково устрашающим последствиям в государствах обеих категорий — технологии слежки развиваются, а те, кто попал в категорию экстремиста / иностранца / представителя нацменьшинства или просто чужака, становятся объектом атаки государства. И население соблюдает условия пакта: как пишет Кампфнер, хотя в России и Сингапуре выборы и проходят с нарушениями, но нельзя отрицать, что лидеры этих стран более чем популярны.
Кампфнер оговаривается, что он не уравнивает страны первой категории со странами второй, однако разница может быть не столь велика, как хотелось бы их жителям.
В книге нет ответов, как и что можно исправить. Это просто констатация факта: мы уже пришли к тому, что свобода понимается лишь как свобода покупать.
Но России она не страшна _____________________________________________________________________
В начале недели стало известно о первой трагедии, вызванной развивающимся финансовым кризисом. Некогда успешный финансовый менеджер, американец индийского происхождения, находясь в депрессии, вызванной грозящим ему банкротством, убил всех членов своей семьи, после чего покончил с собой.
Эксперты утверждают, что в случае, если экономический кризис не удастся обуздать, уже в ближайшее время подобные инциденты могут стать повседневной реальностью для жителей США и Европы.
Для России депрессия, спровоцированная биржевым крахом, серьезной опасности не представляет – «лихие 90-е» выработали у ее граждан психологический иммунитет к проблемам подобного рода...
По мнению 46% российских мужчин, идеальной женщине полагается обладать интеллектом, демонстрировать "разумность" и "гибкость ума". Но при этом мужчины замечают, что делать все это лучше исподволь, дабы ненароком не обидеть своего спутника, то есть "уметь скрывать свой ум". Для законной супруги острый ум также важен, вот только этот вариант ответа указало заметно меньшее число респондентов - 29%. ... Нежной и ласковой хотели бы видеть свою спутницу 7% мужчин. О ласковой жене мечтают 5% респондентов.
Тема: Сказать мне нечего, но так свербит сказать... (с)
Пара прочитанных сегодня отзывов – по-моему, универсальных, подойдут к любому тексту?
Если не нра:
Вильмонт пишет интереснее, Донцова - подробнее, Стил - трагичнее. у вас хороший язык и стиль, если набрать объем - можно в их серию вписаться - это имеет спрос на рынке.(с)
Вот как совершенно русские, российские, но уже современные дети порой понимают совершенно русский язык. Итак, однажды первоклашкам предложили на уроке чтения нарисовать иллюстрацию к стихотворению Пушкина:
Бразды пушистые взрывая Летит кибитка удалая. Ямщик сидит на облучке В тулупе, в красном кушачке.
И вот, что получилось у детишек. Начнем с того, что самыми понятными словами этого четверостишья оказались "тулуп" и "кушачок".
Кибитка была изображена в виде летательного объекта. Почему? Ну, как же, русским ведь языком сказано - "Летит". Значит летит. Причем у некоторых детей аппарат этот имел кубическую форму. Видимо из-за созвучия слов "кибитка" и "куб". И вот летит по небу эдакая ки(у)битка и что делает?
Правильно - взрывает. Кого? Бразды пушистые. Что же такое бразды? Видимо если пушистые, следовательно, звери такие. Однако что за название непонятное "бразды", что за звери?
А нормальные такие звери. Инопланетные. Нечто среднее по внешнему виду между бобрами и дроздами.
И вот вполне уже логичная картина получается - летит кубической формы серьезный такой космический летательный аппарат, из которого на бедных пушистых мутантов - браздов сыплются градом снаряды и бомбы, разнося инопланетную живность в клочья.
А рядом, неподалеку от этого безобразия сидит некая загадочная личность и спокойно так за всем этим геноцидом наблюдает.
Это ямщик. Причем изображен он, сидя на обруче (облучок - обручок, почти совсем одно и то же), в кожухе и с лопатой в руках. Почему с лопатой? Ну, как же - он же ямщик, чем же еще ему ямы копать. Сидит он на обруче, значит, с лопатой, на краю огромной ямы, которую успел уже благополучно выкопать. Спросите, зачем выкопал? Понятно зачем - браздов хоронить!
Библиотека // Объявления
