Прослеживается познание мира героем, однако, не через обычные процессы учения, общения, а через себя. Читая книги, он обнаруживает в себе талант к письму, расширяет словарный запас и учится (школа ему скучна). Заглядывая в глаза девочке-инвалиду, он видит красоту, а не ущербность, возникает протест к миру, где внутренний мир остается незамеченным. В эпизоде с лифтом открывается ему контраст между счастьем и несчастьем. И тогда герой познает зыбкость каждого радостного мгновения. Особенно, эта зыбкость видится ему во сне, в котором ему предстает образ смерти. Опять же от прекрасного до безобразного, от жизни к смерти, в полной незащищенности от внешнего мира. Концовка несколько фатальна – знакомство со смертью, произошедшее во сне, отложило отпечаток на мысли героя.
Повествование очень сумбурно. Оно не хронологическое, а затрагивает части мозаики – сознания главного героя.

Кто по легендам злой и кровожадный становится добрым и беззащитным. Таков принцип лежит в основе сказки. Да, чтобы изобличить человеческие пороки (зависть, похотливость, злобу) надо придумать героя, который бы, вопреки устоявшимся принципам, выступал против человечества. Выбран вампир не пьющий кровь, без клыков, обладающий обычной силой (возник вопрос, что отличает от человека; стройная фигуры, белизна кожи могли быть наследственными). Сказка печальна, как любая легенда несет отпечаток на века – в названии Реки.
Написано просто, читается легко. Только вот некоторые эпизоды (например, нападение кузнеца) прописаны поверхностно – «Она сама не могла понять, что с ней случилось» (также, не смог бы понять читатель без описания ее чувств)
В описании внешности часто встречается слово «красивый», повтор.

Глава закончилась на замечательном высказывании о детстве – время проб и ошибок. И не зря выбраны отдельные эпизоды из жизни героя. Показано как формируется будущий характер, что могло повлиять, что влекло тогда, и станет важным позже.
Мелькало очень много мыслей, и, похоже, что события, которые еще будут описаны в конце произведения, заставят героя вернуться к детству, разобраться в себе.
«…вероятности и относительности. Они преследуют нас всю жизнь» - по этому принципу и составлен текст.
«чего желаешь, даже неосознанно, со временем реализуется в действительности» - мысль материальна, только пока еще о желаниях не было. Только вступление, о внешности, о мозаике судьбы.
«Я не испробовал Материнского молока.
Почему мне столь грустно от этого?
Словно не посчастливилось впитать с ним нечто значимое…
Окрыляющее?..» - а вот это могло стать эпиграфом к произведению. Хотя еще неясно, как поведет себя сюжет и жизнь главного героя.
«Говорить картинками – хоть и пропадающими тут же – интересней» - вот так и описано прошлое, картинками, эпизодами (о рыбке, о кошках, о камне). Впечатления, которые впечатались в память, впитались в мысли, став ориентирами.

«Будучи уже в школе, меня водили к логопеду..» - получилось, что в школе были те, кто «водили»
В детском садике – солнечное пора! – у меня обнаружилась бронхиальная астма – тире соединило полярные высказывания. «Солнечная», а потом про болезни…

Очень точно получилось составить психологический портрет, не только брата, но и семьи. За кадром, по намекам, виднеются другие отношения и проблемы. Уже в том, кто глава семьи, откуда подчинения и даже молчаливый страх.
И ненависть появляется не из-за этого страха, а из-за таких (на первый взгляд) мелочей, как цвет глаз, любимчик или кормилец…
Хорошо.

Большая вселенная теряет, плача дождем; маленькая вселенная находит – любовная линия.
Причина – изменения в космосе, солнечные бури или обычное чудо (чем все обычно объясняют, не догадываясь о происходящем наверху). Такая необычная и грозная параллель, которая привела к зарождению новых отношений.
«Я никогда не думал, что время, мысли, счастье можно измерять шагами. 2856 шагов до двери подъезда» - в основе поиск счастья. Потому сцена в доме написана в настоящем, она как ожидание чуда.

Да, и грустно, и смешно. Жизнь по сценарию и чужой прихоти.
Написано лаконично, потому что иронично. Вечная жизнь на страницах.

Да, такое бывает… сочетание, проблемы, судьбы. Реалистичности мало, отвлекают рассуждения…. В некрасивом деле – крепкий и добрый дух. Обычно сильнее, не до самоубийства; или слабее – забываясь в алкоголе (с которым обязательно бы помогли друзья по помойке).
Много слов о боли… Мне кажется, нужны были описания физических страданий (не пересказ, а сложности жизни). Хотя само по себе перечисление таких уродств порождает в голове мысли о невообразимых мучениях главного героя, для которого смерть стала заветной мечтой.

Основная идея - мистическая, но мистики нет, как таковой. Появление призрака еще не явилось кульминацией, реакция не прописана. Из солдатика сделали обычное явление – достопримечательность заведения. Видели его многие, но, наверное, французского никто не знал, чтобы помочь призраку. И только Марина решилась, смогла, что оказалось не так-то сложно.
При этом, девушка очень быстро забыла про парня, которого ждала. И к этой линии ожидание никто не вернулся даже в концовке. Наградой ей стал найденный перстень, и улыбка призрака… Несколько линий (любовная, мистическая, родственная), несколько персонажей, из которых двое были вычеркнуты, остались главные для ключевого момента. Но к чему он привел: раскрыт ли смысл зачина.

«Вечная борьба света и тьмы, жизни и смерти» - наступление рассвета, возвращение к жизни. В зарисовке проведены три параллели: сон и явь, ночь и день, жизнь и смерть.
Здесь явь приносит больше тревоги и ожидания, чем сон. А эпизоды сна будто стоят на своем месте для героя – то, нужное, что он должен увидеть. Явь озвучивает будто шепотом, короткими фразами, потому, как бы, бегом, в погоне за истиной. Впрочем, завязка не нова, но описание сна ее оживляет.
Кое-где стоит согласовать время глаголов. Отделить абзацами.

Лана, надеюсь, ты ничего не изменяла! Вариант еще тот...

«Боги поневоле» - роман в жанре городского фэнтези. Автором описывается раса Звездных, которые приходились для земли богами. При этом, сама идея о сверхсильных созданиях может расцениваться, как мистическая. Но, на протяжении повествования, автором создается особый, четко выписанный, мир, в котором происходят действия и события, связанные с основными героями. Придумывание особого мира и персонажей, наделенных сверхчеловеческими способностями уже говорит о жанре фэнтези. Поскольку мистика – это больше проявление необычного в реалиях повседневности.
Роман, обычно, затрагивает описание событий, происходящих с одним героем (или несколькими) на протяжении определенного промежутка времени, при этом, основной упор делается на развитии (или наоборот, деградации) мировоззрения персонажа, раскрытии наиболее значимых поворотов его судьбы.
В данном случае, главный героем является Владислав – обычный человек, который попадает в переделку, перейдя дорогу опасным людям, и после чего его жизнь круто меняется. Он становится учеником бога, даже не выбирая, потому как «было два выхода: либо умереть, разбившись, либо стать звездным» - и выбор сделали за него.
Для рецензирования было выбрано две части романа.
Первая – с 1 главы по 4.
Вторая – 8 и 9 главы.
Роман велик для рецензирования, выборочный анализ не позволит проследить развитие линии главного героя – проявление характера при разных обстоятельствах, по пути от человека к богу. Только выявить изменение в авторском стиле, которые проявляются в в дальнейших главах, то есть, постоянство выбранного стиля.
Для зачина автором выбран прием, задающий темп действиям в романе. Первая же сцена без описаний, без вступлений погружает читателя в вихрь смертельных авантюр.
Первая глава первой части посвящена смерти Владислава и встречи со странным человеком, который оказался богом, спасшим его.
Состоит из двух крупных фрагментов – поездка в фургоне и утро после смерти. Основой смысловой связки фрагментов является личность главного героя. В остальном – на протяжении первой главы происходит нанизывание на нить сюжета действия, происходящих с ним. Действия строго направлены в будущее, и только в в некоторых местах идет возврат к прошлому – воспоминаниям героя.
«Владиславу было плохо. Так плохо он никогда себя не чувствовал» - психологический прием создает нужное напряжение, чтобы зацепить читателя. Дальше – «Его избытое окровавленное тело ощущало каждую малейшую выбоину, каждый ухаб чертовой дороги». Для создания динамики автором используется цепная связь через местоимения «так» и «его». Для речи характерны короткие предложения, в центре которых находится глагол. Но, как видно уже в первом абзаце, используются и описательные вставки (они выделяются настоящим временем глаголов) - «Темнота. Лишь где-то справа пробивается сквозь маленькую щелку свет», которые приостанавливают повествование и делают его более конкретным.
Авторская прозаическая строфа в данном случае равна абзацу. Для их завершения и размежевания применяется несколько средств:
В первом абзаце – резкий переход на параллельную связь между предложениями, так, что к концу абзаца атмосфера безысходности накаляется: «он попробовал выругаться. Разбитый рот не слушался. Вместо привычного мата сорвались какие-то свистящие звуки». В последнем предложении использовано противопоставление – «вместо», что ставит точку в синтаксисе данного абзаца.
В первом эпизоде автор использует вводные слова для связки абзацев и строф (мысли).
«Вдруг он напрягся…» - здесь появляется второй персонаж. Вопрос: «Где я?» продолжает мысль третьего абзаца.
«Внезапно он вспомнил» - рассказывается о долге перед группировкой. Точка в интерлюдии «Потом – чернота».
«Что со мной будет?» - вопрос продолжает повествование, но, прежде чем начать диалог, описывается полувидимый собеседник Владислава – «карий глаз», «темная прядь», «нос горбинкой». Портрета не видно, но по реплике – «Я просто развлекаюсь!» (о развлечении сказано дважды) видно, что второй персонаж – не так прост. В отрывке, также, автор делает паузу и рассказывает о грузовике (даже надписи Marocco).
То есть, повествование, как и видно дальше, сосредотачивается на настоящем времени и чередовании событий. Следственно, и попадает под авторское внимание то, что нужно для воссоздания «текущего момента» и движения вперед.
Композиция такова: описывая ситуацию с главным героем, автор делает упор не на его мыслях, воспоминаниях и переживаниях, а, как бы, через Владислава знакомит читателей со вторым персонажем, что я было целью первого эпизода.
На этом указывает и краткость второго эпизода.
Да, повсюду ведущей силой выступает поведение главного героя, но фактически его ощущениям после приключения посвящен только первый абзац – «И дух захватило. Он увидел громадину дома. Считать этажи он не стал…. Тело слушалось легко и охотно… Желание было только одно – добраться до дома».
И события вторят заданным в первом абзаце мыслям героя: появляется таксист неведомо откуда; квартира, засыпанная деньгами (которые он задолжал, наверное, иначе этот факт не объяснить).
«Он смахнул пачки с кровати, прежде чем рухнуть на нее и заснуть» - завершается первая глава. Что в ней было рассказано о герое? Имя; то, что он легко попадает во всякие переделки; живет на пятом этаже в собственной квартире.
Про характер что-либо сказать трудно – все действия героя (точнее, бездействия) адекватны поведению в такой ситуации; мысли – отражают действительность, не погружаясь во внутренний мир.
Вторая глава, естественно, начинается с пробуждения героя. Утро описано весьма буднично - борьба с будильником, потягивание. Очень похоже на то, что сон исцелил Влада от тяжких воспоминаний прошедшего дня… или ночи? Стоит обратить внимание на временной аспект. Герой уснул под утро, как сказано в первой главе, таким образом, проспал целые сутки. Но нигде не сказано, что его возмутило это, нигде не указана его тревога по поводу пропавшего времени и возможного прогула работы.
«Все это был лишь сон!» - традиционное, часто применяемое средство в мистической прозе. Однако сказано, что «он отчетливо помнил горы ценных бумаг», но фраза «пришлось встать» возвращает и усиливает обыденность данного утра.
Волнение Влада показано лишь в ванной, когда он обнаруживает свое лицо выбритым, а одежду – испачканной.
Следующий эпизод – с пивом – опровергает нагнетаемое настроение.
«Он слегка обрел душевное равновесие» - таковым было задано состояние Влада, но, нервничая, он «не смог отказать себе в удовольствии» и выпить пива.
Причем, покупке и дегустации пива уделено двойное внимание: киоск и забегаловка. Позже становится понятно, что на вкусовые рецепторы Влада повлияло произошедшее превращение, но одного «подтверждения», вернее, пока что намека на это вполне было достаточно.
Другой случай, если тетя Маша – продавщица – фигурировала бы в дальнейших главах. Но, судя по эпизоду, герой бы не посмел заходить туда в иной раз.
Диалог с тетей Машей открывает новую сторону жизни Влада – «Пьянь подзаборная!» - кричит она, что делает его далеко не идеальным для бога…
Следующий (третий в данной главе) эпизод описывает приход на работу.
Конечно, прежде чем, перенести главного героя в мир необыкновенных приключений и наделить его новым качеством, надо было показать обычную жизнь, до происшествия. Но данное описание рабочего дня выполняет иную функцию в романе.
С порога Влад узнает о новеньком, который тоже является звездным и подослан сюда, наверное, для слежки за будущим учеником. Тот даже привлекает на свою сторону сплетницу Леночку, чьи обязанности расписаны в первом абзаце. Поговорив с секретаршей, главный герой направляется (почему-то) в столовую, где и встречает новенького работника.
Стоит заметить, что поведение героя заведомо идет на сближение, направлено в будущее. О его работе, кабинете (куда он должен был заглянуть первым делом) не сказано ничего. Какую должность занимал герой? Как выполнял свою работу? Эти детали могли бы хоть как-то охарактеризовать Влада. Из преложенной авторов информации получается вывод – что работа героя особо никогда не волновала.
Кульминацией «рабочего эпизода» является диалог с Делом Звездопадом (то есть, новеньким). Какую информационную нагрузку несет данный диалог (с позиции героя и сюжета)?
1. Знакомство с одним из богов.
2. Подтверждение ночных событий (газета, которую читал новенький).
3. Вывод, сделанный Владом, о новом сотруднике – «Странный человек».
В разговоре звездным, словно по неосторожности, упоминается имя «Ямы», однако, для главного героя это не имеет никакого значения, на данный момент.
Третья глава начинается с очень интересного и наиболее психологичного эпизода, действия которого происходят ночью в спальне главного героя. Удачный образ странного диктора, кровавые струи на телевизоре с подходящим названием «Рубин», обращение с экрана – сцена очень хорошо показывает запугивание героя.
Возможные варианты трактовки:
1. Запугать главного героя.
2. Продолжить знакомство с Делом и сблизить их.
3. Подсунуть герою странную таблетку.
Следующий эпизод – рабочий день, столовая – для знакомства с Ямой.
Для чего:
1. Знакомство с одним из богов.
2. Подтверждение ночных событий (внешность Ямы).
3. Два странных человека…
Как видно, оба эпизода в столовой практически идентичны.
Но всякая стена доверия разрушилась бы и разрушается, как описано, в четвертой главе, когда к Владу домой приходит вся компания богов.
Конечно, нельзя пропустить тот факт, что Рудра под видом помощи, подсовывает герою какое-то зелье. Но… почему бы ему не сделать это и в первый раз? (тогда можно было просто исключить второй разговор в столовой). Все объяснения к сюжету тоже заменяются действиями персонажей.
Работа – всего лишь фон для сближения и знакомства героя с богами, как и ночные кошмары, как и столовая. Они ни в коей мере не раскрывают характера и прошлого Влада. Наоборот, затягивают кульминацию, ослабляя напряжение. Тем более, эпизоды с работой вводят в роман такого персонажа, как Леночка – имеет ли смысл останавливаться на ней («несчастная женщина! Кому же приятно, когда все сплетницей считают!»).
Третья и четвертая глава показывают изменения в обычном течении будней главного героя: появляются новые знакомые, меняется состояние знакомых уже людей, одолевают кошмары и видения. Но, при слабом психологическом подтексте (реакции на все происходящее главного героя) такие сцены теряют смысл.
Знакомство и опознание Ямы можно было перенести на эпизод в квартире, тем самым, сделать неожиданнее появление богов, а текст – насыщенней эмоционально, а не повествовательно.
Как бы ни старались Яма и Рудра подготовить героя к новым реалиям – обморока избежать не удалось.
Об эпизоде появления богов следует сказать отдельно. Ребята вели себя по-свойски, ибо для них это было привычным занятием – оповещать смертных о своем существовании. Владу же оставалось реагировать на действо, как и любому человеку – удивляться, обижаться, пугаться. Он повторно слышит историю ночного происшествия (ранее из газеты), повторно знакомится с каждым из богов.
Видно, что боги - первостепенные персонажи для автора. В тексте приводится четкое описание внешности каждого, в многочисленных диалогах раскрывается характер каждого. Дружелюбный и открытый Рудра; весельчак Яма; критичный мыслитель – Агни; таинственный Индра.
Обо всех, кроме Влада. До тех пор, пока он не превратился в Велла – автор приписывал герою привычное поведение, не наделяя особыми чертами.
Финальный эпизод оживляет Влада (действия производятся не надо ним, а им самим).
Полет – центральная сцена, выбрана неспроста, как аллегория свободы. Здесь новоявленный Велл должен был развернуться. Как справился с этим автор.
«Он подошел к окну и схватился за протянутую ладонь. Хоп! И он уже в воздухе» - динамично и резко. Такое начало строфы очень характерно для автора. Цепная связь между фразами (местоименная) поддерживает нужный, беглый ритм.
Описательные предложение (в средине строфы) подчеркивают силу полета – «Далеко внизу, дрожа и переливаясь, горели огоньки мчавшихся машин. Темные поверхности крыш домов-корабликов казались пятнами на шахматной доске».
Здесь же показаны чувства героя, несколькими краткими, но меткими фразами: «Страха и вправду не было. Только любопытство» (дополняет диалог, наполненный эмоциональными репликами) и «Дух захватывало».
«Они стояли на крыше сталинской шестиэтажки. Индра шагнул к краю и посмотрел вниз» - заканчивается эпизод с полетом последовательностью действий, уже умеренной.
Черта автора – передача характеров персонажей и их настроения через диалоги. Особенно удачными в этом плане выглядят первый эпизод первой главы (про «разводил зайцев»), эпизод четвертой главы (там, где раскрыты личности богов) и эпизод полета.
В некоторых случаях звучание реплик персонажей завышено автором с помощью восклицательных знаков, даже там, где он неуместен.
Например:
«Странный человек!» - пробормотал он. Бормотание не может быть восклицанием.
Почти все боги, говоря друг с другом, кричат. Они кажутся чересчур эмоциональными, если не возбужденными, и даже легкомысленными. Думаю, автору стоит различать настрой в полилогах не только через постоянное восклицание.
«Где-то в глубине его сознания дрожал и жаловался маленький человек» - только в последний строках первой части проявляется авторская оценка героя. Да, и то, есть подозрение, что «маленький человек» относилось к сравнение с могуществом бога, теперь обретенного им.
Но Велл выглядит заметно живее Владислава – «задыхался от переполнявших его чувств». То есть, боги действительно раскрыли его потенциал.
Продвигая сюжет автор не задумывал раскрывать характер героя, как человека. Он был лишь отражением для богов, средством воплощения их плана. Не знаю, настолько ли это хорошо для романа, где такой герой назван главным. Но… возможно, психологизм вытеснил бы динамику, сделав сюжет статичнее.
«Его прервал громкий крик. Боли, страха и отчаяния. Кричала женщина» - так завершается часть, просто интригуя читателя. Но я перескакиваю на восьмую главу.

Да, а где она, восьмая?

Понравилось, из отрывка видно многое. Все понятно, потому что здесь идет не завязка полная загадок, а отступление – объяснение. Ожидаются приключения в нескольких мирах, сверхспособности и конфликты из-за соединения двух миров.
В конце – возврат к линии брата. Зарождение конфликта, и переход к началу действия.
Обещает быть насыщенным, мистическим (идея уже заложена).

Легкий рассказ. Бумажные бомбы нужно уметь делать правильно, но уметь их делать – неправильно. Вот такая вот задачка для детей, разгаданная на практике.
А потом началась задачка для взрослых – штраф, вызов в школу.
Но детство дано для того, чтобы учиться.

Жуткая атмосфера. Двери закрывается. Закрываются – безысходность, темнота и смерть. Эпидемия, нервозность и страшные открытия (закрытия, точнее) – «- На руки свои посмотри…»
Правый, левый сектор… давка, действительно неприглядные картины рисуются из недосказанности.

Образ одиночки показан метафорично. Мазками показан характер, нескладная судьба. Дикость, проявляющаяся в непокорности, должна была приносить ей какие-то положительные моменты. Например, власть… да, такая сторона жизни, как работа и быт тут не затронуты. На первом плане – любовь, без которой для героини не существовал мир. Но она не создана для любви. Тема раскрыта, но рассказ звучит схематично.

Трогательно. Как случай, который открыл ребятам двери в жизнь. Утенок стал для них символом или девизом для дальнейших поступков. Спасенная жизнь – надежда на будущее. Хороший рассказ о чистом добре. В общем, там все сказано....

Живописно очень, лирично. Только предсказуемые и привычные уже образы лежат в основе зарисовки: обрыв, закат, прощание с жизнью. Пустые глаза, букет любимых цветов, его приходы на утес – подсказки, из которых видна концовка. Конечно, мертвая не знает о том, что мертва. Обрисован то ли ад (судя по повторам), то ли рай – она нашла успокоение, но и все звучит обреченно.
«Быть может лучше жить во лжи? Но все же жить. Тонкие пальцы ветра нежно шевелили ее короткие светлые волосы и эти мысли больше не вызывали желания взвыть и бежать» - о мыслях стоило бы сказать сразу, после их озвучивание, а не вставлять описания пальцев, волос и ветра…

Люди часто ставят друг другу диагнозы, усложняя и дополняя то, что привыкли называть «отсутствием понимания».
Диагноз, в данном рассказе, это не болезни, упоминаемые авторов, а состояние души главных героев, своего рода «ярлык», прикрепленный к личности кем-то или им самим.
Конечно, это не клеймо, которое ставится на душевнобольного, иногда даже подобные «ярлыки» играют положительную роль, потому что выделяют положительные черты, завышая их непомерно. В других случаях – «ярлыки» служат для оправдания тех или иных недостатков человека, что и было показано в данном рассказе.
Автор, запутывая читателя и нагнетая интригу, начинает повествование с выдержки из конспекта по психологии. Здесь описываются два психических расстройства, в основе которых лежит ложная детерминация личности. Между этими диагнозами и затерялся главный герой – Лаврик – нескладный очкарик, который и не подозревал, что становится жертвой чужого самообмана.
Ситуация подается типичная: она – богатая, красивая и странная (с внутренней червоточинкой), он – бедный и открытый (простой). Бывает, что люди сходятся как два кусочка мозаики. В данном случае, их скрепили диагнозы – утешитель и несчастная.
«Иногда Лаврику казалось, что Светка любит страдания», а «Лаврику до поры до времени даже нравилась роль спасителя».
Для обоснования диагнозов автор прописывает характеры персонажей. Их описание составляет первую часть рассказа, собственно, предопределяет развитие сюжета и развязку.
Главный герой Лаврик не показывается авторов в полной мере, виден только через отношение к героине. «Светка была его девушкой с первого курса» - фраза-зачин для эпизода, которая открывает описание.
Что подразумевается под этой фразой автора? Любовь, дружба или понимание? Ничего схожего с этими чувствами здесь не просматривается. Лаврику было нечем заняться – Светка подвернулась ему вовремя, но потом другие жизненные проблемы вытеснили эту привязанность, оставив только раздражение по поводу нытья и звонков. Светка помогла ему почувствовать собственную значимость, но, на самом деле, использовала. Впрочем, так же, как и он встречался с ней потому, что «Светка все-таки была очень красивая».
Образ отличника видится не только в ложном опекунстве над девушкой, желании самоутвердится за счет ее красоты, но и в том, что «Лаврик слишком привык к ее постоянным стонам и жалобам на жизнь, и поэтому перестал воспринимать все это всерьез». Но разве такое поведение согласуется с диагнозом, поставленным героем самому себе?
«А оказалось, что я был идиот» - не так прост герой, каким его рисует автор.
Из рассуждений Лаврика, которыми разбавлено описание Светки, видно, что он давно раскусил ее нрав, и не собирался бежать даже после неоднократных звонков.
Вовсе не друг-сосед Суриков раскрыл ему глаза, говоря: «ты не будь тряпкой». Хотя именно этот эпизод показан, как переломный в сознании главного героя.
Однако автор не показал переживаний главного героя, сделав рассказ похожим на пересказ жизненной истории. События значительной части рассказа происходят не в момент повествования. Воспоминания о знакомстве со Светкой тесно перекликаются с взглядами главного героя на события прошлого, что существенно снижает динамику и позволяет увидеть ситуацию только с позиции нужной автору.
Собственно действие в рассказе начинается с фразы «И вот она позвонила снова».
Здесь появляются диалоговые вставки, поскольку персонажи пересекаются. Но, видно из текста, реплики не сопровождаются авторскими заметками об эмоциональности сказанного или услышанного. Из-за чего текст звучит слишком пресно.
Подготовка к экзаменам, дежурства работе, выпитое пиво и ночной разговор – вот, что надломило Лаврика психологически. Но и об усталости сказано вскользь – «Лаврик был вымотан». И в этом надломе проклюнулась совесть – правильно ли он поступил со Светкой.
Как автор говорит о переживаниях героя: «он безуспешно пытался сосредоточиться на предстоящем экзамене». Данный эпизод выглядит наиболее живым, и, по сути, является кульминационным. Апогей достигается на пересечении обстоятельств: диагнозы, поведение Светки, слова друга и угрызения совести. Однако в плане языка всплеска не произошло.
Видно, как в данном эпизоде стиль подстроился под динамизм настоящего – смысловой упор сделан на диалоги. Однако, состояние главного героя (что ключевое здесь) преподносится стандартным набором фраз: «упавшим голосом»; «пулей вылетел из аудитории»; «готовясь мысленно к самому худшему».
При этом сленговое «препод» соседствует со словами более высокого стиля – «изрек».
Для данного рассказа характера прямолинейность. Автор, описывает события так, как они есть, не делая никаких допущений, не показывая разницу между мнениями героев. Здесь почти отсутствуют нарраторство и размышления.
Рассказ написан простым языком. Большинство предложений – простые; изобилуют штампами («высосанными из пальца»), повторами (глагол «быть»).
Сюжет развивает автором прямолинейно, будто по плану, заданному в первых абзацах, где описаны два диагноза. Как контраст правды и лжи, между которыми метался главный герой. Такое «планирование» сделало рассказ вполне предсказуемым, хоть использование диагнозов в жизненной ситуации выглядит интересным. Композиция сюжета рассказа верна и интересна – автор плавно переходит от одного эпизода к другому, отталкиваясь от предыдущего. Структура рассказа развивается от большого к малому, с ускорением событий. В первой части преобладают повествование, часть которого является описание; ближе к концу – диалоги (причем, данная структура характерна для автора).
Но повествование можно было сделать более увлекательным и живым, раскрывая характеры героев в поступках.