Вот как совершенно русские, российские, но уже современные дети порой понимают совершенно русский язык. Итак, однажды первоклашкам предложили на уроке чтения нарисовать иллюстрацию к стихотворению Пушкина:
Бразды пушистые взрывая Летит кибитка удалая. Ямщик сидит на облучке В тулупе, в красном кушачке.
И вот, что получилось у детишек. Начнем с того, что самыми понятными словами этого четверостишья оказались "тулуп" и "кушачок".
Кибитка была изображена в виде летательного объекта. Почему? Ну, как же, русским ведь языком сказано - "Летит". Значит летит. Причем у некоторых детей аппарат этот имел кубическую форму. Видимо из-за созвучия слов "кибитка" и "куб". И вот летит по небу эдакая ки(у)битка и что делает?
Правильно - взрывает. Кого? Бразды пушистые. Что же такое бразды? Видимо если пушистые, следовательно, звери такие. Однако что за название непонятное "бразды", что за звери?
А нормальные такие звери. Инопланетные. Нечто среднее по внешнему виду между бобрами и дроздами.
И вот вполне уже логичная картина получается - летит кубической формы серьезный такой космический летательный аппарат, из которого на бедных пушистых мутантов - браздов сыплются градом снаряды и бомбы, разнося инопланетную живность в клочья.
А рядом, неподалеку от этого безобразия сидит некая загадочная личность и спокойно так за всем этим геноцидом наблюдает.
Это ямщик. Причем изображен он, сидя на обруче (облучок - обручок, почти совсем одно и то же), в кожухе и с лопатой в руках. Почему с лопатой? Ну, как же - он же ямщик, чем же еще ему ямы копать. Сидит он на обруче, значит, с лопатой, на краю огромной ямы, которую успел уже благополучно выкопать. Спросите, зачем выкопал? Понятно зачем - браздов хоронить!
Тема: Что происходит когда всего становится слишком много
Когда наваливаеются экзамены, а в силу странного устройства сознания не можешь плюнуть на все рукой и не выучить долбанные 45 вопросов за 2 дня. Когда просто стоишь смотришь в глаза одногруппницам и понимаешь, что если они сейчас, сию секунду не замолчат - ты просто врежешь им от всей души как когда-то в пятом классе обидчику Ваньке Попову. Когда переходишь дорогу и только на тротуаре слышишь летящие вслед матюги,а над головой видишь красный свет... Немного страшно. Совсем чуть-чуть. И пусто. Хочу... хочу... сама не знаю, чего хочу. Чтобы это ушло. Чтобы уже новый год... не праздник, нет, чтобы все старое, отжившее себя ушло...
В глазах собаки злоба. «Где твой хозяин? Ты потерялся?», Дети, смеясь, играли. И тупо, спрашивали пса. Но даже если бы он смог ответить, он бы отвел глаза.
Сменив умеренный нрав, маской вождя. Дворовые схватки, учили жить для себя. Скулит и вспоминает свой сон, Июль, август и эта светлая радость в нем. «Остановись! Мир слишком велик!» «Но нет хозяина в нем, И что мне дело, до тех других?..» И он себе не жалея бежал. Бежал в темную бездну, всё тяжелея дыша. В черной пелене колодцев, подгибались ноги. Он засыпал на мокром картоне. В подземельях разума - маски злых богов. Скулит душа, от этих кошмарных снов. Слишком долго не тает лед, Глаза отвыкли видеть! «Где хозяин? Когда придет? И где искать ласки? Когда увижу солнце? И где эти руки, прекрасные? Что случилось?!» Собака загрустила… «Может мир мой, моя любовь, Была не нужна никому, никогда. Ведь я был верным! Как же так?! Послушай! Лишь тебе одному я доверял душу!» Бежал по городу пес, среди пьяных мужчин, Ослепший от дальнего света машин, Летевших в темную бездну дворов… И он почти не знал странных человеческих слов… «А может правда, не так сложно все в жизни, Если найти ее смысл?.. Хозяин был смыслом… Мир слишком сложная штука…», подумал пес, Собирая у носа, капли собачьих слез.
Какой он породы? Да так, дворовый. Где-то в центре города, Весь дрожит от холода, мокрый. Он искал его следы, Глотая слюни, чувствуя запах домашней еды. Опуская, седые усы в лужу пил воду. Проходящие мимо люди бросали взгляды косые. Его забыли, а может просто, бросили. Он не знал, что случилось той осенью, поздней. Пес замерзал, Закрывая глаза, мечтал вернуться назад. В те времена, когда он еще был щенком, Беззаботное детство, теплый дом. Уютное место, за окном дождь капал, Он тихо спал, по себя поджав лапы. Порой скулил, но это только во сне. «Ни о чем не беспокойся! Рядом с тобой человек!»
Ни на что не хвататет времени :( Особенно на то, чем хочется заниматься. Люди, имеющие малолетних детишек на шее, может, поделитесь опытом, как экономить время, на них уходящее? :(
оказывается, я безумно люблю этот город. такой, какой он есть - туманный, с погодой, которая меняется триста раз на дню, с узкими улочками, с железо-скамейками, на которых присесть зимой - сводит планы деторождения к почти нулю окна балконов, лепнину на стенах, фасады и площади, каждый фонтан, каждую статую - в летнем саду, на крыше зимнего... здорово ехать домой и в окно маршрутки отлавливать мысли почти как сачком - большой больной головой, в окно: окна-окна, между вами такие тонкие перегородки провисли по стенам и потолок мой - твой пол, и улица вот она, только свистни... камеры-ульи, у кого поновей, а кому и "сталинка" отрада улицы гнутся, кривятся - чем к окраинам - тем прямей. прямо по центру города, за окном автобуса- ограда не парк - клдбище, город-то на костях.. ничего! ночам веселей. гуляй со мной набережными, продувайся ветрами, улыбай меня улыбайся сам, вечерами, дворами, домами этот город пронизывает пронзает насквозь пришлпиливает по вене мажет иглой "Питер - я твой !"(с) это хуже наркотика. этот город - живой.
Осознание - это то, что никогда ко мне не придет, судя по всему. Даже если я сама этого возжелаю :) Осознавать, принимать и понимать - вроде как синонимы, а в то же время - ни черта они не синонимы. Можно понимать - но не сознавать. Вот - понимаешь ты, что сейчас, если сделать что-то, будет плохо. Но не сознаешь этого, и все равно делаешь, черт подери.
Внезапно я поняла, что мне лучше - когда меня не любят. Когда нет такого человека, который мог бы наделать глупостей, например, приучить меня к себе /о, любимая фраза :)/. Да, мне так лучше. Но ведь - хочется...
...а как объяснить ему, вполне конкретному и существующему в моей жизни ее неотъемлемой частью - что он все делает неправильно. Изначально неправильно то, что любит. И кого - любит, собственно. А уж зачем - непонятно совершенно.
Все же, что-то странное нашло с утра...
уехать в лето, а вернуться в осень -
плохая, да. ведь страшно быть хорошей, найти тебя - и не терять бы больше...
Там, где дети складывали фото матерей, Герман пытался изменить хронику дней ...а как же?! Делая выше в динамиках лирический сумбур... Ругал Патрика за недоеденных кур. Последний мечтал о ринге, Мечтал о встрече с Эриком Моралесом и Доном Кингом, Мечтал о чемпионском поясе... Параллельно где-то взрывы гремели - Герман проникал в новости: Арафат, Шарон, страх, война, фобия, Тиран Фидель, то ли Монтана, мафия в перевес, Порги и Бесс, джаз, старичок Дэвис, Чуть-чуть Росси... А вот уже и лето превратилось в осень... Стихи про Кубу прозой... Еще в больнице Патрик понял, что выпадают волосы. "Кто поставил розы в мою вазу?! Кто же слал мне эти письма, марки, портреты Кастро?! Я ненавижу красные цветы с конвертами!.." И вдруг всё замерло... Кто-то проснулся... Не буди, не буди, не суди. Пока еще лучше не говори ничего.
Июль мочил. Солнце скрылось от пуха. Палаты обречённых открывали окна для духов. Кто-то скулил как-то, кричал: "Патрик умер! Если можешь тоже убери оскал, постой. Паскаль умер вчера утром, вылетел пулей из окна... Поверь мне наслово, доктор, отпусти! Не слушай моих родных, я ведь не больной! Пойми! Вспомни себя в 23! Лети!"
"Я вскрою вены!", кричал Антон, Умолял на коленях выпустить... Отец велел язык прикусить. Стены молчали, убили Паскаля, вытеснили Патрика, Из мира живых, из мира жадных, из мира быстрых, Подержанных, но цепких, Тех, что даже не продают по рецептам... Герман что-то шепнул Антону, просив постричь: "Как это - "Всё равно подохнешь!" и "Что такое ВИЧ?"... Люди хранили фразы, как приговоры, пели серенады, Но не шевелились губы медбрата. Доктор курил, отец причитать не смел: "Ваш сын сбежал или улетел..."
Один в мегаполисе грёз полуживых приматов, В опьяняющем запахе роз, духов. Фантастика! Этот грёбаный мир меня забыл, Приказал июлю набирать сил, мочить, жарить. Набравшись наглости, полетели вопросы в небо: "И сколько всё же стоит доза радости, а?! Наверно трудно быть Богом? Трудно управлять больными зрителями?.. Доктора в палатах... Видели мы! Сука-голод соткан из запахов, переломан, Теми, кто бросил Антона, вылетев из окон. Тихой сапой братья покидали палаты... И мне не оставалось ничего, кроме того как Убиться током и уже в качестве духа, Как-то, перебороть страх и вылететь в мир живых..."
письмо счастья Девочка научилась расправить плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг. Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текилу на брудершафт. Девочка миловидна, как октябрята - белая блузка в тон, талисман в кулак. у нее в глазах некормленные тигрята рвут твой бренный торс на британский флаг То есть сердце погрызть - остальное так, Для дворников и собак.
А у девочки и коврик пропылесосен (или пропылесошен?), плита бела. Она вообще всё списывала на осень, но осень кончилась, а девочка не ожила. Девочка выпивает с тобой с три литра, смеется, ставит смайлик в конце строки, Она бы тебя давно уже пристрелила, но ей всё время как-то всё не с руки, То сумерки, то попутчики - дураки, То пули слишком мелки.
У девочки рыжие волосы, зеленая куртка, синее небо, кудрявые облака. Девочка, кстати, полгода уже не курит, пробежка, чашка свежего молока Девочка обнимает тебя, будто анаконда, спрашивает, как назвали, как родила. Она тебя, в общем, забыла почти рекордно - два дня себе поревела и все дела. Потом, конечно, неделю всё письма жгла. И месяц где-то спать еще не могла.
Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнет к твоему плечу. Девочка уже умеет сказать не "нахрен", а спасибо большое, я, кажется, не хочу. Девочка - была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской "не влезай убьет". Глядишь на нее, а где-то внутри скрежещется: растил котенка, а выросло ё-моё. Точнее, слава богу уже не твоё. Остальное - дело её.
....
А ей говорили - дура, следующего так просто не отпускай. Ты наори на него и за волосы потаскай. А то ведь видишь - какая теперь тоска,
Поздравляешь её "здоровья, любви, вина" А её так тянет ответить: "Пошел ты на" И дергаться, как лопнувшая струна.
А с утра ей стресс, а после в метро ей транс. В пору кинуться на пол и валяться там, как матрас. Декабред - это бред, увеличенный в десять раз.
И она смотрит в себя - и там пустота, пустота, пустота, Белее любого безвыходного листа, И всё не то, не то и она не та.
И щека у нее мягка и рука легка, И во всем права, и в делах еще не провал. В следующий раз она будет кричать, пока Не выкричит всё, чем ты ее убивал.
----
А я сижу в ночи, и собака лает, так жалобно - куда уж там соловью, Дедка Мороз, я пишу тебе соком лайма, кефирчиком залью и дымком завью. Будешь читать - пожалуйста, пожелай мне вырубить это чертово ай-си-кью. Столько народу в четыре утра в онлайне - страшно за их налаженную семью.
izubr (c)
дымка // Чтоб был легендой - день вчерашний, Чтоб был безумьем - каждый день! (c)// Но кто же, как не мы, любимых превращает в таких, каких любить уже не в силах мы?(c)
Библиотека // Объявления
