У страха глаза велики – суммарный итог этой истории.
Только цель повествования петляет. То ли собирался автор высмеять страх, то ли преподнести урок драмой двух братьев.
Тяжело назвать рассказ сказкой с четко выраженной моралью. Или байкой, которая была бы сжатей. Начинается рассказ действительно словно байка:
«Эта история произошла под одним из провинциальных городков холодной Швеции, скажем, под Вальдемарсвиком, или под Гузумом, или под Нижним Зажопинском, что в сущности не важно» - именно первый абзац подчеркивает абсурдность повествование. «Зажопинск» - неуместное вкрапление юмора в истории о братоубийстве.
По ходу повествования то и дело проявляются удивительные детали.
«Каждая звезда летела по отдельности, будто наперегонки с остальными, а все вместе, они внимательно следили за путником, многозначительно подмаргивая друг другу, будто перешептывались на языке азбуки Морзе»
«Паренек резко перешел с размашистых, циркульных шагов на чечеточную рысь и остановился»
«Он неуважительно отозвался о дереве и упрекнул его в разнузданном распутстве, на что оно ответило лишь оскорбительным, насмешливым презрением»
Фразы-примеры, где автор пытается придать тексту сатирический оттенок. Высмеять поведение парня в лесу, то, какими он видит звезды и принимает дерево.
Но эти описания не дают никакой картинки, простое словоблудие, где нарочитость эпитетов режет глаза.
Взять те же звезды… то их луна буксирует с небом вместе (как полотно сплошное), то каждая по отдельное. Наляпистая и нечеткая картинка, противоречие. Сравнение с азбукой Морзе выглядит забавно, в принципе и должно было высмеять не звезды, а героя.
Дальше «неуважительно отозвался о дереве» - прием упрощения, свойственный байкам. Видно, что автор хотел показать, как страх оживляет лес, деревья, звезды, то есть одушевление ночи. Но образ смазался, потому что «оно ответило лишь оскорбительным, насмешливым презрением» - не показывает насмешку и ответ.
Дальше настроение текста меняется. Причем внезапно, как будто автор сменил отношение к персонажу, проникся страхом. Из байки история превращается в драму, где сказочные элементы уже относятся к мистификации страха.
«Лес, будто пораженный его мужеством, стал постепенно расступаться перед ним» - очень похоже на стиль легенд.
Мрачность в тексте продолжают создавать метафоры. В каждой фразе «словно», «будто», «как».
«Ужас необъяснимого пауками пробежался по спине, и он, словно мотылек, загипнотизированный любопытством, пошел на этот свет»
Такие метафоры оторваны от восприятия героя. Герой лишается чувств, реально становится мотыльком, которые идет, идет и видит лишь так, как автор описывает. Герой уже давно потерял самостоятельность, а был ли он вообще, затерянный в метафорах.
Из олицетворений, приведенных в тексте, наиболее удалась – тишина.
Из размышлений автора: «Говорят, за левым плечем человека всегда парит бес. Но человека преследует и другой демон, который, как ты не вертись, всегда за затылком, и имя ему - Страх. На ночном же кладбище он стоит за каждым надгробием, смотрит из каждой тени» - но и оно затянуто, подменяет описание. И уже не герой ощущает страх, а страх проецируется на таинственного «ты», читателя, описывая поверхностное восприятие, что вовсе не страшно.
«превращаются в ужасных чудовищ, и крадутся вслед за тобой» - нет визуализации, само слово «чудовища» - не пугает
«невероятные, скоротечные и неповторимые мозаики из линий и фрагментов предметов» - опять же лишь обещание чего-то невероятного и неповторимого, чего в тексте нет
Есть психологичный эпизод, где тишина приняла его сон за смерть, потому перестала быть враждебной. Вот таких бы перекличек чувств и внешнего мира побольше.
Композиционно текст делится на три части.
Завязка – немного от байки, где автор иронизирует над страхом героя.
Основная часть – создание атмосферы, ночная дорога на кладбище.
Кульминация – появления тени, убийство. Так вот кульминация выглядит классически совершенно, даже если принять во внимание то, что никаких призраков и не было.
И дело в не театральности описаний: разрушилась могила, появился силуэт, здесь и авторский язык становится штампованным.
«Сначала он решил, что воображение опять сыграло с ним злую шутку»
«Несколько мгновений он лишь наблюдал за этим как завороженный»
Истертые фразы острых сюжетов, если мгновение, то обязательно «бесконечное», если ожидание, то «невыносимое».
Опять же в этих штампах пропадает герой. Ибо он не герой вовсе, так что вряд ли можно назвать историю легендой.
Развязка – крик над телом брата. Здесь нет морали, история брошена сама по себе. И остается сказать: что ж, такое бывает, ночь вытворяет с людьми и не такие дела, вызывая страх. По ходу смен частей в рассказе меняется настроение и авторской отношение. От иронии к драме движется развивается сюжет. При очень простенькой фабуле – трагедии братьев, неудачной шутке – есть очень насыщенный, даже до смешного, метафорами, язык. Метафоры до иронии не дотягивают, разве что в некоторых местах (Морзе, образ дерева недоделан), драму они тоже не углубляют, наоборот, заменяют истинные переживания героя на надуманные. Рассказ выглядит как попытка объединить разнородное с помощью различных штампов, потому конфликт не вызывает переживаний и даже улыбки.
«Эта попытка нападения с последовавшим перевоплощением» - скопление существительных стилистическая ошибка, затрудняет восприятие из-за канцелярской структуры
«В следующее мгновение, когда он поравнялся с деревом, оно решило еще раз подшутить над ним, и подставило ему подножку своими варикозными корнями» - избыток местоимений
«Ужас необъяснимого пауками пробежался по спине, и он, словно мотылек, загипнотизированный любопытством, пошел на этот свет» - кто он, ужас?
«Он почувствовал, как враждебная тишина проникает в него, наполняет его, проходит сквозь него, приращивая его к своему монолиту, и перестает быть враждебной, будто приняв его за своего, а наваливающийся на него сон - за смерть» - избыток местоимений
«От монолита кладбищенского безмолвия, ставшего уже каким-то родным, откололся глухой каменный скрежет. Он открыл глаза» - опять же, кто он – скрежет?
Опечатки или ошибки: отрожение, сдания, плечем, поломник, ножь, прекратлись.

Главное в рассказе то, что оба персонажа отрицательны по сути, но преподносятся автором так, что их жалеть бы впору. Но не жалко, и винить не хочется («Меня Бог по-другому наказал....» - ключевые слова). Схема повествования такая, что один конфликт налезает на другой, сбивается восприятие, и слезы в финале кажутся напрасными, как и смерть.
Слепой звонарь и покаявшийся вор – разница у них в том, что прошлое первого менее открыто, а скрыт эпизод, связывающих их. Честно, не могла понять: зачем так долго расписывались неудачи Юрка в редакциях, ведь основное было – «талант» и молитва.
Неожиданно вводится основной конфликт, настолько неожиданно, что срубает впечатление от первых двух частей, посвященных героям.
Сюжет слишком линеен. Может, так хотелось показать случайность судьбы, но слишком просто описать персонажей (припасти их горечь на финал), а потом столкнуть их.
Конечно, описаны они подробно, кинематографично, структурно и со стилизацией.
«и , как у мороженого окуня, глазами – будто определение пропущено
«привечала его только в репортерской клетушке с обшарпанными, прокуренными обоями на стенах и колченогим шкафом, наполненном порожними бутылками, молодяжка» - нанизывание причастных оборотов
«с ввалившимися щеками лицо и устремлял ввысь оторванный от всего взгляд вытаращенных полусумасшедших глаз» - здесь мне кажется перебор с причастиями, хотя это все на вкус автора

В умении пережить горе раскрывается человек, в желании продолжить род, не сдаваться. Необычные имена подчеркивают необычность рода, хотя, на самом деле, герой лишь идет за своим сердцем, не подчиняясь никаким обрядам, многим заменяющим истинные эмоции.
Иной традицией выглядит то, что герой главный искал будущую жену в парке, где когда-то и при таких же обстоятельствах отец встретил мать. Нормальное стремление продолжать жизнь на земле, наперекор смерти любить живое тело.
Контраст в рассказе оживлен не только воспоминаниями, но и другими знаками, размышлениями. Глубоко написано, герой понятен до сердца.

Рассказ, в котором герои просты с душой нараспашку. Автор тоже распахивает душу, заверяя с первой строки вместо главного героя: «Хорошо в сильный мороз на душе становится – свежо как-то». Разве свежесть души относится к главному герою, который выходит из дому, лишь бы не слышать ворчания матери (о женитьбе, как видно дальше по поведению женщины). Да, он ищет свободу в поле – одиночка, почти отшельник, и только в нескольких фразах угадывается его истинная тоска:
«От того, что в соседней комнате есть живой человек, которому сейчас хорошо и спокойно ему становилось уютно и радостно». Отсюда и две лисы. Его страсть, как охотника к добыче, и как мужчины к девушке, воплотившей образ лисы.
Подбитая лиса, подбитая судьба. Оставалось только ждать, когда он встретит свою.
«Стоит Алексей в полутемных сенях и, стараясь не шуметь» и «Но всегда, когда сильно стараешься сохранить тишину» - повтор «стараясь», да и смысл фраз одинаков
«В голове его перепуталась его собственная жизнь» - лишнее «его»
«Когда он перестал слышать ее плач, то закурил и хотел, что-то спросить, но никак не мог придумать, что именно нужно спросить, боялся обидеть ее, тогда он замычал какую-то мелодию, может выдуманную, может где-то слышанную, но такую протяжную и плавную вторившую ветру за окном и потрескиванию огня в печке» - разбить бы на два предложения, подчистить «какую-то», «такую»
«Он снова замычал (,) вспоминая и выдумывая звуки бережные и теплые. Он был готов просидеть так всю ночь, чтоб сохранить, (не нужна запятая) это незнакомое чувство»
«Но утром в доме никого не было. Он выбежал во двор, подбежал к заправленной постели. Все было прибрано, словно и не было никого, словно все это был сон» - повторяется «никого не было»/ «не было никого»
«чувствовал страх пустоты (,) пожирающей и прогоняющей человека»
«Алексею надоело, замерзать в одиночестве» - не нужна запятая
«Всякое бывает, не сраслось» - срослось - опечатка
«Лежа на спине (,) он уставился на звезды»
«Лиса бежал аккуратно» - опечатка
«Алексей бежал, прыгая по сугробам, растеряв на ходу шапку и варежки. Лиса лежала на том месте, где и упала» - повтор «бежал» (лиса, Алексей). Скорее, лиса лежала там, где пропала из виду.
«Притащив лису на кладбище к своей засидке, Алексей долго смотрел на лису» - смотрел на нее, повтор «лису»
«Дверь открылась и (,) тихо ступая по полу (,) к нему подошел Миша»

"Он сидит на груде ящиков с инструментом, назначение чего предстоит освоить, как земельную площадь, взбитую крылами сферичного серафима - это как распаковать ящики в чистом поле" - наверное, "чье назначение" и "землю" (не так перегружено будет)
"Какой-то пермский крестьянин с видом помора посреди бурно скудеющей земли, волнами бросающейся на установленный на треногу прибор для ее усмирения, предлагает лукаво серые плоды необозримого глинозема" - перебор тут после "земли". НА установленный НА треногу. Про крестьянина ясно, а вот описание волн тяжеловесно.
Земля увидена. Беспилотность раздолья, ориентир с ведром, цивилизация точит зубы. Настроение меняется, земля покоряется границам.

На то Кайлин и милейшая, что пишет милые отзывы, когда не надо утруждаться рецензией.

Хорошая притча на современный лад. Боги – все те же, но нравы другие, нравы твердят о шоу, об опасности и покорении неба. Но находятся еще на земле мечтатели, которые жить не могут без крыльев.
Диалоги хороши, наполнены иронией, подтекстом.
Но в некоторых местах авторская речь слишком официальна для притчи.
«Громоподобная тирада получила веское подтверждение в виде размашистого удара…» - «получила подтверждение» - суровая канцелярщина. Почему не: подтвердил размашистым ударом
«свою недолгую жизнь в специально предназначенном для подобных целей бочонке с водой» - перебор, имхо, и специальное, и предназначенное, еще и о целях сказано
«Впрочем, ему самому были по вкусу подобные перемены в собственном характере» - мне кажется, уточнение о том, что перемены в «собственном характере» -лишнее, в предыдущем абзаце это наглядно иллюстрируется
«Только подобное представление о ходе дел являлось обманом» - не заявление, а волнение ведь… он не заявлял, как дела идут.
«вкладывая в свой голос максимальное количество менторских и занудных интонаций» - разве количеством можно измерить интонации. «максимальное количество» - тоже канцелярское выражение
«Вопрос повис в звенящей тишине. Должный эффект был достигнут» - уже говорилось, что он эффект достичь хотел. А тишина это показывает, и не нужно дополнять опять об эффекте, он назван.
«Увидев в качестве ответа нестройные покачивания головами, Зевс продолжил, в два раза увеличив громкость голоса» - слишком часто говорилось про «ответ» или «вместо ответа». Можно убрать тут «в качестве ответа». Как измерить увеличение громкости голоса в два раза.. Может, просто «громче»?
«Для них соблюдение договоренности было принципиальным вопросом» - тоже канцелярское выражение.
Гладко все, кроме этих сомнительных мест.

Рассказываешь умеешь. Подбирать эпизоды так, чтобы надавить на чувства читателя – тоже. Но аналогичное чувство может вызвать одна строка в какой-нибудь статье о мальчике, у которого умер отец, умерла бабушка, а мать спилась, и у нее забрали сына.
Потому что история реальная. И это ее лаконичный, точный пересказ. По композиции составлен рассказ верно. Видны ложные концы страданий, и каждый раз, как по знаку, надежда обращается новой драмой. Надежда умирает почти в самом начале.
Ситуация описана, ощутима, представляется. Персонажи – невольники ситуации, атмосферы, в которой нет любви и надежды.
К сожалению, пока что характеров самостоятельных нет. Надеюсь, это скоро получится.

Ситуація обрана надзвичайна та цікава. Але переказана вона не душе яскраво. Наприклад, така прямота та схематичність не створює довіри до сюжету: "Мабуть треба зробити маленький відступ для пояснень.... .... Вся масова культура популяризувала повноту та ожиріння. Худорлявість була не в моді. Вона зневажалася. Світ захопили товстуни"
Треба було показати жах, який відчувала героїня, то, як зневажали худих. Кульмінация цікава, як і кінцівка. Але назва робить її передбачуваною. Спочатку у розповіді подається багато зайвої інформації, наприклад, імена друзів, які сидять у кафе. Такод розписується кожна дія Оксани, навіть ті, що не мають особливого значення для сюжету та не розкривають героїню.

Эта версия психологичнее, больше простора.

Очаровательная сказка. Поэтичные и гармоничные образы. Олицетворенный советчик в ветре и буре, который перенимал настроение персонажей и подсказывал им верный путь.
Понятные и раскрытые характеры, неприятие к чужаку из большого города в сердце юноши и тяга к высокому и сказочному у маленькой девочки. Конфликт, который решился лишь одним добрым жестом. Револьвер – образ, обозначающий недоверие, стал бумажным, символом дружбы.
Хорошо, что нагнетаемая во время бала драма не сбылась. Осталась лишь намеком, а тут их множество, и они удивительно приводят персонажей к искренности.
«Красивая молодая женщина перебирала складки на юбке, будто бы хотела найти там спрятанные давным-давно крошки» - этот образ можно было довершить. Например, крошки могли означать тайны, желания, воспоминания, которые женщина оживить пыталась.
«Пустые попытки выжать хоть строчку вызывали только рвотную реакцию у бумаги» - на мой взгляд «рвотная реакция» - слишком медицинский термин для художественного текста.
«Близился праздник последнего сбора урожая. Городок был настолько мал, что здесь до сих пор выращивали разные овощи и хлеб не только на окраине. А вместе с праздником близился и ежегодный небольшой бал» - повторяется «близился», однако, смотрится вполне гармонично, как усиление.

«Потому что на сказки не надевают наручники» - вступление проводит главную параллель рассказа. Как фильм дает толчок воображению героев, и тогда в движении и суете двора обязательно отыщется тайна.
«Все, кого наказывал Фантомас, были несомненно, хоть и неявно, виновны» - и детское восприятие категорично ищет тех, кто подходит под шаблон для игры.
Скрытое всегда дает повод для воображения:
«Но она была загадочна, а это наделяло ее и красотой, и дьявольским умом, и преступным прошлым»
В рассказах, где сюжет построен на воображении, главное то,, насколько возможно поверить в написанное. Здесь удалась искренность и искристость детской фантазии, которая, возвращаясь к параллели из вступления, кончается…
Опрометчивое заявление героя (все кончится) становится решающим. От тайны Пиковой дамы остается только грязная лужа… как осадок от подслушанного разговора, чужого горя, чужой судьбы.
Рассказ исполнен хорошо, игриво скачет, как фантазия героя.
Единственное, что заметила – повторы глагола «быть», но в некоторых местах они служат для передачи детской речи, а в других – повторы для усиления. Так что все на усмотрения автора.
Читала другую версию в сети, где была концовка шире.
Но недосказанность данной версии, оставляя героя наедине с лужей, ставит другой акцент: сквозь штору, сквозь маску.

Добров Дэн, простите, где МОЯ ошибка. Прекрасно видно, что он друг и помощник, и об этом я сказала в отзыве. Отзыв о том, как оживить переживания генерала, визуализировать, увязать с вопросами и мыслями, озвученными в тексте.
Если Вы называете чужие мысли ошибкой, то стоит ли желать их услышать...

Фантастическая составляющая интересна в том, какой метод инопланетная цивилизации выбрала для завоевания земли. Уничтожить нефть, повергнуть планету в экономический кризис, обезоружить конфликтами, а потом начать войну. Само по себе завоевание – не несет новизны, как и появление «информатора» с другой планеты, уже погибшей от захватчиков. Почему он прилетел именно на Землю более-менее ясно: цивилизации близки, вероятно, перебрался беженец сюда для спасения, отчего и благодарит.
Инопланетянин задает генералу два ключевых вопроса: «Вам проще лишить жизни человека, чем животное? Почему так?» и получает ответ: «А люди… Многое забыли люди. А чую – вспоминать придётся». Еще про надежду, но это была нелюбимая инопланетянином игра слов по ситуации. Так вот эти примеры нужно было проиллюстрировать. Как-то показать эту ненависть, нежелание внутреннее, например, использовать знания только в своей стране, чтобы подпортить жизнь конкурентам (ведь там упоминается международная ситуация немного).
В рассказе множество диалогов, которые, на мой взгляд, не передают какую-либо информацию о персонажах. Например, первый диалог, где генерал шутит, хотя у него нет настроение. Отношение и взволнованность персонажа можно было передать не описанием того, как он замирал, прочитав письмо, а использовать мыслеобразы генерала после просмотра видео. Описания, кстати, красочнее бы передали картины разрушения, страх.
И для контраста ввести какого-нибудь животного (чтобы увязать вопрос инопланетянина с сюжетом), показать жалость к животному и ненависть к подобным себе (например, при просмотре новостей). Персонажа оживляет быт, а не только разговоры о работе. Ведь ключевой смысл рассказа в том, что человечество должно стать человечнее, вот борьбу за человечность и стоило показать.
«- Ну и что ты мне приволок? В детстве пластилином не наигрался?» - вот, например, как характеризует данная фраза персонажа. То, что генерал шутить любит видно и дальше. Зачем показать смущение майора, если можно было запечатлеть генерала в раздумьях над странным предметом, привлечь его воспоминания (о том же пластилине), противопоставить серьезности ситуации.
«Изменения произошли мгновенно и незаметно – сейчас это был боевой генерал, стоявший во главе всей разведки огромной страны второй десяток лет, сам прошедший весь этот путь от простого лейтенанта-выпускника.
Молча, генерал развернул к себе монитор и застучал по клавишам» - по сюжету значения не имеет сколько там минут генерал стучал по клавишам.
Немного неясно затягивание прихода инопланетянина. Диалог о пластилине (пустой по сути), доклад из лаборатории (тоже никаких подсказок и намеков не дает). Можно было начать сразу с ожидания прихода, с размышлений и картин, всплывающих в голове у генерала после прочтения письма…
Конечно, выглядит так, будто я предлагаю переписать рассказ на свой лад, но мне кажется, что привлечение психологической прослойки оживило бы персонажей, сделало бы атмосферу вокруг письма важной. На данный момент интрига чтения кроется в том, как скоро по тексту появится описание черного квадратика, как скоро будет раскрыта суть угрозы или показан способ спасения. То есть, затягиванием интриги. Но сухие диалоги, без подтекста, без персонажей мыслящих, переживающих не только на словах, но и в образах, передали бы волнение читателю.
Пожалуй, похоже на советы в Мастерской.

Любая сказка рано или поздно кончается…
Так вот и рассказ состоит из двух частей.
Первая – исполнение желаний девушки, вторая – должна была вызвать шок, потому что жизнь героини оказывается совершенно иной. Шока нет, между двумя частями увязка в синих глазах, но все же последний подглавок, от третьего лица, так типичен для подобных произведений, что оставляет ощущение пустоты.
Первая часть затянута. Как уже говорили она – конфетная, сладкая, воплощает все женские (якобы) мечты.
Чай со сладостями, разговор, полеты на небесах, розы – героиню прямо штурмует счастье. Остается вопрос: была ли она несчастна? Вторую часть, ее отголоски, по идее, вплетать надо было раньше, создавать тревогу не только исчезновением джинна.
Почему джинн? Как известно, те исполняют всего три желания, а количество дней, проведенных с таинственным незнакомцем, не оговаривается.
«Тогда я ойкнула, зажмурилась, спрятавшись в плече джинна и уже почти поверила, что мы вот-вот камнем рухнем вниз с высоты десятков этажей… Но мы все кружили, кружили, не падая, не сбиваясь» - пример избитого приема. Полет, страх упасть, руки любимого (вспомнить того же супермена… и сотни других сюжетов).
Не могу принять эпизода с сумасшедшим мужчиной. Его можно и нужно было увязать со второй частью. Тот же мужчина, который отправил героиню в кому? Если так, то почему он встретил ее, где встретил, почему не вызвал поток эмоций, переживаний…
«- Молчи!.. – мужчина наотмашь ударил меня по лицу так, что перед глазами замерцали искры. – Ты мертва давно, зачем ты приходишь ко мне?! Уже десять лет, день ото дня, в каждом переулке, в каждой проезжающей машине…

- Но ведь я – живая! – выкрикнула я, насколько хватило сил. – Слышите? Живая!» - эпизод невыразительный. Если героиня была уверена в том, что с ней все в порядке, то не доказывала бы первому встречному обратное.
Появление джинна – сродни приходу ангела-хранителя. Ожидаемо, банально.
Как говорится: на самом интересном месте. Но было ли оно кульминацинным:
«И он снова замахнулся на меня, а я зажмурилась, закрыв лицо руками и со страшной мыслью в мозгу: он меня убьет. Прямо сейчас и прямо здесь…

Но удара не последовало» -все тот же избитый прием. Вот-вот, страшно-страшно, и – обман, неожиданное спасение и благодать. Как и с полетами. Фактически – повтор ситуации, закрепление.
При этом, о жизни героини (ежедневной) ничего не сказано: ходит на лекции, готовится к занятиям. Что было вообще в ее жизни?
«Впервые за последние полтора месяца мне не снились кошмары» - говорит она на восьмой странице, а до этого необязательно читателям было знать? Вероятно, кошмары и должны были открыть ей мир без сказки.
Можно было закрутить «вилку» (множественный финал), оставляя на выбор читателя: был ли незнакомец или не было. Например, «Просто пока я у тебя есть – он тебя не тронет». Значит… его у меня – больше нет?… Значит, это все – правда? – фраза, решающая судьбу, могла относиться к реальности, и словно, получив по голове, героиня впала в кому.
Вероятно, человеку, не знакомому с такой схемой, рассказ покажется хорошим.
Написан он в принципе неплохо. Разве что избитыми приемами, о которых я говорила.
Каждый абзац новый начинается с «А…» - признак мечтательности героини. Она играет, но ее не видно: какая на самом деле, почему поверила и т п. Тот случай, когда рассказ от первого лица похож на рассказ о третьего тем, что характера нет. Он только подразумевается «святая невинность я», к примеру.
В тексте мелькают такие слова «дислокация», «индикатор», «перемещение» (героиня о себе, как о предмете) – никак не вяжутся с атмосферой романтики, сказочности.
Эмоции передаются риторическими вопросами, а не передачей ощущений, переживаний через поступки, поведение.
Легче сказать «Я – брежу», чем показать этот бред.
Сладости тут больше, чем всего остального.

История завершается прощанием и сентиментальным письмом, но вмещает в себя не только одну линию, посвященную Марте.
Начинается издалека о жизни студентов, приехавших в столицу из глубинки. О нравах, об особенностях большого города для гостей. Потом сюжет затрагивает Артема, так, вскользь: «Храбрился, хорохорился еще лишь Артем» - герой выделяется на общем фоне лишь потому, что обратил внимание на Марту. Все же она главная героиня, о которой рассказывает то автор, то другой персонаж. Это подтверждается письмом, и тем, как прописана судьба Марты, заключенная, в конце концов в одной фразе: «Все у ней ясно и актуально: была девушка с комплексами, стала без комплексов» - как можно подумать было со стороны.
Как уже Яна отметила, сюжет отличается от предыдущих.
Теперь о форме.
«Москва обрушилась на пожилого абитуриента Литинститута Артема Сидорова несущейся стремительной лавиной автомобилей»… - «стремительно» - уже характеризует движение, так что «несущейся» - избыточно
«не умолкающим ни на миг гулом и гамом» - «умолкающими»
«Истыканный до синяков чужими локтями в толчее перед входом в метро, оглохший и очумевший от городского шума, Артем, уносимый эскалатором вглубь земли, судорожно сведенными пальцами вцепляясь в перила лесенки-чудесенки…» - нагромождение причастий
«общага с ее длинными гулкими коридорами с истертым обшарканным больнично-казенным линолеумом на полу» - пропущена запятая
«Мужички было кулачишки промеж собой чесать за обладание» - непонятен смысл фразы
«табачищным духом» - почему не «табачным»?
«там верещал в колыбели недавно родившийся долгожданный братец» - «верещал в колыбели» вполне указывает на возраст брата, и «недавно родившийся» - громоздко и избыточно
«забыть, как о кошмарном сне» - штамп
«Утром она послала с запиской к Артему забредшего на чаек воздыхателя своей соседки по комнате» - нагромождение существительных
«по причине недостаточного зрения компьютерщик вовремя не усек свою последнюю жену – столкнулись нос к носу, а до дома со спасительным заветным чердаком еще дойти не успели, некуда было юркнуть» - «недостаточное зрение» - канцеляризм; в предложении четыре отрицания, что затрудняет воспритие
«Подхватив ее ловким натренированным движением под бедра, он приподнял и шлепнул ее попкой на стол» - повтор местоимения
«обнажив остро торчащие бледно-розовые соски маленьких грудей» - опять же лишнее уточнение о грудях, и так ясно, где соски
«как кресло грохнулось внизу об асфальт и разлетелось на составные части» - «составные части» к картине ничего не добавляют, так что лишние по тексту; «разлетелось» - предполагает эти части
«На выпускном вечере Марта и Артем сидел за разными столами, искоса, украдкой наблюдали друг за другом; потом уже, когда «официоз» плавно перетек в бурную попойку, где блажили и выделывались москвичи, одуревшие и ошалевшие от жарищи, питья и значимости момента, а общежитский закаленный люд держался еще стойко, Артем, примкнув к расчувствовавшимся «аборигенам», про Марту забыл и из виду ее потерял» - громоздкая фраза

J Sunrin, с подобными вопросами обращаются в ветку жалоб и предложений. Автор уже получил свое письмо. К тому же глупый ник оскорбляет того, кто его выбрал.
А в отзывах под текстом следует писать только о тексте. Остальное - флуд.

Высказывайтесь по тексту, пожалуйста.
О нике автора и проблемах автора - ему в приват.